Он не пытается завести разговор, и я тоже больше не делаю попыток. Вино оставляю в покое, пью воду, как и Тимур. Изредка наши взгляды пересекаются, но я не пытаюсь отвести свой.
Лучше действительно привыкать потихоньку, пока есть возможность.
Хотя это трудно.
Действительно трудно.
Из ресторана мы выходим в сопровождении его хозяина. Прощается со мной так, будто мы с ним давно знакомы и обязательно увидимся вновь. Хорошее место, правда хорошее, но вряд ли я здесь потом появлюсь.
Обед занял прилично времени, тем более с учетом поездки, а Тимур, насколько я поняла, строгий начальник. Но мы неожиданно проезжаем мимо офиса.
– Куда мы едем?
– На вкусный кофе, – сухое пояснение, без отрыва от дороги. – Как я обещал.
Так как это возможность провести меньше времени с ним наедине в кабинете, умолкаю. Просто наслаждаюсь дорогой – мне всегда это нравилось, даже когда было трудно заставить себя сесть за руль, именно жажда по ней меня подтолкнула отпустить свои страхи.
Столько людей, столько судеб проносится мимо. И осень – с каждым уходящим днем она с нами тоже прощается. Такая разная, то теплая, то холодная, но всегда настоящая – сегодня она особенно резко играется листьями, бросая их под ноги, под колеса, вдоль тротуара. А вдруг кому-то грустно и его порадует обилие красок?
В салоне тихо, спокойно, в какой-то момент я даже забываю, куда и с кем еду. А когда машина, минуя блок-пост, въезжает во двор новостройки и останавливается на парковке у одного из парадных, выныриваю из своих размышлений.
Без каких-либо пояснений я догадываюсь, что кофе мы будем пить в квартире Тимура.
Он обходит машину, открывает мне дверь. Я знала, на что соглашалась, поэтому молча выхожу из салона. Консьерж-сервис, свободный холл, просторный лифт, который поднимает нас на шестнадцатый этаж.
– Я думала, ты так и живешь за городом, – единственное, что я говорю, разбивая гнетущую тишину.
– Там я провожу выходные. Если удается их взять.
На языке вертится еще масса вопросов, но все они исчезают, когда лифт останавливается. Тимур подходит к левой двери, отпирает ее и пропускает меня вперед. Тихий щелчок замка за спиной оглушительно бьет по барабанным перепонкам.
– Проходи, – предлагает Тимур, а сам отвлекается на звонок телефона.
Приложив его к уху, сбрасывает обувь и удаляется вглубь квартиры. Я слышу его жесткий голос, нескрываемое недовольство, и мои нервы натягиваются до предела. Не могу сделать и шага, так и стою в дверях, когда Тимур возвращается.
Прислонившись к проему двери, он взъерошивает черные волосы, выдыхает как-то устало, а потом тихо спрашивает:
– Сделаешь кофе?
Кофе…
То есть все-таки будет кофе…
Еще немного отсрочки…
Сняв туфли, я прохожу на кухню. Пока осматриваюсь, то и дело прислушиваюсь к шагам, но Тимуру снова кто-то звонит. И теперь его отрывистые реплики меня успокаивают. Несмотря на то, что здесь установлена кофемашина, я нахожу большую турку и кофе, аромат которого просто сводит с ума, и решаю сварить кофе так.
Мне нравится этот процесс, нравится наблюдать за тем, как рождается вкус, который щекочет язык, обжигает небо и заставляет прикрыть глаза в наслаждении. К моменту, когда кофе готов, Тимур не возвращается, но бегать за ним с чашками? Может быть, обычно помощницы этим и занимаются, но для меня кухня куда безопасней.
Перелив кофе в чашки, беру одну и приближаюсь к окну. Красивый вид на гудящий город. Мост, который в движении даже ночью, и река, лениво наблюдающая за этим потоком.
Я слышу, когда Тимур заходит на кухню, и заставляю себя обернуться. Он прислоняется к столешнице, берет чашку с кофе, вдыхает аромат и только потом делает глоток.
– Вкусный? – спрашивает меня.
– Да, – не хочу ему лгать, тоже отпиваю бодрящий напиток и спрашиваю его напрямую: – А что дальше, Тимур?
Мы стоим с ним всего в нескольких шагах друг от друга. Его взгляд скользит по моему телу, а я смотрю на его лицо.
