Зря, конечно. Пышные мягкие сиськи расплющивает под моей грудной клеткой. Я сейчас и на сделку с чёртом готов, лишь бы оказаться глубоко в её теле.
Финиш. Уламываю тощую девчонку, которая на трезвую голову вызывает в первую очередь желание накормить. Я и сейчас смотрю на неё и за короткий миг осознанности, проступающий сквозь пелену алкоголя, успеваю найти с десяток изъянов: чересчур выпирающие рёбра, невыносимо бледная шея, на которой уже начали проступать ярко-красные полосы от моих пальцев, и невозможно поганый рот, кроющий меня последними словами. В общем, до черта минусов, некстати складывающихся в моих поехавших мозгах болезненным плюсом.
— Ещё раз полезешь ко мне — получишь в грызло, обещаю, — Ася продолжает упрямо дёргаться, только сильнее втрамбовываясь в матрас. — Да отвали же! Ты мне омерзителен.
Её роскошный голос звенит в ушах, подначивая унять это наваждение единственно безотказным, но уголовно наказуемым способом.
Как же я влип, не убравшись сразу из квартиры. Просто звиздец как влип.
— А если докажу, что врёшь? — просовываю ладонь меж наших бёдер, сверля чертовку затуманенным взглядом. — Назовёшь свою цену?
Глаза Аси расширяются, когда я медленно и глубоко вхожу в неё сразу тремя пальцами, заставляя выгнуться в спине.
— В тебе чертовски туго, — шепчу, задевая губами твёрдый сосок. Влечение туманит голову, не справляющуюся с потоком противоречивых эмоций. — И неприлично мокро.
Она не дышит и резко цепенеет, жмурясь то ли от стыда, то ли от удовольствия. Но больше не отталкивает. Внутри нарастает гул из злости, желания и чего-то ещё, до оскомины горького. Хочется ласкать, доводить до истомы свою, одну-единственную, а не бездумно стать одним из многих, кому она позволит называть себя сукой. Разочарование убивает. К чёрту.
Коротко вздыхаю и принимаю упор на локти. Ещё пару секунд изучаю её обескровленное лицо, затем одним упрямством сдёргиваю себя с кровати.
— Ты права, — бросаю напоследок, вынуждая её повернуть голову на мой голос. С кривой усмешкой выворачиваю пустые карманы. — Мне нечего тебе предложить.
Ася реагирует улыбкой, в которой хорошо читается ничем не прикрытое, мрачное торжество. Чувство такое, будто меня только что поимели.
Прожигаю её долгим взглядом, не решаясь сдвинуться с места. Что-то в повисшем молчании царапает слух. Мысли бьются о череп взбесившимся роем. Я ж почти неделю спал у родителей, периодически драконил Севера, уматывался на двух работах, лишь бы домариновать её и не сорваться сюда раньше времени. Мы должны были стать парой. Но всё пошло прахом.
Пуф, и нету.
В один момент.
Завтра явиться планировал. Как чёрт дёрнул. Мужик после смены проставился, машину купил. В кредит. Но не суть. Не удержался, голову отключил, ноги сами к ней привели. И вот опять запал не на ту. Причём выбор в этот раз беспрецедентно провальный.
Бабуля дело говорила — пёс волчице не товарищ.
Беги, красавица, куда захочешь. Я умываю руки.
Не в первый раз лажаю. Отряхнусь, как обычно — максимально быстро и без потерь. Не прокатит — надерусь до отключки. Но это уже завтра, на мальчишнике. Дальше соображу по факту.
И всё же, когда раздаётся звонок телефона, отдёргиваю руку с дверной ручки. Адреналин резко вливается в кровоток. Оборачиваюсь, сам не знаю, зачем.
Ася подрывается сразу. Заворачивается в покрывало и шлёпает босыми ногами к подоконнику. Идёт непринуждённо, будто меня здесь уже нет.
— Да… — её шикарный голос неуловимо становится ниже и тягучее. Неуловимая хрипотца щекочет кожу, поднимая дыбом каждый волосок. — Меня зовут Ева. Я исполню любую твою самую смелую фантазию.
Она повёрнута в мою сторону, но смотрит куда-то в пустоту поверх плеча. Нарочно. Могла бы спиной развернуться или к окну. Тогда бы я вышел. С концами. Но Ася для верности ещё голову вскидывает.
Вот она я — подавись.
