— Да-да я помню, как ты ненавидишь менять белье, но извини, — покаянно развёл я руки. — Не знаю, как так получилось. Просто принести сухой комплект, я застелю сам. А чистку матраса включи мне в стоимость.
Она развернулась на пятках и вышла. Вернулась через минуту, с сухим комплектом белья. Ловким движением загнула простынь и провела рукой по пятну. Сдвинула наматрасник и поводила ладонью повторно, уже по матрасу.
— Идем, — позвала она и отвела меня в темную, едва освещаемую комнату, больше похожую на кладовку. Правильно, в угол меня и на горох.
Вдоль одной стены высился шкаф-купе, растянувшись на всю длину комнаты. В нем хранились запасы постельного белья, полотенец и прочего тряпья. Ася откатила в сторону самую крайнюю дверцу и придвинула стремянку.
— Лезь, — скомандовала мне, указав на стремянку. — На верхней полке, в чехле, запасной наматрасник, нужно достать. Я могла бы позвать Гамлета, но он занят с гостями.
— Я сам, не надо Гамлета.
Ася отступила на шаг в сторону, а я полез. То есть, как полез, поднялся на пару ступеней и достал чехол, чуть не свалив с полки, соседствующие с ним пледы. Ноша оказалась объемной, а прозрачный чехол скользким. Или у меня ладони вспотели? Ведь от Аси так сладко пахло. Морским прибоем и едва уловимо клубникой, я почувствовал её запах едва мы вошли в тесную комнату. Спустился, она суетливо убрала стремянку, приткнула у стены и повернулась. Стоим. Я, Ася, между нами пузатый чехол. Глаза у неё всё же… такие лукавые. И не из-за внутреннего состояния, нет, из-за разреза.
Я хотел спросить — где ты была всё это время? Но вместо вопросов — к черту их! — откинул на пол этого «пузана», зависшего между нами, сгреб её всю и прижал к себе — не пущу.
— Аська… моя Аська… — прохрипел ей в макушку и, пока не успела взбрыкнуть и сбежать, впился в её губы. Требовательно, жадно, предварительно обхватив руками её лицо. Обеими, так надежнее.
Она задрожала, мелко так, судорожно. Я понадеялся на возбуждение — не с перепугу же она так трясется — и рванул рукой за край толстовки, задирая, оголяя мою Асю. Чтобы чувствовать каждую мурашку на её коже, каждый волосок, чтобы эта толстенная тряпка не мешала нам, не стояла между нами лишней преградой, их и без того до черта. Почти у шеи остановился, успев почувствовать тонкий хлопок майки и даже коснуться ладонью груди, на которой не оказалось бюстгальтера… «Господи, да я сейчас сам затрясусь от нетерпения!», — простонал мысленно и отлепился от её губ на секунду — снять через голову толстовку.
— Не надо. Пусти, — попросила она, оттесняя меня.
Одну руку я успел ей освободить от рукава, её она и выставила вперед, как преграду. Отпятилась назад на пару шагов, уперлась в стену. Толстовка криво повисла на шее, а я как очарованный малолетка, впервые увидевший грудь, уставился на Аськин сосок, отчетливо торчавший сквозь тонкую ткань — она тоже меня хочет. Или хрен с ним, не меня, но секса уж точно. Прямо здесь, на полу тесной подсобки, черт возьми! Тогда какого лешего отталкивает?
— Иди ко мне, Ась, — позвал я не приближаясь и поманил ладонью. Осторожно, словно боялся разрушить тонкую грань, за которой скрывается тот самый последний шаг, ведущий в пропасть. И тут же выругался на себя: «Черт! Ещё бы сахаром подманил, как козу, идиот!»
Аська резко оправила кофту, пряча от меня и руку и грудь за бесформенной хламидой.
— Выходи, — скомандовала она, указала пальцем на дверь за моей спиной и настойчиво повторила: — Выходи первый.
Она ведь была почти готова поддаться, уступить искушению, готов поспорить. Любовник, муж, обязательства? Что мешает ей расслабиться, превращает в дикарку, едва приближусь, возводящую между нами стену не хуже «Китайской»? Мне хотелось подойти, сграбастать её обеими руками, подхватить, утащить в номер и бросить на кровать, вместо долбанного наматрасника. Подмять под себя и не выпускать до самого утра, как минимум. Но что-то в её взгляде подсказывало — сделаю только хуже, она не кокетничает и не играется.
