— Поттер?..
Драко и сам не понял, каким образом оказался рядом. Тонкие, сильные пальцы вцепились в плечо, тряхнули — и Гарри поднял голову. В его глазах стояли слезы.
— Они правы, — непонятно проговорил он, задыхаясь. — Мы — два придурка, Драко… — он поднял руки и спрятал лицо в ладонях. — Или я… один придурок…
— Поттер, что ты несешь?
Гарри то ли всхлипнул, то ли усмехнулся.
— Я даже на это не имею права, да? — кулак с размаху врезался в оконную раму. — Даже на то, чтобы быть счастливым? Просто жить? С тобой?
Малфой недоумевающе смотрел на него — взбешенного и одновременно раздавленного, будто только что услышавшего свой приговор.
— Ох, ты же сам только что все сказал! — поморщился Гарри, увидев выражение его лица. — Мы ни на что не способны вместе! Нам слишком хорошо, мы плюем на все и только боимся, как бы не потерять это. Они правы, Драко!
— Да кто?!
— Луна… и Панси… да неважно, — смуглые пальцы зарылись в волосы, вцепились, потянули что было сил. — Уходи, Малфой, — глухо выдохнул он. — И… знаешь, ты тоже прав… во всем, что наговорил тут. Так что… тебе тоже — спасибо, что не промолчал…
— Гарри?..
— Уходи, гоблин тебя задери! — выкрикнул Поттер, поднимая голову. — Я — вспыльчивая скотина, ты не забыл? И этой скотине сейчас больше всего хочется вцепиться в тебя и… не отпустить, и рассказать, как… мне страшно, Драко, как меня достали эти игры вокруг меня, и этот чертов льстец Уоткинс, которому надо подыгрывать, потому что иначе он никогда не расколется, что он там задумал! А еще нытье Лавгуд, и Снейп с его загадками, и то, что мой парень сейчас стоит передо мной и повторяет за Панси то, во что я не хочу верить!
Он тяжело дышал, кусая губы, глядя на Малфоя бешеными от боли глазами.
— Помнишь, я говорил тебе, что боюсь опять… допустить ошибку и погубить нас? — прошептал Гарри. — Помнишь, мне снилось, что ты мертв? Все правы, Драко — и Панси, и Луна, и ты… и я. Ошибка в том, что мы были вместе. Ты ведь это пытался сказать мне? Мы можем врать сами себе, но на самом деле, пока мы… с тобой… нам ни черта больше не нужно — только выжить да не расстаться. И пока я не научусь… быть собой без тебя, это будет убивать нас. Только — нас четверых, а не нас двоих, как тогда. Ты понимаешь меня?
Драко медленно кивнул, не сводя с него взгляда. Гарри горько усмехнулся и снова уткнулся лбом в колени, прислоняясь плечом к стеклу.
— Мне надо подумать, Малфой, — вздохнув, неразборчиво пробормотал он. — И, правда, будет лучше, если ты уйдешь сейчас. Я обещаю… что научусь находиться с тобой рядом и не сходить с ума. Когда-нибудь. А пока…
— Я понял, — каким-то чужим голосом обронил Драко. — Гарри, ты…
— Да уйдешь ты или нет? — с тоской выдохнул Поттер.
— Ты все равно останешься тем, кого я люблю, — упрямо закончил Малфой. — Не закрывайся от нас. Мы… на самом деле тебе не враги.
Гарри молча кивнул, так и не подняв голову.
Драко поднял руку, чтобы сжать его плечо — и, поколебавшись, так и опустил ее, не коснувшись.
Через несколько секунд дверь негромко скрипнула, закрывшись за ним.
Поттер медленно выпрямился, кусая губы, прислонился к стене и, подперев ладонью лоб, уставился невидящим взглядом на помост посреди дуэльного зала.
* * *
Это оказалось одновременно и сложнее — и на порядок проще, чем виделось сначала. Представить, что Малфоя не существует. Того Драко, который засыпал рядом каждую ночь, закинув руки за голову и подставив плечо под пылающий лоб. Того, что всегда был рядом, подхватывая, успокаивая, усмехаясь и принимая на себя все заботы, в чьих тревожно-серых глазах мерцало — ты не один, Поттер. Ты никогда не будешь один.
Его просто нет. Есть молодой человек, чье лицо тебе смутно знакомо, с которым вы сталкиваетесь за обедом, и его голос всегда вызывает неудержимую мягкую улыбку своими протяжными интонациями — ты захлебываешься от горькой нежности и тоски, слыша, как он перепирается с Луной, и стараешься сбежать как можно быстрее, чтобы не наговорить того, о чем вы оба решили не думать. Точнее, он решил. Ты согласился.
Вот это и оказалось сложнее всего — понимать, что, пусть даже все правильно, но решение принял не ты. Тебе просто не оставили выбора. Промучившись с собственной упрямо вспыхивающей яростными протуберанцами гордостью почти сутки, Гарри признался себе, что терпеть не может, когда кто-то поступает по-своему, наперекор ему. Малфой прав — я всего лишь заносчивый ублюдок, мрачно подумал он, бездумно таращась в камин следующим вечером.
— Ты просто не умеешь уважать тех, кого не получается идеализировать, — философски заметила Луна. — Твоя любовь, Гарри — это что-то, слишком далекое от уважения в принципе. Ты чересчур ярко горишь сам, чтобы замечать тех, кто не может с тобой в этом соперничать.
Пришедшее было за вспышкой из серии «а не перестать ли мне вообще быть собой, чтобы вам понравиться» возмущение быстро сменилось усталостью, и тупой апатией, и до глупого очевидной мыслью — черт бы вас всех побрал, мне же есть, за что уважать Малфоя. Этот ублюдок умудряется выколупывать деньги прямо из-под ног, даже топая по голому асфальту, он всегда опережает соперника на три хода, он — слизеринец, у него просто нечеловеческая приспособляемость и способность воспринимать и предугадывать любые возмущения среды. Любое изменение курса ветра еще до того, как тот соберется подуть. Драко — вот кому принадлежит львиная доля заслуг в том, что мы все до сих пор живы и даже не голодны. Что у нас всегда есть тылы, куда можно будет забиться, если ситуация обострится окончательно.
К тому же — Мерлин, помоги мне все это сказать — если кто-то из нас и способен приблизиться к лаврам Трелони, так это, опять же, Малфой. И, наверное, если он решается на какой-то активный шаг, то, как минимум, зная, что этим не подставит всех под прямую угрозу. И брызгать слюной, крича о вероятностях — ему… ну, наверное, все-таки, признак конченой глупости…
Драко никогда не отправился бы к Снейпу, если бы не был уверен, что там — безопасно. А тот факт, что его решение могло повлечь за собой цепь событий, в финале которых мы поставили бы себя под угрозу… здесь нужен был аналитик, чтобы выстроить всю цепочку и предугадать результат. Безэмоциональный, холодный, точный и четкий расчетчик, чей мозг устроен так, чтобы видеть дыры в логике поступков и рассуждений…
И к тому же — владеющий полной информацией, в том числе и об акцентах, чтобы сделать правильный вывод…
Ведь Панси не могла наверняка знать того, что произошло до ее появления. Не могла знать всего о мотивах Кингсли, о подозрительности аврората, об их параноидальном отношении к магам. Она приняла на веру факты, но — позаботился ли я о том, чтобы факты были ей изложены правильно? — поймал себя Гарри на горькой, отрезвляющей мысли. Так, как она должна была их увидеть — а не пучком фонтанирующих эмоций, как, скорее всего, только и могла предоставить их Лавгуд?..
