А следующим вечером ко мне подошёл Саша. Закурил, хотя на территории никто кроме моего мужа курить не осмеливался. Терпко запахло сигаретным дымом, я глубоко вдохнула и даже успокоилась немного — сразу о Руслане повспомнилось, словно близко он, только руку протяни.
— Мелкую увезти хотят, — бросил Саша и с удовольствием затянулся. — Точный день ещё не знаю, Руслан пробивает аэропорт, похоже, за границу. Гаденыш о чем-то догадывается.
Я вскочила с лавки — что угодно делать, только не сидеть вот так сложа руки. У Ясмин теперь персональная охрана, слишком много охраны у нас. Но я чувствую прилив сил, я готова бежать и убивать голыми руками, мне кажется, я в состоянии перегрызть глотку любому, кто стоит на пути к моей дочери.
— Стой, — усмехнулся Саша. — Куда собралась? Жди, мужики все порешают. Твой ушлепок только силу поймёт, иначе никак.
— Жду, — растерянно отозвалась я.
Только и делаю, что жду, сколько можно? Одно радует, чем больше времени проходит, тем меньше во мне концентрация гадких лекарств, я чувствую в себе силу, мои мысли не путаются. У меня должна быть трезвая голова.
— Когда скажу, просто встанешь и поедешь со мной. Без вещей, без ничего. Можешь цацки нацепить, так, чтобы в глаза не бросалось, документов у тебя нет, но я вытащу их из сейфа. Запомни, ни шмоток, ничего, своим налегке.
— Ясмин?
Сашка с сожалением посмотрел на докуренную сигарету, затем забросил окурок прямо в розарий — я не подумала бы сказать ему и слова. Мне плевать, пусть хоть все горит, вместе с Динаром, только бы забрать мою девочку.
— Ясмин увезет охрана твоего мужа. А ты и слова не пикнешь, что знаешь, иначе все полетит к чертям. Таблетку вон свою выпей, чтобы успокоиться.
Я вспыхнула, но усилием воли заставила себя промолчать. Не стоит спорить с тем, кто рискует своей жизнью, чтобы мне помочь.
— Хорошо, — смиренно отозвалась я.
Сашка подобрел, улыбнулся лукаво.
— Всё получится, принцесса. Перехватят их по пути в аэропорт. Только мозг мне не делай, будь умницей, мне на воле твоего влюблённого Шрека хватает.
Ночью я бы подавно уснуть не смогла. Я была полна страхом, полна ожиданием, полна…предчувствием волшебства. Меня бросало из крайности в крайность. То трясло от мысли, что ничего не получится. То окатывало эйфорией — мы будем свободны!
Принималась мечтать. Как подам в суд, настою на медицинской экспертизе и отвоюю назад свое здоровье, сниму с себя клеймо душевнобольной. Мечтала о том, как поеду к эби, уже без гнета постылого брака. У неё на кухонном столе наверняка лапша сушится к супу. На плите булькает крепкий мясной бульон. На деревянной, в пометках ножа разделочной доске ворох свежей зелени.
А я прижмусь к ней, вдохну такой родной аромат, и растворюсь в нем. И плакать не буду — нечего пугать старенькую эби. Ничего ей не скажу, я привыкла все носить в себе.
А вечером выйдем во двор, Ясмин будет играть с ягнятами, которых из-за того, что Ася не разрешает их резать, развелось уже порядком, и дочка моя будет смеяться.
Столько желаний. Все сладкие. И на самом краешке сознания самая грешная и самая сладкая мечта, от неё то в жар бросает, то в холод. Нет там никого, только я и Руслан. Сплетенные руки, дыхание, ставшее общим, слившиеся воедино тела. И там, в месте их слияния рождается доселе неведомая мне магия…
Утром я была привычно бледна, Динар не обратил внимания. Не заметил и того, что к завтраку я спустилась в колье, на запястье браслет, в ушах серёжки брильянтовые, которые я ненавидела за вычурность, на пальцах перстни… Я взяла все, кроме того самого золотого браслета — обруча. Пусть кандалы остаются здесь. Я думала о том, что бежать придётся в любой момент. Да, у меня не будет денег, зато будут бриллианты и золото — самая верная валюта на все времена.
Я гуляла в саду со стороны детской. В открытых окнах трепещут занавески. Иногда я слышу голос няни — Ясмин молчит. Может, как я, считает затянувшиеся до нашего освобождения минуты. У Ясмин уже целых три охранника. Куда столько на такую маленькую девочку? Я безумно боюсь, что мою малышку ранят. Что кто-то из её защитников, Сашка, к которому я уже привыкла, или Руслан, что они пострадают. Но остановить все это я не смею — слишком многое на кону. Моя жизнь ничего не значит, но жизнь Ясмин бесценна.
