Совершенно другое.
Но я запрещаю себе сейчас думать об этом.
Не оборачивается, хотя и слышит мои шаги, понимает, что я не ушла. Я бы предпочла сейчас обойтись без слов – сейчас с ними так же сложно, как и с тем, что я собираюсь сделать. Но Тимур довольно высокий, и без его помощи у меня ничего не получится.
– Если ты все еще хочешь массаж, – говорю, остановившись у него за спиной, – тебе придется куда-нибудь сесть.
Заметив массивное кресло, подхожу к нему и начинаю деловито осматривать. Не то чтобы я сильно разбиралась в мебели, тем более в той, которая лучше всего подойдет для массажа, но к дивану приближаться не хочется.
Да, лучше кресло.
Бросаю взгляд на Тимура, а он… стоит, изучает меня как-то задумчиво.
– Может, присядешь?
Немного злит его неожиданная медлительность. Не так-то просто было решиться, а он…
Но нет, садится.
Облегченно выдыхаю: ну вот, первый шаг сделан. Дальше будет чуть проще. Сейчас, я только настроюсь.
– Отгадай загадку, – предлагает он вдруг. – С учетом, что помассировать себе только шею я мог бы и сам, а значит, мне нужен более детальный массаж, где разместишься ты?
Глава 14. Анита, настоящее
Меня обдает удушливой волной, когда я понимаю, что загнала себя в тупик. Кресло с высокой спинкой, удобно подобраться сбоку тоже не выйдет, и единственный вариант – разместиться у него на коленях.
Он выжидает несколько секунд, пока я это пойму, а потом коротко роняет:
– Подойди ко мне.
Он говорит спокойно, в полной уверенности, что я подчинюсь. И он прав. Возможность уйти я уже упустила.
Приближаюсь к креслу Тимура. Останавливаюсь за шаг, потому что ближе не подойти.
Он расставляет ноги шире, откидывается на спинку кресла, изучает меня, а потом следует новое распоряжение:
– Расстегни рубашку.
Щеки горят огнем, когда я делаю последний шаг и становлюсь между его ногами. Не думая о том, что делаю, тянусь к пуговицам его рубашки и начинаю расстегивать – руки непослушные, пуговицы сразу не поддаются.
Никогда не думала, что это так тяжело – кого-нибудь раздевать. Может быть, если бы он не смотрел на меня, если бы его взгляд не блуждал по моему лицу, было бы проще.
Я знаю, что он видит, как пылают мои щеки. Знаю, что видит, как дрожат мои руки. Знаю, что слышит, как громко я сглатываю, когда первые пуговицы сдаются, а за ними легко идут и другие.
Прикусываю губу: расстегивать все? Чтобы достать до последних, приходится потянуть за рубашку, а так как она не поддается, найти точку опоры. Подняв колено, я упираюсь в кресло.
Ну вот, дело сделано.
Не решаюсь взглянуть на него, поэтому скольжу взглядом по его телу. Широкие плечи, гладкая грудь, отчетливо виден пресс, загорелая кожа. Такое ощущение, что большинство времени он проводит не в офисе и не в делах компании, а где-нибудь на курорте и в тренажерном зале.
– Дальше тоже подсказывать? – слышится голос Тимура, когда я останавливаюсь.
Наверное, хорошо, что он говорит вот так, отстраненно. Так мне легче отключить эмоции и прикоснуться к его плечам.
Пытаюсь вспомнить хоть что-то из того, что с моим телом делала массажистка, но получается слабо. Это первый мужчина после мужа, к которому я прикасаюсь вот так. Поэтому движения выходят нервными, бестолковыми. И неудивительно, бестолково – это ведь про меня.
Вожу ладонями по его плечам, пытаюсь надавливать на какие-то точки и, видимо, слишком усердствую, потому что Тимур снова командует:
– Нежнее.
Легко ему говорить.
Впрочем, я делаю так, как он хочет. Теперь едва прикасаюсь пальцами к его коже.
Тяжелый вздох заставляет остановиться. Понимаю, что снова делаю все не так. Но мне нужно время, чтобы привыкнуть, настроиться, мысленно отстраниться.
Но, видимо, именно этого он и не хочет мне позволять.
