Заворачиваю в неблагополучный район, где на обочине то тут, то там тусуются обиженные жизнью люди. Те, которые не хотят работать и нормально жить. Они избрали преступный путь для своей жизни, и я не могу их осуждать. Слишком тухло все в нашем обществе, чтобы у человека появилось желание честно жить.
Я проезжаю дальше и останавливаюсь у пошарпанной автомастерской. Из нее тут же выходит Буйвол ― огромный владелец мастерской. Редкая тварь, видавшая в жизни, пожалуй, значительно больше моего. Он жмет мне руку и кивает на открытые ворота ангара.
― Перекрасили, номера перебили. Когда?
― Завтра. Времени пока не знаю.
― Все будет готово. Эту тачку потом Слепой хочет себе забрать. Ты как?
― Плевать.
― Тогда в этот раз будет со скидкой, Слепой ― мой деверь.
― Не вопрос.
― Утром тачка будет стоять на привычном месте. Тебя будет ждать новый пацан, Китаец.
― Реально китаец?
― Ага, афроамериканский, ― неприятно оскаливается Буйвол. ― Пересадишь его в свою, он знает, куда ее загнать.
Я киваю и протягиваю ему половину суммы.
― Остальное завтра.
― Как всегда, ― соглашается он, пряча деньги в карман замасленных джинсов.
― Будь здоров.
Мы прощаемся, и я еду домой. Хочу подарить цветы Мишель и посмотреть, как она на них отреагирует. Мысли об этом перемешиваются со страхом. Я всегда ощущаю перед операцией трепет, и адреналин, само собой, повышается. Но в этот раз из-за того, что я не до конца уверен в своей подготовке, все идет не по плану, и меня это беспокоит. Нужно подготовить для Мишель план отступления на случай, если у меня все пройдет плохо. Еще в самом начале я дал себе обещание: если меня поймают, я, главное, должен успеть пустить себе пулю в висок. Потому что ирландцы не дадут мне умереть быстро и легко, а долго и больно не входит в мои планы.
Глава 19
Я останавливаюсь и смотрю на дом. Барабаню пальцами по рулю, снова и снова представляя себе, как вручу Мишель букет. Я никому никогда не дарил цветы, кроме мамы. Казалось, ни одна женщина этого не заслуживает. И только Мишель мне хочется сделать приятно. Урвать хотя бы еще одну настоящую улыбку, которую она подарит только мне.
Вхожу в дом наперевес с сумками и ставлю их на входе. Достаю букет и иду в гостиную. Мишель сидит на диване и всматривается в фотографию на экране, на ее голове наушники, и я даже с расстояния слышу музыку. Я подхожу со спины и показываю ей цветы. Мишель сначала пугается и слегка подскакивает на месте, а потом превращается в камень. Она, не моргая, смотрит на букет, а мне хочется вышвырнуть его в урну и притвориться, что его не было. Но в следующее мгновение Мишель протягивает руку и вынимает из нее цветы. Стягивает наушники и поворачивается ко мне.
― Спасибо, ― тихо произносит она, а меня накрывает. От ее слегка испуганного взгляда, от приоткрытых губ и этого тихого «спасибо».
Я киваю, сжимаю руки в кулаки, разворачиваюсь и выхожу на улицу кормить собак. Заодно и успокоиться надо.
Через полчаса, пока Мишель колдует на кухне, я набираю Адриана.
― Что слышно? ― спрашиваю я.
― Информация подтвердилась, тебя ищут. Завтра нужно взяться за Райана. У тебя есть все необходимое?
― Да, Санта передал мне подарок.
― Тогда слушай. Завтра вечером Райан открывает новую больницу. Я пришлю тебе ориентировки, снимки и всю информацию по локации.
Я хмыкаю.
― Решил перед смертью доброе дело сделать?
― Да они уже начали отмывать бабло еще во время строительства. Вряд ли это можно назвать благотворительностью. Дальше. В этот раз все будет сложнее. Нужно будет стрелять из здания, которое он будет открывать.
― Там будет полно охраны.
― Мы обеспечим тебе пустой четвертый этаж. Но, Финн, тебе нужно будет самостоятельно пробраться в здание и так же выбраться из него. Тут я тебе не помощник, сам понимаешь.
― Справлюсь, ― отвечаю я, при этом понимаю, что завтра случиться какая-то задница, только я пока еще не осознаю, какая именно.
― На четвертом этаже есть окно. Открой план здания, уже отправил.