Мне казалось — я готова. Но оказалось, что я всего лишь маленький испуганный зайчишка. Глупый и трусливый. Дверь моей комнаты открылась рывком, я вскочила с кресла.
— Пора, — коротко сказал Саша. — Сегодня. Сейчас.
Это сейчас резануло по нервам. Дернулась ладонью к шее, воздуха не хватает, будто колье душит. Но Саша церемониться со мной не стал. Схватил за руку, потащил по длинным коридорам так и не ставшего родным дома. Бежим к стороне слуг, к внутреннему входу в гараж. Там несколько машин — пижонские Динара, и те, что попроще — прислуги и охраны.
— Держи, — говорит Саша и суёт мне в руки сумку.
В ней что-то гремит. А я думаю — мы вот так просто возьмём и уедем? Да кто меня выпустит, Динар распоряжение дал… Но Саша шагает к пыльному, незнакомому мне джипу. Открывает багажник, подхватывает меня на руки, словно пушинку и суёт внутрь.
— Но, — удивляюсь я уже из багажника.
— Так надо. Лежи тихонько, ноги подожми, я захлопну.
Я послушно поджимаю, впервые радуясь тому, что во мне росту едва больше полутора метров. Багажник захлопывается, на меня обрушивается душная темнота. Захлестывает паника, я снова не могу дышать. Кусаю ребро ладони, чтобы не закричать, боль отрезвляет. А потом темнота расцветает тонкими, пробивающимися то тут то там лучиками света. В них пляшут пылинки — это так просто, так буднично, что я успокаиваюсь. Повторяю про себя имя своей дочки, раз за разом, сотни раз. И когда хлопает дверь машины, заводится, оглушая двигатель, и тогда, когда автомобиль мчится набирая скорость, а моё тело нещадно мотыляет, словно в барабане стиральной машины. Имя дочери у меня на устах и тогда, когда автомобиль резко тормозит, снаружи доносится мужские голоса, а потом багажник открывается, солнце ослепляет.
— Да не при делах я, — возмущается мужчина, который работал у нас. — Я смену сдал и уехал, откуда мне знать, что она в багажнике моем лежит вся в брюликах? Она чокнутая, точно вам говорю, у неё и справка есть!
Мужик резко затыкается, а потом я вижу Руслана. Облегчение невероятной силы, оно просто сносит все на своём пути, подобно цунами. Я улыбаюсь и хлюпаю носом одновременно. Тяну к нему руки, он подхватывает меня, и на какое-то мгновение так хорошо, что кажется, больше ничего и не нужно. А потом озаряет — дочь.
— Ясмин, — напоминаю я.
Руслан несёт меня на руках, как ребёнка. Сажает в свой автомобиль. Говорит, что все хорошо. Что с Ясмин — Сашка. Что сейчас они едут в аэропорт, но на пути засада. А мы едем туда, очень быстро едем, за моей девочкой.
Я так нервничаю, что хочу попросить у Руслана сигарету, но не смею. Хорошие девочки не курят. Заглядываю в сумку — там два моих паспорта, российский и загран. Ещё какие-то документы. И телефон, его я не видела уже несколько месяцев. Включаю. Мигают огоньками оповещения соцсетей — это явно не то, что мне сейчас нужно. Моё внимание привлекло смс о пропущенных вызовах — шесть раз из клиники. Шесть. На меня обрушилось понимание того, что в суете и тревоге я просто позабыла про анализ, да и возможности съездить не было. Набираю номер, глядя как вдоль дороги на скорости пролетают столбы. Моя девочка уже близко.
— Это Бикбаева, — бросаю в трубку. — Вы звонили. Что-то важное с анализом?
— Зайнаб Ильдаровна, — расцветает в приторной улыбке женщина, ещё бы, сколько денег там оставляю. — Мы не смогли до вас дозвониться и дубликат анализа отправили на вашу домашнюю почту. Дело в том… Ваш муж, некоторым образом, бесплоден, — она мнется, явно не зная, как подступиться, а у меня сердце заходится неистово, точно в ожидании беды.
Женщина говорит что-то, и слова вроде бы знакомые, но все вместе как будто не имеют смысла, мне тяжело понять, о чем речь. Плохие результаты… что-то не то со спермой, и скорее всего, нужно пересдать, и лучше прямо в клинике…
