— Тс-с-с… — пальцы его ласково коснулись моей щеки, следом за ними — губы.
В дамских романах, что я украдкой воровала в юности с маминой полки, герой обычно говорил что-то вроде «потерпи, это скоро пройдёт», но от Рената ничего подобного я не услышала. Очнуться он мне не дал. Одно движение, второе… Двигался он неторопливо, будто бы мы раскачивались на мелких волнах в деревянной лодке, но достаточно напористо. Глубже и глубже… Я кусала губы. Боль накатывала на меня, отступала и снова накатывала, в живот как будто лезвие вонзали. Пыталась подстроиться, но выходило плохо.
— Открой глаза, — приказал Ренат, обхватив мой затылок и чуть сжав волосы. Я подчинилась. Рвано выдохнула, поймав его горящий взгляд, и как-то интуитивно развела ноги сильнее, позволяя ему брать. Брать так, как он хочет, столько, сколько ему нужно.
— У тебя хорошее тело, — впечатываясь в меня быстрее, он склонился к моим губам. Подхватил нижнюю, потом верхнюю. Я обвила его руками за шею, подалась навстречу. Любовница…
— Да… — прорычал он. Я чувствовала, как под пальцами играют его мышцы, чувствовала влажность кожи. Он массировал мою голову, изучал рот языком и продолжал подаваться бёдрами вперёд. К боли примешалось удовольствие. Поначалу они балансировали между, на грани, но в конце концов чаша, наполненная теплом, тягой и чем-то пьянящим, похожим на впрыснувшееся в кровь шампанское, перевесила. Я не могла понять, где и что во мне сломалось, когда я перестала быть собой. Чувствовала лишь запах власти, исходящий от Рената, запах нашего слияния и его собственный: мужской, терпкий и дурманящий.
Каждое его проникновение было всё более жёстким, быстрее и быстрее, сильнее… До тех пор, пока тело его не стало совсем твёрдым, а после из груди не вырвался низкий, гортанный стон. Охваченный незнакомой мне судорогой, он дрожал, я же прижимала его к себе. Тыкалась носом ему в висок, в скулу и тяжело дышала, тогда как пальцы мои путались в его чёрных волосах.
— Я в душ, — сползла с постели и, не глядя на так и лежащего Рената, поспешила скрыться за дверью. Между ног саднило и было влажно, липко. Кровь, смешанная с его желанием, и я…
Посмотрев на себя в зеркало, я выдохнула. Глаза лихорадочно блестели, щеки всё еще горели, волосы спутанные, на шее — красная отметина. Засос… Я поспешила войти в душевую, надеясь, что Ренат не последует за мной, потому что… Потому что я не понимала, как реагировать на случившееся между нами. Он заплатил Пашке, чтобы тот держался от меня подальше, и это привело к разрушающим теперь мою жизнь последствиям. А вместо того, чтобы бежать от него, я оказалась в его постели. Мало того, его касания доставляли мне удовольствие, я таяла под его напором, отвечала на поцелуи и… В тот момент, когда он сделал меня своей, я не думала ни о чем, кроме его рук на моей груди, ягодицах, кроме его губ, кроме внушающего страх взгляда тёмных глаз. Что дальше будет? Что мне делать? Вот об этом я не имела представления…
Когда я вышла из ванной, Рената уже не было. Наскоро одевшись в своё единственное платье, спустилась вниз. Ренат, вальяжно расположившись на диване, наблюдал за мной, а я не знала, куда деть себя под этим огненным взглядом. Надо бы было, наверное, поговорить, но что я могла сказать ему? Что ухожу? Да не могу я уйти! Точнее… наверное, уже не хочу. Тот порыв так и остался порывом, желанием доказать в первую очередь самой себе, что у меня ещё сохранилась гордость, что я всё еще дочь своей матери, которая вложила в меня столько правильных ценностей, но… Стоило выйти за порог дома Рената, вся моя решимость, а уж тем более гордость, куда-то подевались. Я не хочу уходить, но хочу, чтобы он видел во мне не игрушку, а… Что, я и сама толком не понимала. Прошло всего несколько дней с момента нашего знакомства, а Ренат Алиев уже не только мою жизнь перевернул вверх тормашками, он и меня изменил так сильно, что я сама себя не узнавала.
— Я приготовлю чай, — зачем-то ляпнула я, застыв у лестницы.