— Ась, так нельзя, — укорил я. — Давай, хотя бы поговорим.
— Не очень это всё, — обвела она глазами комнату, — смахивает на разговоры. — Вздернула подбородок и спросила: — Интересно, твоя девушка в курсе какими «разговорами» ты сейчас занят?
«О-па! А вот это что-то новенькое…» Выходит, Аська, как и я, наводила справки? И данный факт, и высказанная ей бесхитростным вопросом претензия невероятно порадовали, воодушевили даже.
— И долго ты ещё будешь делать вид, что я тебе абсолютно безразличен? — поинтересовался я в ответ.
— А я не делаю. Ты мне безразличен, — выплюнула она колкую фразу и бросилась к двери. Шагнула за неё и добавила: — С постелью сам разберешься. Надумаешь съехать прямо сейчас, верну все деньги, включая сумму за истекшие сутки.
Хрена с два я тебе съеду!
На следующий день позвонил Серёга и отчитался. Ему удалось узнать откуда она прилетела, смотаться в этот уральский городишко и ночным рейсом вернуться обратно. Мужа Аська не имела, приятеля тоже. Трудилась в филиале коммерческого банка, проживала в однокомнатной квартире неподалеку. Жилье снимала. Я выслушал его доклад, отключился и поймал себя на мысли, что запутался ещё больше. Как там говорила её тётка, «бросилась за лучшей жизнью»? Аськина «лучшая жизнь» под очень большим, просто огромным сомнением. Толи не там искала, толи навыков к поиску не имеет.
Может дело во мне, может она из-за меня сбежала? Чушь собачья. Припомнить чем я мог бы её допечь, что от меня нужно бежать, как от огня, не получалось. Всё у нас было зашибись. Кайфово. И Аська не притворялась. Мы действительно кайфовали вместе. Может Фаина её прогнала, а потом умело маскировалась под оскорбленную, обиженную нерадивой племянницей тетушку?
Два дня я пролежал в гамаке сада, пользуясь наступившими первомайскими праздниками, бездельничал и пытался отгадать загадку под кодовым названием «Ася». Разумеется, я отлучался пообедать, к морю по утрам, но большую часть покачивался, наблюдая за ней, хотя усиленно делал вид — читаю.
Блондинка Ульяна откровенно флиртовала, крутилась возле меня, придумывая наиглупейшие поводы привлечь внимание. Казалось, позволь, в штаны запрыгнет буквально, уж руку-то точно запустит, а там чем другим поработает. Красивая девка, фигура отпад, трется вокруг, не отходит, даже за «Зефирку» обидно, ей внимания матери перепадало куда меньше, значит нашла что-то во мне, разглядела… Спрашивается, что этой Асе бестолковой надо? Чем ей не в масть?
Вечером подошел, выловив Асю на дорожке, ведущей к её домику, и спросил:
— Помнишь я обещал, что когда-нибудь покатаю тебя на яхте? Завтра представится такая возможность.
Она с тоской посмотрела в сторону моря — море, конечно, отсюда не видно, но свежесть его ощущается, особенно по утрам — а потом повернулась ко мне.
— У тебя и яхта есть?
— Так, суденышко. Но прокатиться вдоль берега вполне, — заверил я. Она поджала нижнюю губу, слегка прикусив и отвела взгляд. Я заторопился помочь ей принять решение и добавил: — Соглашайся, будет весело.
— Нет, — замотала она головой, — не могу. Но спасибо. И приятной прогулки.
Подчеркнуто вежлива, подчеркнуто держит дистанцию.
Утром вышел в море один, сгонял на скалы, пялился в горизонт, жевал прихваченные в кофейне пирожки и прихлебывал кофе из термоса. Почувствовал себя по-настоящему свободным. Готовым плюнуть на всё и укатить вперед, к небесной кромке, пересекая, деля море на две половины… Духу может и хватит, но вот горючки точно нет. Определенно решил для себя одно — вечером съезжаю с гостевого дома. Баста. Нагостился.
Вторую половину дня провел в офисе и поначалу хотел наплевать на вещи, вернуться за ними завтра, но в последний момент передумал и свернул к гостинице. Соблазнился принять душ, после разморенный упал на кровать — бог с ним, съеду завтра. И не успел подумать, как в дверь робко постучали.