Мой внутренний пёс скулит, не зная: то ли рыкнуть, наконец, на полную мощность, то ли прикрыть уши лапами и поберечь себе нервы.
— Да, абсолютно любую, — мурлычет Ася, впуская в голос улыбку. Не мне. Вообще, хрен знает кому. — Хочешь меня раздеть? Понятно, без проблем. Я сижу в глубоком кресле полностью обнажённая и наматываю на палец длинный светлый локон. Да, очень большая, с аккуратными розовыми сосками. На ощупь? Тяжёлая с упругой бархатистой кожей. Проведёшь по ней языком?..
Томный чувственный вздох вливается в тело отравой. Волна отторжения проходит такая, что чудом дышать удаётся.
Ну к чёрту. Не могу больше.
Гремучий замес из тысячи матов распирают голову, указывая невидимым перстом на мятежно воспрянувшего в штанах друга. Который, как оказалось, мне вовсе не друг, а позорный Иуда. Что ему ассортимента в городе мало? Даже на Вику — начальницу службы сервиса — не дёрнулся. А ведь пару лет назад, тоже подрабатывая в доставке мебели, неплохо так с ней зажёг. Так нет же, мне эта сирена за каким-то бесом понадобилась.
Сразу нужно было, ещё с вокзала пройтись по старым номеркам. С кем-нибудь да оттянулся бы. И по первой встречной потом не убивался. Планка же раньше высокой была, на абы кого не кидался.
— А тебе как больше нравится? — её смех коробит, хоть и не трогает глаз. Я медленно приближаюсь, стараясь не думать о том, какое небывалое получу удовольствие, если разнесу телефон к чертям. Или сверну эту тонкую шею. — М-м-м… а ты разбираешься в удовольствиях.
Нагнувшись, хватаю футболку с кровати, тщательно протираю пальцы будто бы от грязи. И небрежно бросаю мятую тряпку ей под ноги.
Ася всё-таки запинается, вызывая у меня едкую усмешку. Потому что медленно, невыносимо медленно переводит взгляд на пол, а после, разъярённо — мне в глаза.
Спустя пару секунд безмолвной паузы, злой, разочарованный и неудовлетворённый беру курс на выход. Если быть точнее — домой.
Незаменимых нет. Так что похер. Вот абсолютно. Точка.
В прихожей набираю номер сестры, натягивая на пятки задники кроссовок.
— Ань, пусть Марина будет свидетельницей, достали, — гаркаю в телефон вместо приветствия.
— Стас, ты в своём уме? — тихо ахает сестра. — Свадьба послезавтра. Что я ей скажу? Ты же сам просил не искать никого.
— У меня накладка, — морщусь от грохота входной двери. — Не дрейфь, Малая. Ты сможешь. Севера под венец затащила, эту подавно уговоришь.
Глава 22
Ася
Дела в салоне в преддверии закрытия на косметический ремонт идут не ахти. Одну-единственную запись на сегодня мне уступила Соня, которую внезапно покусала собственная болонка. Видимо, чудо-духи неспроста подвели, и то были собачьи феромоны.
Я машинально нарезаю полоски фольги для мелирования, вполуха слушая праздный трёп, едва перекрывающий жужжание фенов. Непрошеные воспоминания уносят в мои неполные двадцать.
Пожалуй, нужно начать с того, что меня — доверчивую, абсолютно неприспособленную к реалиям жизни девчонку, взял под своё крыло такой же неприкаянный выпускник детдома. Миша был старше на целых два года.
Почему был? Просто кошмар, превративший находчивого пробивного парня в законченного отморозка, начался не сразу. Какое-то время мы были друг другу единственной опорой. Я прилежно ходила на занятия, он уматывался на автомойке. Денег не хватало, но мы с одинаковым самозабвением делились последним куском хлеба и теплом наших тел. Мы любили друг друга так чисто и беззаветно, как можно любить только в первый раз.
Мне даже сейчас трудно уловить, в какой момент грянул гром. Наверное, когда Миша надел мне на палец серебряное кольцо. Счастье оглушило. Заразившись его энтузиазмом, я согласилась продать однушку, доставшуюся мне от матери. Он где-то раздобыл взаймы равнозначную сумму, и мы переехали в просторную двухкомнатную квартиру. Всю бумажную волокиту, которая меня в то время вгоняла в ступор, Миша, как и всегда, самоотверженно взял на себя.
