- Тебе не показалось странным то, что мать оставила ребенка на съемочной площадке? Не возле больницы или полицейского участка, а именно у нас?
- Мало ли, что там в голове у этой дурочки творилось.
- О, нет! Мне кажется, что она как раз далеко не глупа. Сам посуди… Какой смысл подкладывать ребенка под дверь самого рейтингового канала страны?
- Привлечь к нему внимание?
- Или к его проблеме! Мать прекрасно отдавала себе отчет, что канал не упустит такой информационный повод! Я считаю, что в этом и был ее план.
- Чтобы Дашку показали по телевизору?
- Чтобы о ее проблеме заговорили, как минимум. А как максимум, чтобы на всю страну был брошен клич о помощи.
- Да, - все же был вынужден признать я. - Звучит все складно. Но какая у этой женщины была гарантия, что мы клюнем на эту наживку?
- Никакой! Просто ей нечего было терять! Неужели ты не понимаешь?! Ей нечего было терять… Она все поставила на кон! Все… Абсолютно. Даже свою свободу. Ведь когда выяснится, кто это сделал – ей будет грозить срок. Но она пожертвовала собой, чтобы у девочки появился шанс выжить! Чтобы у нее только появился шанс… Ну?! Что ты молчишь? Скажи что-нибудь.
Мне хотелось повторить, что она слишком долго продюсировала сериалы. И что в жизни… реальной жизни все совершенно иначе. Но у меня почему-то язык не поворачивался. Даже отшутиться не получилось, хотя с чем с чем, а с этим у меня вообще никогда проблем не возникало. Я обладал мгновенной реакцией. А тут… не знаю. Все, напротив, будто замедлилось. Я смотрел в голубые-голубые горящие глаза Ники, румяное в запале лицо, отмечал подвижную мимику, залипал на губах, которые она нетерпеливо поджимала в ожидании моего ответа, и… чувствовал, как глубоко-глубоко под ребрами становится все горячей.
- Значит, ты хотела добыть списки… - напомнил я.
- Ну, да! Это же очевидно…
- А ты отдаешь себе отчет в том, как это выглядит?
Зачем-то я протянул Нике свою бутылку, хотя правильнее бы было предложить ей целую. Тем более что в холодильнике хранился недельный запас. А она возьми, да прими эту чертову бутылку. Будто так и надо. Будто это нормально, что ее губы касаются горлышка, которого мои только что касались… Пожар в груди разгорался все сильней, жидкий огонь проник в вены, прокатился по телу и что есть силы ударил в живот.
- Как? – она опустила бутылку, потянулась за крышечкой, лежащей на столе, подняла ресницы и замерла передо мной, как кролик перед удавом. Четко уловив, что со мной происходит…
- Как будто ты используешь любовника в своих целях, - просипел я.
Глаза Ники широко распахнулись, губы приоткрылись. Похоже, она не смотрела на ситуацию под таким углом. И сейчас была, мягко говоря, шокирована.
- Это совсем другое, - заметила не слишком уверенно спустя не одну томительную секунду.
- Это почему же?
- Потому что я действую во благо.
- В свое время я тоже действовал во благо, Ника. Во благо себя.
Ника с грохотом отодвинула кресло и резко встала.
- Знаешь, если ты не видишь разницы между той ситуацией и этой… Я тебе ее не объясню.
- Почему же? Попытайся.
Какого черта я творил? Понятия не имею… Но остановиться не мог.
- Что бы я ни сделала, это не причинит Олегу боли. Никому не причинит. А может, даже поможет. Даше и ее матери. Если, конечно, мои домыслы окажутся верны.
- Я не хотел причинять тебе боль.
- Но причинил.
- Ника…
- Не надо! Остановись… К черту! Давай просто не будем больше касаться этой темы…
В конце ее голос сломался. И, не желая добавлять ей боли, я бы, наверное, остановился, если бы для меня не стало вдруг так важно прояснить все до конца.
- Если бы ты не прогнала меня сразу, после выкидыша, я бы сам не ушел.
- Какое счастье, – горько заметила Ника. – Я, наверное, должна быть польщена?
- Нет. Просто к тому моменту что-то изменилось. Не стану врать, будто понимаю, что конкретно, но… Уходить я не собирался. Факт.
- Наверное, ты просто еще задействовал не все связи отца. Как тебе такое предположение? Удобнее, чем все остальные?
