— Слушайте. Я только сейчас подумала — а Елисееву когда в последний раз кто-нибудь из нас видел?
Ответом послужило молчание, которое дало Лизавете понять, что не она одна вспомнила о девушке лучшего друга только в эту минуту.
— Ну, Саня же у нас о ней ничего не спрашивает, значит, она ему пишет. Всё нормально, — легкомысленно бросил Холмогоров. Впрочем, подобный ответ Черкасову не сильно удовлетворил. Закутавшись посильнее в ветровку, выклянченную у Пчёлкина, девушка взглянула на владельца куртки — тот лежал, развалившись на лавочке беседки, и о чём-то думал.
— Эй, тебе совсем неинтересно?
— Честно? Совсем. Кос всё правильно говорит — раз Сашка молчит, значит, всё нормально.
— А Кос у тебя вообще всегда и во всем прав, — сощурившись, съязвила Лиза. Пчёлкин приподнялся на локте и взглянул на подругу так недобро, что та невольно отвернулась, предпочтя сделать вид, будто ничего не заметила. Подозрительное отношение к сыну астрофизика у девушки проявилось уже довольно давно, и так же давно она не упускала возможности уколоть Холмогорова. Она боялась. Боялась, видя попытки Космоса переманить Витю к себе и прекрасно понимая, что, стоило тому только согласиться, и всё — впереди пропасть. Раньше, когда Пчёлкин наотрез отказывался и пресекал любые предложения друга, было куда проще, но теперь, когда вода постепенно стачивала камень, становилось сложнее. Однажды Лизавета даже помимо воли подслушала разговор молодых людей, и с удивлением и ужасом для самой себя узнала о том, что Витю только одно удерживало — знание того, что она, Лиза, будет против. А так бы он давно уже согласился. — Ладно, я пойду, мне ещё лекцию переписать надо. Филу привет, ладно?
Космос кивнул, махнув подруге рукой — он быстро всё понял и привык не обращать на колкости и нападки с её стороны практически никакого внимания. А вот Пчёлкин, которому в этот раз язвительность подруги прилично надоела, явно разозлился. Очень уж недобрый взгляд он послал в спину уходившей Лизавете, вынудив ту невольно передёрнуться и подумать о том, что неплохо было бы сегодня уйти ночевать к родителям. Но, конечно же, она этого не сделает, иначе можно будет раздуть из мухи слона, а это у них обоих получалось просто превосходно.
…Виктор Цой и его пусть довольно банальные, но такие душевные и пронзительные тексты, всегда помогали отвлечься и настроиться на нужный лад. Вот и сейчас кассета, выкупленная с рук у Парамона, вот уже в который раз крутилась в магнитофоне и время от времени перематывалась карандашом, в то время как её хозяйка сосредоточенно переписывала материал лекции по научному атеизму в толстую тетрадь. Из-за внеплановой встречи на Рижском пришлось пропустить пару, а теперь необходимо было восполнять пробелы в знаниях.
Тёзка известного и запрещённого в Союзе певца вошёл в комнату как раз тогда, когда заиграла прелестная «Восьмиклассница». Не обращая ровным счетом никакого внимания на дело, которым была занята Лизавета, Пчёлкин подошёл к магнитофону и нажал на кнопку. Щелчок, и музыка стихла, уступив место дребезжащей тишине, незамедлительно заполнившей комнату. Лиза, впрочем, не придала внезапному исчезновению шипевшей мелодии никакого значения, продолжив выводить каллиграфические буквы. И даже не взглянула на Витю, когда тот, спрятав руки в карманы штанов, подошёл к столу, буравя подругу тяжёлым взглядом.
— В чём проблема?
Лишь на мгновение Лизавета отвлеклась от тетрадей, но только для того, чтобы бегло взглянуть на Пчёлкина.
— Ни в чём. Всё отлично.
— Не прикидывайся, — в голосе парня явственно различались сталь и злоба, которые заставили Лизу внутренне содрогнуться. Пришлось отложить ручку и откинуться на спинку стула.
— А то ты сам не догадываешься. Только Холмогоров куда-то подался, и тебе следом надо. Причём меня даже как-то и не спрашивает никто, типа, я и так смирюсь со всем. Подумаешь, Лиза боится и переживает. Главное, что Космос скажет, а на моё мнение наплевать. А то, что Космос твой тебя в яму хочет затянуть, так это ничего страшного, подумаешь, глупость какая.
