О нет.
Неееет.
– Догадайся.
– Ты что, обменялся номерами с моей мамой?
– Ты мыла бокалы, я провожал ее до такси. Мы разговорились.
Таня отпихнула его руку, когда он снова пытался протолкнуть Тане в рот свой суп.
– Ты не имел права!
– Мне все равно!
– Заткнись уже!
Таня очень хотела разозлиться. Очень. Но она сидела вся обложенная одеялами и таблетками и ела из чужих рук! Злиться не получалось.
Более того – когда псих поймал ее взгляд и улыбнулся как-то по-доброму, Таня поняла, что ответная улыбка сама по себе лезет ей на лицо.
Надо было срочно что-то с этим делать.
* * *
Было очень удивительно проснуться утром и понять, что температуры нет. И что она спала всю ночь, как убитый носорог.
Таня потянулась, сладко зевая, огляделась.
Комнату заливало солнечным светом и впервые за несколько дней она жуть как захотела выйти на прогулку.
Джек как раз вилял хвостом, сидя рядом с ее кроватью, как бы намекая…
– И где твой папка? – спросила Таня, поглаживая собаку по голове.
Тот только вывалил язык и, понятное дело, на вопрос не ответил.
Таня натянула спортивный костюм, куртку и, наученная горьким опытом – большую шапку с помпоном. Прицепила к ошейнику Джека поводок и вышла с ним в подъезд.
Она планировала сходить до ближайшей булочной – киоска за углом, где делали просто потрясающие пончики. Купить пару штук на завтрак, заодно подышать воздухом и дать Джеку нормально погулять – без вот этих вот всех таймеров на пописать.
Пончики и правда оказались наисвежайшими. Таня не выдержала и начала есть один прямо по дороге к парку. Руки у нее были заняты поводком, стаканчиком с кофе и пончиком, поэтому, когда затрезвонил телефон в кармане, она не сразу смогла его достать.
Пришлось сложить все добро на скамейку.
Джек сел рядом, покорный, как ангел, Таня порылась по карманам, нащупала телефон, но на звонок не ответила.
Не успела. Ее внимание привлекла компания у дороги.
Три крупных чувака в татуировках и с лицами, которые издали можно было бы принять за кирпичи, стояли вокруг психа, что-то не очень любезно ему навязывая.
Надо признать, что псих держался молодцом, хотя парни явно не были настроены на дружеский разговор. И, да, они были крупнее психа, хотя, казалось бы, куда уж.
Таня взяла Джека и начала вместе с ним красться к дороге, прячась за первые попавшиеся кусты. В их дворе таковых почти не имелось, так что детская площадка с горками и качелями пришлась кстати.
Если бы Таню увидел кто-то со стороны, то явно вызвали бы ей скорую помощь. Или полицию. Но никого не было, только Таня, Джек, и эта жуткая компания, к которой ей вообще-то не стоило подходить.
Но она все-таки рискнула. Потому что чувство самосохранения, очевидно, испарилось из Тани в тот момент, когда она выпрыгнула из мамы и издала свой первый звук.
Она прислушалась. Разговор был из разряда «Ни хера не понятно, но очень интересно».
Самый крупный амбал напирал на психа, как бульдозер.
– Ты кого из себя тут строишь, Егорушка? Ты же знаешь – я тебе шею перекушу на раз-два.
Псих прыснул, как будто эта угроза была для него сродни щекотке.
– Ты об меня зубы сломаешь.
Амбал шагнул вперед, руки его потянулись, чтобы схватить психа, но двое друзей удержали его, хватая за куртку.
– Тише, тише, брат, не на людях, – услышала Таня.
– Да, Костик, не на людях, лучше в темной подворотне толпой, для вас ведь так привычнее?
– А ты по подворотням ночами не шляйся, мало ли чего.
– Отвали от меня, – псих скрипнул зубами.
Таня увидела его глаза в этот момент, и вся мощь этих трех ребят вокруг него внезапно поблекла. Они показались какими-то прыщавыми подростками на школьной дискотеке. Псих полыхал. От него за метры несло злостью, яростью и дикой, лютой энергией, которой пришибло даже Таню, стоящую в стороне.
Последовала пауза.
Амбал издал звук, похожий на смех, но на самом деле, смешного было мало.
Потом отступил, а после вообще отошел к машине, давая парням понять, что они уезжают.
– Ты меня услышал, – сказал он психу напоследок.
– Да, да, что-то просвистело в ушах.
Когда они уехали, Таня вдруг поняла, что у нее сердце колотится с какой-то безумной силой.
Псих постоял немного на своем месте, потом шагнул в ее сторону.
– Нехорошо подслушивать, – сказал он спокойно, как будто такая ситуация – это привычное дело для него.
– Я не подслушивала, – Таня вышла из своего укрытия. – Я мимо проходила.
– Ну конечно.
Он забрал у Тани поводок и повел Джека в сторону дома. Таня семенила следом, забыв про свои пончики и про то, каким прекрасным казалось ей это утро пятнадцать минут назад.
– Кто это был? Чего они хотели от тебя? Ты что – с какими-то бандитами связан?!
Псих обернулся и глянул на нее насмешливо.
– С бандитами? Ты что, в девяностых застряла?
– А кто это был тогда?
– Бывшие одноклассники.
Таня дернула психа на себя за рукав, и тому пришлось остановиться.
– Хватит врать!
Взгляд психа вспыхнул. Но не как только что с теми парнями. По-другому вспыхнул, как будто он Таню сейчас схватит, повалит на землю и стащит с нее трусы.
Горячий взгляд начал блуждать по ее лицу, по шее и груди, потом вернулся обратно к глазам.
– Идем домой.
– И ты расскажешь?
– Нет.
– Почему?
– А почему ты не говоришь со мной о том, что было тогда в гостиной?
Таня открыла рот, чтобы ответить, но тут же заткнулась.
А она-то надеялся, что псих забыл. Она умоляла саму себя забыть, но все равно возвращалась в ту ночь, лежа с температурой и глядя в потолок. Возвращалась к рукам психа, которыми он прижимал ее к себе, к его члену, что скользил по ее ягодицам, терся и доводил их обоих до края…
Таня мотнула головой.
Псих улыбнулся, явно довольный собой.
