Пристально вглядываясь в машину, она нажала на кнопку, чтобы включить ее. Кто-то уже прошел процесс настройки и регистрации. Экран рабочего стола был с изображением цветка. Имя профиля соответствует ее собственному.
Еще одна записка на клавиатуре гласила «Три попытки»...
Она никогда не видела игривую сторону Шона, и ей это нравилось.
С улыбкой она закусила губу и задумалась. Что бы Шон использовал в качестве пароля. Она попробовала его имя. Операционная система не распознала это. Затем пришла в голову другая идея, и она набрала ее.
М–И–Л–А–Я.
Это сработало. Через несколько секунд она зашла. Знакомая программа интернет-чата попыталась загрузиться. Быстро, она ввела пароль клубного Wi-Fi. Секунду спустя программное обеспечение начало вызывать Шона. Он немедленно ответил, выглядя измотанным и взволнованным, галстук расслаблен, волосы спутаны, как будто он проводил по ним пальцами миллион раз.
– Калли, ты в порядке?
Она нервно сглотнула.
– Да. Конечно. Я…
Понятия не имею, что сказать.
– Ты ела пиццу? Я знаю тебя и держу пари, что ты не нашла время сегодня, чтобы перекусить.
Даже когда она справлялась со всем неправильно и ранила его чувства, Шон все равно ставил ее потребности на первое место. Слезы застыли у нее на глазах. Что она собиралась делать без него?
– Немного, но я поем. Пахнет превосходно. Я очень… беспокоюсь о тебе. Я видела фингал Акселя и…
Шон засмеялся, его зернистое изображение улыбалось на экране.
– Он выглядит намного хуже меня, милая. В этом я тебя уверяю.
Его утверждение удивило ее. Никто никогда не одерживал вверх над лучшим директором по безопасности Торпа. Он был охранником в течение многих лет. Как одному человеку, который был не таким большим, как Аксель, удалось навредить ему и выйти без единой царапины? Возможно, повезло?
– Рада это слышать. Я видела, как Аксель выбивал дерьмо из парней раньше, – она глубоко вздохнула, ее сознание разогналось. – Я не понимаю, почему Торп выгнал тебя. Если кто-то был виноват, то это я. Ты сказал кое-что прекрасное, а я запаниковала.
– Ты уж точно должна знать, насколько Торп ревнив.
Шон так неправильно понимал ситуацию.
– Нет, он просто обеспокоен.
– Потому что он хочет тебя. Но мне плевать на Торпа сейчас. Он не может разлучить нас надолго. Я найду путь к тебя, милая. Всегда буду находить, – он сделал паузу, пристально глядя на нее. – Хотел бы я прикоснуться к тебе сейчас и показать, насколько серьезными были слова, которые я сказал ранее.
Сердце Калли затрепетало. Шон действительно любил ее. Он не просто бросил слова в пылу страсти. Спустя почти семь месяцев, большинство из которых она была его сабой, его слова всё равно ошеломили её. Но разве она не переживала, что влюбилась в него всего несколько часов назад?
– Мне очень жаль, что я убежала, – пробормотала она. – Вы поразили меня.
– Ты не заботишься обо мне хоть немного? – он нахмурился, эта морщина между его голубыми глазами была глубокой и обеспокоенной.
Даже если она не сможет остаться и позволить расти расцветающей любви между ними, она будет честна с Шоном. Она не могла вынести мысли о том, чтобы причинить ему боль больше, чем она уже собиралась.
- Я забочусь о тебе. Настолько, что это иногда пугает меня.
- Прелесть. Я не сделаю тебе больно. Ты можешь отпустить руки и падать. Я поймаю.
Как чудесно это звучало. Калли положила руку на свои дрожащие губы. Ей хотелось остаться и делать то, что он хотел. Но это была глупая фантазия. Реальность состояла в том, что она уже слишком долго просуществовала в «Доминионе».
Ее сердце билось, и она хотела кричать о бесполезности своих чувств. Что бы сделал Шон, если бы она осталась и закон догнал ее? Или, боже упаси, если он когда-нибудь выяснит, кто она?
Поэтому она должна была оставаться сильной и делать то, что лучше для Шона и Торпа. Если бы они знали об опасности, которая таилась за каждым углом, они бы хотели помочь. Они могут даже настаивать на ее защите. Калли отказалась позволить им рисковать собой. Это ее проблема, ее крест. С ее дерьмом она справится сама.