Ренат медленно, будто ощупывая, осмотрел меня с головы до ног, да так, что меня вновь бросило в жар, а после спокойно сказал:
— Хорошо, принеси чай в беседку. Я буду ждать тебя там.
— Да, — кивнула и опустила взгляд. В беседке и поговорим.
Найдя жестяную банку с каким-то потрясающе вкусно пахнущим чаем, я попыталась прочесть название, но не тут-то было — одни иероглифы. По всей видимости, прямиком из Китая. Не давая себе возможности думать, заварила чай, поставила заварник, чашки и сахар на поднос, после чего направилась в беседку. Ренат, хмурясь, разговаривал с кем-то по телефону. Меня он заметил, только когда я поставила поднос на столик.
— Я не должен объяснять тебе, что следует сделать, Вик! — глядя на меня пугающим жестокостью взглядом, Ренат сбросил вызов, не прощаясь с собеседником и, как-то резко кинув телефон рядом с подносом, заявил уже мне: — Я хочу, чтобы ты уяснила, Лиана. То, что ты устроила сегодня — это первый и последний раз. Поняла меня?
Он был зол. Я ли тому была причиной, или его разозлил телефонный разговор — наверняка не знала, но теперь он был другим. И смотрел на меня по-другому, не так как в доме. Я промолчала, и он с нажимом повторил:
— Поняла?
— А как я должна была себя вести?!
Нет, не могу я молча проглотить гнев и обиду. Не могу! Я посмотрела на Рената прямым взглядом и продолжила, понимая, что если не выскажу все, что накопилось, меня все эти чувства и эмоции раздерут на части:
— У меня была счастливая жизнь. Пусть мы звезд с неба не хватали, я была счастлива! В самом деле счастлива, Ренат, даже без всего этого, — махнула рукой в сторону дома. — Без безумных денег, без роскоши. Но ты решил, что я должна быть твоей. И что? Я твоя! — Я развела руками, не сводя с него взгляда. — Ты взял, что хотел, но при этом отобрал всё, чем я жила. Ты предложил Пашке деньги за меня! Деньги! Я…
— Мне кажется, ты не понимаешь, Лиана, — оборвал меня Ренат.
Обогнул стол. Теперь нас разделяло всего лишь несколько сантиметров, и я буквально кожей ощущала жар и силу, исходящие от него. Хотела отступить, но он не дал, положил руку на плечо и сказал, негромко, но таким тоном, что мурашки пробежали по спине:
— В нашем мире всё покупается и продается. И я… — Он провел тыльной стороной ладони по моей руке. — Я купил тебя. Купил твоё тело. За жизнь твоей матери, за жизнь сестры, за твою собственную жизнь. А твой жених тебя продал. За пять тысяч долларов, Лиана. Столько ты стоила в его понимании. Неплохо было бы тебе задуматься о том, что раз он продал тебя мне, продал бы и кому-то ещё. Рано или поздно: за тёплое местечко, за собственную выгоду. Пять тысяч долларов, — повторил Ренат, будто я ещё не успела осмыслить этого. — Много это или мало — решать тебе. В любом случае, я оценил тебя куда дороже и готов платить. Люди пользуются друг другом, прими это. И хватит вот этого, — он прошёлся взглядом по моему лицу. В глазах моих снова стояли слёзы — злые и горькие, но ему было всё равно. Сухие, бескомпромиссные слова продолжали слетать с его губ: — Мне не нужны твои слёзы и твои истерики. Твоё положение далеко не худшее, и пора бы это уже понять. Ты можешь сколько угодно лелеять внушённые тебе матерью принципы и идеалы, но жизнь от этого не изменится. Мир от этого не изменится. Тот, у кого есть возможности и власть, может позволить себе то, что другой не может. Только в этом разница, Лиана — один может, а другой — нет. Я заплатил за тебя, причём не только Павлу. Ты тоже получаешь свою выгоду, поэтому не нужно строить из себя жертву. У тебя была возможность уйти, но ты почему-то предпочла остаться. Подумай, почему именно.
— Я… — снова хотела было возмутиться, ответить ему, что я не предмет купли-продажи. У меня есть желания и мечты, которые у меня просто разом отобрали. У меня не осталось выбора, не было другой возможности решить навалившиеся не без его участия проблемы. Только поэтому я пришла, только поэтому согласилась спать с ним, только поэтому… Но Ренат, подняв руку вверх, заставил замолчать. И я не посмела возразить, послушно закрыла рот.