Потому что я чувствую, как его рука приподнимает подол платья и начинает ползти по моему бедру. Осторожно, едва ощутимо, на секунду даже мелькает мысль, что мне это кажется.
Но когда я бросаю взгляд на Тимура и вижу, что его дымчатые глаза потемнели, понимаю, что нет, это правда.
– Нежнее – это вот так, – поясняет он, подбираясь пальцами к кромке моих чулок. – И это не бесцельные поглаживания. Чувствуешь разницу?
Киваю.
И чувствую, и понимаю.
– Тогда попробуй еще раз, – предлагает он мне.
Я поднимаюсь ладонями к его шее, но трудно сосредоточиться на массаже, потому что его рука под моим платьем тоже поднимается выше. Надавливаю на его кожу, и его пальцы тут же сжимают мою.
Принимаюсь массировать, вспоминая нужные точки, а его пальцы…
Такое ощущение, что они тоже пытаются найти нужную точку, потому что медленно перемещаются к внутренней стороне бедра и начинают поглаживать там. Нежно, с каждым поглаживанием неумолимо поднимаясь все выше и выше.
– Не отвлекайся, – следует распоряжение, когда я замираю от этих ласк, слишком откровенных, слишком томительных.
Его рука, очертив кромку чулок, поднимается выше, прикасается к моей обнаженной коже. А у меня такое чувство, будто через подушечки его пальцев начинает проходить электрический ток.
Жарко.
Страшно.
И невольно появляется желание проверить: а что будет, если разряд станет сильнее?
Все это неправильно, непонятно, так не должно быть, и я пытаюсь чуть отстраниться, но пальцы Тимура не позволяют мне ускользнуть. А за то, что пыталась, наказывают – вдавливаясь в кожу сильнее и наверняка оставляя следы.
Мысль о том, что отпечатки мужских пальцев останутся на моей коже, если я буду вести себя неправильно, заставляют смириться. Наверное, это смирение, да? То, что я от его шеи поднимаюсь к лицу. Провожу ладонями по мягкой щетине, а потом запускаю пальцы в его волосы.
Жесткие, непослушные, как будто они к такому обращению не привыкли. Да и не только они, потому что Тимур прикрывает глаза и откидывает голову на спинку кресла, словно уговаривая меня продолжать.
Провожу пальцами по коже его головы, чуть задеваю ногтями, сжимаю в руках его волосы и отпускаю, не желая причинять ему боли.
Мой взгляд соскальзывает на его лицо. Я никогда не видела его настолько расслабленным и настолько… доступным. Длинные ресницы чуть подрагивают, дыхание становится глубже, он будто отпускает себя, забывает на какое-то время о тех проблемах, которые, видимо, часто заставляли его хмуриться, раз появилась эта морщинка на лбу.
Глубокая, длинная, как линия жизни, – пытаюсь разгладить ее пальцами. Поддается вроде бы, а потом опять возвращается.
Я так увлекаюсь, что на какое-то время забываю о ладонях Тимура. Или привыкаю к ним – к тому, как они чертят на моей коже какой-то только им понятный рисунок. А потом Тимур неожиданно открывает глаза, а его ладонь стремительно поднимается вверх, уверенно вклинивается у меня между ног и останавливается у кромки трусиков.
На секунду.
Давая мне возможность вдохнуть хоть немного горячего воздуха, который обжигает не только легкие, но и все тело.
А потом его ладонь прижимается к моим складкам и чуть надавливает. Не останавливаясь на этом, начинает потирать нежную кожу. С каждым движением все уверенней и грубее.
– Тимур… – глотнув новую порцию воздуха, испуганно шепчу я и качаюсь ему навстречу.
Если бы не сильные плечи, за которые успеваю схватиться, я бы упала на него, потому что стоять не могу. И то, что он делает… то, как бесстыдно на моем теле чувствуют себя его пальцы…
Воздуха все-таки не хватает, голова начинает кружиться, перед глазами белесая пелена. Не могу сфокусироваться хоть на чем-либо, ничего не вижу перед собой.
– Расслабься, – словно сквозь дымку тумана доносится до меня властный голос.
Сизого тумана, густого, который за мной наблюдает…
Только теперь понимаю, что сдвинула ноги в попытке ускользнуть от его ладони. А на самом деле сжала ее так сильно, что это прикосновение становится еще более ощутимым.