– Я пытаюсь, – сказала она ему.
Но после сегодняшнего дня это должно прекратиться. К завтрашнему дню ей придется уйти из его жизни, подальше от «Доминиона», Торпа и Далласа – всего значимого для нее. Может, она поедет в Сиэтл? Частый дождь соответствовал ее настроению.
– Я знаю, – он послал ей ободряющую улыбку. – Скажи, что сделал ублюдок, когда оставил тебя в комнате?
Калли замерла, уверенная, что ее лицо выглядело ужасно в искусственном свете. Если она скажет ему правду, будут проблемы.
– Н-ничего особенного.
– Не лги мне, милая. Я ведь не глухой. Я слышал твои крики страсти, разносящиеся по коридорам.
Черт! Она хотела, чтобы видео не было включено. Вероятно, он мог видеть вину по ее лицу. Как она собиралась выбраться из этого, не доведя Шона до такой степени, чтобы он хотел убить Торпа?
– Что он сказал тебе?
Голубые глаза Шона сузились.
– Я ожидаю ответа от тебя. Правду. Я могу простить его, если это было добровольно. Но если он заставил тебя это сделать, я оторву ему голову.
Если она не сможет оправдать Торпа и убежит, то оставит этих мужчин один на один друг с другом. Плохая идея, учитывая напряжение между ними.
– Он целовал меня. Он… ласкал меня.
– И тебе понравилось. – Он скрипнул зубами, сжав челюсти. – Сними халат. Сейчас.
Она хотела отказаться, но предпочла бы принять гнев Шона на себя, чем заставить его выпустить его на Торпа.
Она встала и позволила шелку скользить по ее рукам, пока тот не растекся по полу.
– Встань ближе к камере, чтобы я мог рассмотреть тебя. И наклонись, чтобы я мог видеть грудь.
Калли шагнула вперед и сделала, как он приказал, позволив ему видеть себя.
– Где твой ошейник?
Сейчас не время объяснять, что даже если бы она носила его, кусочек побрякушки не стал бы символом их долгих отношений. Она объяснит завтра. И как только она обретет новую личность, Шон станет только приятным воспоминанием. Он наверняка забудет ее.
– Я собиралась принять душ», – легкомысленно сказала она.
Его рот сжался в еще более твердую линию.
– Тогда все в порядке. Покажи мне свой живот и киску. Медленно.
Все ее тело покраснело, она отрегулировала крышку ноутбука, пока веб-камера не захватила нижнюю часть ее тела, и застыла на месте.
– Прекрасна, как всегда. Сядь и раздвинь ноги. – Как только она откинулась на кровати и раздвинула бедра, он застонал в благодарности. – Здесь Торп касался тебя?
– Да, – ее голос дрожал.
– Покажи мне, как.
– Вы хотите, чтобы я коснулась себя? – мысль о том, чтобы показать ее самоудовлетворение, была одновременно неудобной и вызывающей.
– Да. Я хочу видеть, как ты ласкаешь себя, и хочу, чтобы ты думала обо мне в этот раз.
От его собственнических слов и требовательного взгляда она вздрогнула.
– Хорошо, сэр.
– Молодец. Я провел месяцы, касаясь себя и думая о тебе, милая. Я хочу видеть, что ты делаешь то же самое для меня. Я хочу быть единственным, о ком ты думаешь, когда получаешь удовольствие.
Эти слова не должны были ее так сильно волновать, но изображение Шона с закрытыми глазами, напряженным телом, с его большой рукой, грубо раскачивающейся вверх и вниз по его члену, вызывало у нее боль.
Прикоснуться к себе было несложно. Сегодня она почувствовала больше удовольствия, чем за последние пять лет вместе взятых. Ни в коем случае она не должна быть снова готова к оргазму. Но после того, как грубый голос Шона вырвал такое злое предположение, жажда вспыхнула прямо под клитором.
– Давай, Калли, – отрезал он.
Она откинулась на локтях и согнула колени, вытянув шею, чтобы убедиться, что Шон все еще видел её киску в камере.
– Я вижу тебя, милая. Продолжай.
Его жесткий голос стал громче, шотландский акцент усилился. Она сглотнула от похоти, затем провела пальцами по животу, прямо между ног.