Последние фразы, брошенные, скорее, исключительно из желания уколоть побольнее, были явно лишними — уж больно явственно на скулах Пчёлкина вдруг заиграли желваки.
— Ты с катушек съехала, что ли?
Стиснутые зубы, руки, сжатые в кулаки. Казалось, еще немного — и он мог её ударить, столь сильна была его злоба сейчас. Лиза отвернулась и устало покачала головой.
— А что, не так, что ли? Я не вижу, думаешь, что ты за ним тянешься, словно привязанный? Причём сам тянешься, а мне не даёшь. В конце-то концов, откуда в тебе эгоизма столько? Хорошо всё-таки, что Валерка от вас в стороне в этом плане держится, хоть один умный человек…
Пчёлкин опустил голову и взлохматил волосы, растрепав хвост. Некоторое время он так и стоял — уперевшись руками в стол и глядя куда-то в никуда.
— Ты мне решила мозг вынести для разнообразия? Не выйдет. И чтобы я больше о Косе ни слова подобного не слышал, ясно?
Медленно Лизавета встала из-за стола и, неотрывно глядя на парня, выпрямилась. Сощурив глаза, она некоторое время молча смотрела на Пчёлкина, а затем тихо прошипела, внезапно обозлившись:
— Не смей мне указывать.
Рука парня медленно потянулась к тетради, всё ещё лежавшей на столе. Мгновение — и она, жалобно шелестя страницами, полетела в стену, принимая на себя удар, который мог бы, как показалось на мгновение зажмурившейся Лизавете, прийтись и по другому адресу. Он не сказал больше ни слова — молча зыркнул на подругу, молча вышел из комнаты и так же молча хлопнул входной дверью, оставив девушку стоять в пустой комнате наедине с самой собой и вновь пришедшей в эти стены звенящей тишиной.
…Где он ночевал, так и осталось для Лизаветы загадкой. Скорее всего, у Космоса, но выяснять наверняка почему-то просто не хотелось. Встреча с Юрой по непонятным причинам сорвалась почти что в самый последний момент, и девушка, порядком разозлившаяся на товарища, посвятила день уборке и зубрежке конспектов — в конце концов, не зря же она поступала?
Пришёл он только под вечер, когда глаза уже порядком слипались, а нервы начинали предательски щекотаться где-то внутри. Причём не просто пришёл, а ввалился в квартиру, с грохотом уронив что-то на пол и выругавшись сквозь зубы. Лиза отложила учебник по экономике и встала из-за кухонного стола, за которым и учила материал, закусывая его печеньем с чаем.
— А я думал, что ты ушла.
Пришлось фыркнуть в ответ и, сложив руки на груди, выйти в коридор, чтобы понять, почему же Пчёлкин не спешил показаться ей на глаза. И лучше бы она не выходила.
— Господи, кто тебя так?..
Пчёлкин не ответил, лишь молча задрал голову, чуть отвернувшись — так, чтобы разбитые губа и бровь были менее заметны в свете люстры. Глупо, но что ещё он мог сделать? Лизавета шагнула к парню и, взяв его за руку, силой развернула к себе, уже через мгновение болезненно поморщившись, словно почувствовав боль от рассечений на себе.
— Вить, я вопрос задала.
В ответ Пчёлкин махнул рукой. Весь его вид говорил о крайней степени нежелания обсуждать эту тему, но и выбора у него не было. Лиза схватила Витю за плечо и буквально заставила пройти на кухню, где хранилась аптечка, необходимость которой сейчас была очевидной.
— Не дёргайся, — пришлось предупредить парня, прежде чем коснуться ватой, смоченной в спирте, разбитой губы. — Так и будешь молчать? Я же жду.
— А то ты не догадываешься. Конкуренция. Юрка такой же сейчас.
Конкуренция… Давно уже Лиза начала замечать, что на рынок всё чаще стали заявляться другие фарцовщики, незнакомые. Но раньше этот вопрос как-то решался без кулаков. Видимо, время «мирных переговоров» подошло к концу, и отношения между торговцами перешли на новый уровень. Отложив вату, Лизавета опустилась на стул и протяжно вздохнула, предоставив Пчёлкину возможность самому «зализать раны».
— Сегодня же я должна была ехать…
— Я не знаю, откуда Юрка обо всем этом прознал, но это я его попросил о том, чтобы он отменил встречу с тобой. Первая стычка позавчера случилась, помнишь Маринку Томилину?