Была ли у него эта продольная морщинка на лбу или появилась за последние годы? Глаза такие же – неприступные.
Душно.
Как же здесь душно!
И еще более душно становится, когда Тимур ставит чашку на стол и решает сократить расстояние между нами. Приближается медленно, будто опасаясь спугнуть, поднимает руку и поправляет мне за ухо прядь волос.
– Думаю, будет справедливо, если я тоже что-нибудь выберу из того списка. Все же предложения были озвучены для меня.
Он сжимает ладонь, проводит костяшками пальцев по моей щеке. И все это под неразрывный контакт наших глаз.
Он как будто хочет что-то увидеть в моих. И хмурится, что этого нет.
Опускает руку.
– Не откажусь от хорошего массажа, – озвучивает свое решение.
– Зачем тебе это, Тимур?
– Почему бы и нет? Массажисток на дом я вызывать не хочу, работы предстоит еще много.
– Нет, не то. К чему это все? Зачем ты делаешь вид, что тебя действительно интересует массаж, если понятно, что из этого скудного набора любой бы выбрал минет?
– Осторожней со словами, Аня, – предупреждает он холодно. – Иначе я решу, что ты выдаешь свои желания за мои и, как знать, возможно, пойду тебе в этом навстречу.
Мой взгляд опускается в пол.
Дорогой ламинат, но колени будут болеть не меньше, чем от дешевого. Может быть, сейчас, в эту секунду, он представляет, как я уже опускаюсь на пол, расстегиваю на его брюках ремень…
– А разве я не права? – поспешно перевожу взгляд на него. – Ресторан, кофе, массаж… Я не понимаю, для чего ты это делаешь. Разве цель этой сделки не в том, чтобы поскорее уложить меня на лопатки? Так чего же ты тянешь?
Мгновенье – и он прижимает меня к стене.
Упирается руками по обе стороны, не давая возможности ни отступить, ни даже пошевелиться.
– Это последнее предупреждение насчет того, что тебе нужно было лучше изучать условия сделки, – его голос, как и взгляд, действует как холодная плеть, которая надо мной зависает. – Если я захочу кого-нибудь уложить на лопатки, я сделаю это в зале. И так, чтобы ты понимала: это не самая моя любимая поза, поэтому я бы сильно на нее не рассчитывал. Еще есть вопросы?
Да, лучше смолчать.
Наверное, лучше.
Но с ним, как всегда, логика летит к черту, прихватив с собой и инстинкт самосохранения.
– Зачем тебе я? У тебя есть твоя Виталина – кажется, она от тебя без ума. Даже если она тебе надоела, я уверена, любая с радостью согласилась бы оказаться на моем месте. И тебе не пришлось бы оттягивать ни с минетом, ни с любимыми позами.
– Любая? – повторяет задумчиво он. – Если любая, то и с тобой проблем не возникнет, не так ли?
Нет, не так.
У меня изначально другие условия.
Жесткий взгляд замирает на моих губах, и я задерживаю дыхание. Договорилась, сама виновата, и если сейчас он…
Но он опускает руки, отстраняется от меня и неожиданно предлагает.
– Иди домой, Аня.
– В каком смысле? – растерянно смотрю на него, не верю тому, что услышала. – Домой… совсем? Ты… передумал?
– Это ты передумала, и мне надоело делать вид, что я этого не замечаю. Надоело на каждом шагу напоминать тебе об условиях сделки. Если ты хочешь уйти, ты можешь сделать это сейчас.
Сказав это, он разворачивается и уходит вглубь квартиры, а я…
Соблазн выскочить из квартиры настолько велик, что я поджимаю пальцы ног.
Прислоняюсь спиной к холодной стене, прикрываю глаза. Несколько секунд, чтобы откинуть важное от неважного и шагнуть в пропасть, настолько глубокую, что дно я почувствую после – на ощупь.
Оттолкнувшись от стены, иду следом за хозяином этого дома.
Он стоит у окна, спиной ко мне, солнечный свет окутывает его фигуру. Странная игра светлого с темным завораживает. Но у меня нет времени полюбоваться ею, нет, потому что, если я этого не сделаю, уже не решусь.
Всё.
Всё, хватит.
Хватит хвататься за соломенный мост.
Он прав, я все знала еще тогда, в кабинете, когда он озвучивал условия сделки. И он ошибается, я очень внимательно его слушала, впитала каждое условие кожей. Мои вопросы, то, что он принял за провокацию, – это другое…
