– …положить руку на защелку ее тела, нажать слегка и открыть…
– Во-от! Только честно! Трахнул?
– Ну… это ты как-то слишком вульгарно… не деликатно…
– Да перестань артачиться! Вульгарно! Ты мне честно ответь: вставил пистон?
– Ну, капец, она такая милая девушка, а ты – «пистон»!
– Хорошо. Ты занимался с ней любовью?
Я опустил глаза. Поискал взглядом бокал, налил, выпил и сказал:
– За…нимался.
– Я так и знал! – Олюсь в сердцах швырнул ветчину на салфетку. – Пока мы гоняли, как идиоты, туда-сюда, вы здесь хорошенечко покувыркались. И это мой коллега!
– Ну… мы же друзья. Что нам делить?
– Друг? Друг – это тот, кто не трахает твою жену!
– Не преувеличивай. На твою жену я бы никогда не покусился.
– А я отныне в этом не уверен! И что ж теперь? Ты набаловался всласть, а я, выходит, в пролете, так получается?
– Ну, отчего же? Возьмись за Ульяну. Вот они идут, и, судя по всему, они уже все выяснили.
Приблизившись к нам, девушки умолкли. Похоже, между ними был горячий разговор, их щеки пылали, а Ульяна откровенно избегала моего взгляда. Лида же, переглянувшись со мной, заговорщически усмехнулась. Я подумал, лучшее, что следовало бы предпринять в этой ситуации, это начать пить. Неопределенное состояние продолжалось недолго, а затем языки у всех снова развязались, и я заметил, как Ульяна уже откликается на каждое слово Олюся. И спустя еще полчаса она прижималась к Ольку, а Лида – ко мне. Надвигались сумерки, когда мы двинулись домой. В Винниках девушки позвонили родителям, и каждая сообщила свою версию. Затем мы подъехали к магазину и купили им зубные щетки.
Ольку и Ульяне я отвел первый этаж, а мы устроились на втором. Пока девушки плескались в ванной, мы с Ольком посидели немного у телевизора, просматривая какую-то тупую порнуху, что шла по спутниковому каналу. Наконец-то Олько мог расслабиться и выпить сколько душа желала.
Лида, надев мою длинную рубашку, поднялась наверх.
– Покажи мне розу, – сказала она.
Я взял книгу, и она сама раскрылась там, где лежала засушенная роза. Лида поднесла ее к носику.
– Странно, она еще сохранила запах.
– Это же было совсем недавно, – сказал я.
Пока они купались, я капнул на цветок немножко розового масла, дабы омолодить ее, старую, рахитичную и немощную, лишенную запаха, поблекшую, похожую на увядшую пропитую проститутку, розу моей жены. Лида бережно вложила ее обратно в книгу, обняла меня за шею и поцеловала.
Я люблю убивать время с Ольком, он никогда не унывает и найдет сто пятьдесят два способа выпутаться из любой передряги. С ним невозможно пройтись по любой из сотен львовских улочек, чтобы не услышать очередную амурную историю. И в каждой главный герой – это он.
– Видишь тот балкон? Я пережил здесь незабываемые мгновения. Телка, скажу тебе, была – первый класс! И первоклассным был триппер, которым она меня наградила. Интересно, живет ли она здесь сейчас. Может, именно в эти минуты, когда мы разглядываем ее балкон, она с кем-то трахается на столе.
– А почему на столе?
– Она обожает делать это на столе. Иногда прямо среди тарелок и стаканов, позвякивающих и подпрыгивающих. Она протягивала руку, набирала полную горсть квашеной капусты и жевала, а масло капало с ее пальцев. Брала стакан с вином и отхлебывала, вино выплескивалось ей на грудь, струилось по столу и животу. Она была кацапка. А интеллигентные кацапки рано или поздно спиваются или садятся на иглу. Упаси тебя бог жениться на кацапке. Они никудышние хозяйки. Это у них в крови. Ни борщ сварить, ни позабавиться толком не могут, в доме с такой женою вечный кавардак. Зато целая выварка хлебова на всю неделю. Щи называется. Никогда не позволяй угощать себя щами. Мне больше по нраву наши девчата. Местные. Они знают, как угодить мужику.
Иногда его тянуло на дидактику:
– Знаешь, что ценят во мне женщины в постели? Не то, что трахаюсь, как бог, а именно то, что обставляю это так, словно никогда в жизни не имел дела с женщиной. Строить из себя секс-монстра может любой олух, если у него член стоит и он прочитал несколько соответствующих книжек. А ты попробуй любить женщину так, словно она в твоей жизни первая! Этого ты никогда не сможешь сделать, как ни старайся. Поэтому я за себя спокоен.
Когда Олюсь хочет закадрить барышню, то может начать с любой темы, а все равно свернет на ту, что его интересует: «Ну и погодка, правда? Дождь, холод, ветер… Ах, если бы вместе сейчас поспать, сразу бы стало солнечно. Ты ведь любишь солнечную погоду?» Когда он обещает, что привезет ко мне девушек, то надо знать его вкусы. Насколько я понял, мордашки его вообще не интересовали, а то, чем набита ее голова, тем более. «Для траханья необходимы ядреная задница и большая грудь, – говорил Олюсь. – Этого достаточно. А вот читала ли она Пруста – мне начхать». Те, кого он приводил ко мне, не читали и Майн Рида…
Мы все же махнули с ним в Краков, прихватив Лиду с Ульяной, и славно погуляли, остановившись в «Мальтийском отеле», недалеко от центра. Мы шатались по барам до полуночи, затем пили в отеле и бойко резвились с девушками в номерах, спали же до обеда. В последний день, кода мы вечером вышли в город, Лида шепнула мне, что они условились с Ульяной не надевать трусики. Была весна, игривый ветерок, заглядывая девушкам под юбки, время от времени обнажал им бедра почти до ягодиц. В баре то у меня, то у Олька падали на пол вилки, и мы наклонялись, чтобы полюбоваться сразу на две чудесные шелковые роскошницы.
Так прошли четыре дня, и под вечер уже на другом угнанном «фольксвагене» мы отправились домой, и здесь на обратном пути с нами приключилась история, забыть которую я не могу. Сразу за Ряшевым я заметил, что за нашей машиной неотлучно следует черный джип, то есть я замечал его и раньше, но только теперь мне это показалось странным, и я спросил Олька, не обратил ли и он внимание на джип.
– Обратил, обратил, – пробурчал Олько, и я почувствовал в его голосе нескрываемое раздражение.
– Какой? Какой джип? – сразу оживились девушки и начали вертеть головами.
Было темно, и яркие фары джипа били нам прямо в спину. Олюсь нажал на газ, но джип не отставал.
– Ну вот, – вздохнул я. – А ведь я предупреждал, что не стоит ехать в ночь.
– Заткнись, – прервал меня Олько. – Умный очень.
– Оно и правда, почему бы не заткнуться?
Я вытащил бутылку вина, вынул пробку и приложился к горлышку.
– Это же испанское вино, мы решили приберечь его для пикника! – возмутилась Лида.
– Теперь это уже не имеет значения, – сказал я, оторвавшись от бутылки. – Жажду насладиться им сейчас.
– Э, на что ты намекаешь? – спросила Ульяна и, выхватив у меня бутылку, тоже надпила. После нее бутылка перекочевала к Лиде.
