Но нельзя терять лицо.
Больше никто с провокационными разговорами не лез. После войны все, кого не удалось взять с поличным, лгали на все лады, стараясь хоть как-то выпутаться из неприятностей - и кому-то, вроде того же Нотта-старшего, это удалось. Забини и Булстроуд повезло меньше - Блейза лишили почти всех денег, а отец Булстроуд теперь коротал свои дни в Азкабане. И, разумеется, их злило то, что кто-то смог легко отделаться.
Я еще немного поболтал с друзьями, все-таки влез в один из кадров светской хроники и отправился домой, чувствуя, что головная боль не то что не проходит, а только усиливается.
Настроение, и поначалу не слишком приподнятое, после нападок Блейза скатилось ниже нуля. И равнодушие, которое я успешно имитировал на протяжении полутора часов, тут же улетучилось, стоило только переступить порог дома. Я был в бешенстве, причем не столько на озлобленного, ненавидящего меня теперь Забини, сколько на то, что в его словах сквозила правда.
Отвратительное чувство - быть противным себе самому. Осознавать, что вся предыдущая жизнь - грязь и пепел.
Мерлин, лучше бы я оставался прежним. Лучше бы не задумывался о своих поступках, а и дальше жил, как живется - инфантильным наследником древнего рода, хозяином шикарного поместья и огромного состояния.
Это было просто - ни о чем не задумываться. Не иметь собственного мнения, повторяя все за отцом или Темным Лордом. Наслаждаться жизнью, задирать Поттера и мечтать о великолепном и блистательном будущем.
Оказалось, это очень сложно - полагаться только на себя. Взвешивать каждое слово, анализировать каждый поступок, чтобы не допустить ни малейшего промаха. Продумывать стратегию дальнейшего поведения, тратить долгие часы на то, чтобы отрепетировать в мельчайших деталях маски для разных случаев.
И вести себя так, будто меня не волнует тявканье мелких шавок. Тут, надо сказать, отработка в Мунго сыграла хорошую службу - я научился делать вид, что не реагирую на сплетни, подколки или откровенную грубость. Но делать вид, и на самом деле не реагировать - разные вещи. Толстой шкурой я обрасти еще не успел.
Как Поттер справлялся с этим? На пятом курсе, когда все считали его сумасшедшим, он на людях вел себя, как ни в чем не бывало. И, кажется, не свихнулся от постоянного давления со всех сторон.
Морщась от головной боли, я поднялся в спальню, и, не раздеваясь, упал на кровать. Опять Поттер в моих мыслях…
- Уйдешь ты из них когда-нибудь или нет? - пробормотал я, прикрывая глаза.
Глупо, конечно. Все же, мы слишком долго были самыми лучшими врагами, и постоянно думать о шрамоголовом у меня уже вошло в привычку. По крайней мере, я старался так себя успокаивать.
К тому же, в последнее время и недели не проходит, чтобы мы не пересеклись - даже совершенно случайно, как вчера, в туалете клуба.
Я вспомнил эту мимолетную встречу. Поттера - пьяного, едва стоящего на ногах, в небрежно накинутой мантии, выбившейся из джинсов рубашке, с горящим лихорадочным взглядом. В новых очках, замеченных еще при прошлых встречах, он выглядел куда как симпатичнее и…
«Сексуальнее», - услужливо подсказало подсознание.
Да, пожалуй, это самое подходящее слово.
Интересно, если бы я его вчера поцеловал - как скоро бы оказался на полу, сраженный проклятием? Впрочем, нет… вчера Поттер был в таком состоянии, что скорее бы просто заехал мне в нос кулаком, не размениваясь на всякие сложности вроде вытаскивания палочки и произнесения заклинаний.
Все. Спать. Что за бред мне опять лезет в голову?
Но сон бежал меня.
Я распахнул глаза и начал рассматривать лепнину на потолке, белеющую в темноте.
То, что я пару раз под обороткой попробовал, каково это - оказаться в постели с парнем, - вовсе не значит, что я хочу заниматься сексом с Поттером. И то, что я прикидывал, как будет выглядеть Поттер на черных простынях - тоже ничего не значит.
Но сознание, чуть затуманенное выпитым у Нотта шампанским, играло со мной. Стоило смежить веки - и я как наяву видел Поттера, взъерошенного, шального, в наполовину расстегнутой рубашке. И целовал его, жадно, едва ли не кусаясь, запуская руки в волосы, резким движением запрокидывая голову, вырывая хриплые стоны одними прикосновениями.
Все это казалось таким реальным, словно настоящим воспоминанием, что вскоре мне чудилось, будто по венам течет не кровь - жидкий огонь. Головная боль была позабыта, весь мир сконцентрировался в одной точке - между ног, где уже пульсировало горячее, жаркое, не оставляющее других мыслей возбуждение. Не отдавая себе отчета, я расстегнул застежку брюк, рука сама, повинуясь сжигающему дотла желанию, скользнула внутрь, и я не сдержал громкого стона, когда обхватил ладонью член. Двинул рукой один раз, другой, почти физически ощущая прикосновение чужих ладоней, почти чувствуя рядом еще одно тело - худое, но ладное, поджарое, сильное.
…тело Поттера…
Я остановился на середине движения, со свистом выдохнув воздух, начиная в полной мере понимать и осознавать происходящее.
Отрезвление пришло очень быстро.
- Да ты с ума сошел, Драко Малфой! - сказал я в темноту. Медленно, противясь желаниям собственного организма, я разжал пальцы и вытащил руку из брюк. Сел, тяжело дыша, пытаясь вернуться в реальность.
Неудовлетворенное желание жгло подспудным огнем, заставляло отбросить все сомнения, сдаться и вернуться к прерванному занятию. Член, и не думавший опускаться, требовал разрядки.
Но, пикси меня раздери, - я не мог. Кто угодно, хоть Паркинсон, хоть эта корова Булстроуд - только не Поттер.
Только не чертов мальчик-который-опять-умудрился-выжить!
Хотя какой он уж теперь мальчик…
- Я ненавижу тебя, Поттер, слышишь?! - выкрикнул я в пустоту, прекрасно зная, что никто, кроме домовихи, не узнает об этой истерике.
Боль, с новой силой вспыхнувшая, стоило только подняться с подушек, рвала голову клещами, руки сами тянулись к ширинке, и приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы не сдаться на милость дурацкой физиологии.
Нет. Я не буду думать о Поттере. Я не буду представлять его в своих объятиях, прямо здесь, вот на этой самой кровати.
Я - хозяин своих желаний, своих эмоций, и, в конце концов, своего тела.
Повторяя это про себя, как мантру, я снял рубашку, стянул брюки и повалился назад на кровать. Следовало бы добраться до ванной, но при мысли о том, что при ходьбе голову снова прострелит болью, мне сделалось дурно. Да и, к тому же, в душе я боялся все же не сдержаться.
Осторожно приподнявшись, я выдвинул ящик тумбочки и вытащил оттуда бутылочку с зельем Сна без сновидений. Отхлебнул, поморщившись, бросил склянку назад, и снова откинулся на подушки.
Долго мучиться, к счастью, не пришлось.