Да. Иначе мне пришлось бы признать, что я… прикипел к ней. К ней, Настьке… даже к этим чертовым посиделкам у Пестовых. Разговорам с тещей и наставлениям тестя. К этому сладкому ощущению принадлежности, которого раньше не испытывал.
- Ах вот ты где! А я тебя повсюду ищу!
- Настя?! А ты что здесь делаешь? Кто тебя пропустил?
- Ну, привет! Что, меня на охране не знают, вот ты даешь! Привет, Стас… Как делишки? Съемки уже начались?
- Да так. Кое-что потихоньку снимаем. Пришла посмотреть?
- Ага! Сегодня будут гости?!
- Нет. Интервью с приглашенными звездами мы пишем день в день.
- Печаль, - загрустила Настька, усаживаясь прямо на стол Стаса.
- Настя! – нахмурилась Ника.
- Что? – невинно вскинула брови та. - Я мешаю какому-то важному обсуждению?
- Нет. Мы уже все обговорили. Пойдем…
- Да подожди ты! Я ж еще не все у Стаса спросила. Кстати, наша с тобой фотка набрала уже несколько десятков тыщ лайков. Скоро придется тебе доплачивать за раскрутку моего акка в инсте.
- Буду знать, с кого стрясти деньжат, когда моя карьера пойдет на спад.
- Обращайтесь, - дурашливо поклонилась девчонка, прижав руку к груди.
- Настя! – снова вмешалась Ника. - Спрашивай у Стаса все, что хотела, и оставь его в покое. У него знаешь, сколько дел? Не до твоих шуточек.
- Ну, почему же? – возразил я, несмотря на то, что дел и впрямь было по горло.
- От работы дохнут кони! Так вот, о чем это я?
- О чем?
- О списочке приглашенных, конечно. Он же наверняка имеется?
- Наверняка. И этот списочек – тайна за семью печатями.
- Да ладно. Я ж своя! Что, тебе жалко поделиться? Я никому не скажу. Честно-честно.
- Не скажешь. Или выложишь в инсту для еще большего количества подписчиков.
- Кажется, меня только что обвинили в корысти, - без всякого раскаяния почесала Настька в макушке и опять улыбнулась. – А, между прочим, я хотела помочь! Вот… Даже свой составила. В нем те, кто может быть интересен молодежи.
- Похоже, это такой тонкий намек, что мы с тобой, Гуляев, старперы.
- Похоже!
- Эх, злые вы. Уйду я от вас.
- Вот и топай! – пробурчала Ника. А Настька спрыгнула со стола и подмигнула мне голубым глазом.
- Была рада повидаться. Пока!
- Угу… И это, Насть, купальник не забудь взять и средство от комаров.
- Куда? На запись передачи? – ошалело вскинула брови девчонка.
- На корпоратив. Тебе мать, что, ничего не сказала?
- Я думала, это – закрытое мероприятие, - насторожилась Ника.
- Ну, вообще так оно и есть. Но для Настьки, как для начинающего продюсера, мы сделаем исключение.
13
- Поверить не могу! Ты работаешь на самом прикольном шоу страны! А это что?
Настька схватила наушники и, нацепив на голову, упала в кресло. Мы находились уже в аппаратной, а меня до сих пор трясло. Как тогда, когда он ко мне подошел впервые. Или когда на УЗИ мне сказали, что сердце ребенка не прослушивается, и это значит…
- Мам! Ты слышишь? Это звуковой монитор, да? А где видео?
- Ничего только не трогай! – одернула я Настьку. Удивительно, но она не так часто бывала у меня на работе, как, наверное, могла бы. Из-за отца мне приходилось каждый раз доказывать, что я – сама по себе профессионал. А потому я старалась четко отделять работу от личного. Сколько я себя помню, я работала чуточку усерднее всех других. И никогда не расслаблялась.
- А я и не трогаю! Просто интересно… Ты здесь находишься во время съемок?
- Еще не находилась, но буду. В мои обязанности входит следить за хронометражем, рекламными точками и всякой прочей незаметной зрителю ерундой.
- Разве это не обязанность редактора?
- Одна голова – хорошо, а две лучше. Кстати, тебе не кажется, что у тебя слишком много вопросов, как для человека, утверждающего, что телевидение – это атавизм?