Я вхожу в дом, хватаю ноутбук и скрываюсь в спальне. Расположившись на кровати, открываю крышку и быстро вхожу в свою почту, чтобы открыть все файлы от Адриана. Нахожу план здания.
― Открыл.
― Видишь окно в восточном крыле? Я пометил его точкой.
― Да.
― Оно самое скрытое. Но ты должен учитывать, что ирландцы нагонят снайперов и охраны столько, сколько их не бывает на праздник Святого Патрика. Поэтому выстрел должен быть один, точный, а ты должен быть максимально скрыт.
― Понял.
― И Финн? Я не смогу тебя прикрывать. Так что сделай все, как надо.
― Хорошо.
Мы коротко прощаемся, и я еще некоторое время изучаю присланную информацию. Внутри меня как будто образуется вакуум, как бывает всякий раз, когда приближается опасность. Но эта операция не просто опасна, я бы назвал это самоубийством. Я сам иду под пули снайперов. Наверняка будет парочка на здании больницы, и меня могут снять еще до того, как я нажму на курок.
В комнату входит Мишель. Она мнется на пороге, а потом делает несколько шагов вперед под моим пронзительным взглядом.
― Финн, прошу тебя, остановись, ― просит она, а я смотрю на то, как трясется ее нижняя губа. ― Я не могу потерять еще и тебя. Давай уедем. Вместе. Я поеду с тобой, куда скажешь. Только умоляю тебя прекратить это и разорвать порочный круг. Сейчас ты убьешь еще кого-то, а потом они будут искать тебя, и тебе придется убивать их снова и снова. Просто чтобы выжить. Прошу тебя, ― добавляет она шепотом.
И внезапно мой вакуум наполняется. В этот момент моя жизнь перестает быть пустой, обретает формы и смысл. И если еще несколько дней назад мне было наплевать, жив я или мертв, то сейчас я четко понимаю, что хочу жить. Ради Мишель, ради нас. Потому что я хочу увидеть, есть ли у нас будущее, и какое оно. Я даю себе мысленное обещание свалить на край Земли, когда все закончится. Забрать с собой Мишель, изменить личности, и наконец насладиться спокойной, нормальной жизнью. Денег, которые отец вывел на острова, хватит до конца моей жизни, и еще парочке поколений после меня.
Мой взгляд блуждает по Мишель. Я отмечаю, что она все еще в моем свитере, в котором утопает, но смотрится так трогательно. Скольжу взглядом по скрещенным на груди рукам, которыми она себя обнимает. Ласкаю трясущуюся губу и огромные испуганные глаза. Я протягиваю вперед руку, призывая Мишель вложить в нее ладонь, и она это делает. Как только наши пальцы соприкасаются, я притягиваю Мишель к себе и усаживаю ее на колени. Даю ей несколько секунд осознать то, что дальше будет. Мысленно умоляю ее не отказывать мне, но все равно оставляю ей такую возможность. Она не сопротивляется не отодвигается, а продолжает смотреть на меня, но в глазах теперь нет испуга. В них вопрос и желание.
Не встретив сопротивления, я притягиваю ее к себе за затылок и целую. Сначала медленно, лаская ее губы своими, а потом касаюсь влажным языком, проводя им по мягкой плоти. Мишель приоткрывает рот, и я касаюсь ее языка своим. Она отвечает сначала нерешительно, а потом расслабляется ― и вот уже наши языки сплетаются и борются за пространство. Меня ведет от этих поцелуев. Они сводят меня с ума. Вкус Мишель, ее запах, тихие вдохи и руки, которые уже хватают меня за волосы, блуждают по плечам, периодически впиваясь короткими ноготками.
Я хватаю Мишель за талию и пересаживаю лицом к себе. Кладу ладони на ее бедра и крепко прижимаю к своему стояку промежностью. Она ахает, но не отодвигается, а как будто еще сильнее прижимает к себе мою голову.
Я отрываюсь от губ Мишель и скольжу языком по ее шее. Нащупываю пульсирующую венку, и мне хочется прикусить ее, что я и делаю. Мишель тихонько стонет, поднимая голову и давая мне пространство для ласки. Мои руки уже бесконтрольно блуждают по ее телу. Оглаживают попку, сжимают ее до боли, а потом снова ласкают. Забираюсь ладонями под свитер и ласкаю обнаженную спину, перебираюсь на живот, а потом сжимаю грудь. Мягкую, теплую и нежную. Представляю себе, как сейчас выглядят ее соски, которые твердеют под моими пальцами.
