– Я еще не опоздал. Ты ведь говорил приходить в девять, – ответил Бог прежде чем я успел сказать хоть что-то.
– Мне нужно, чтобы ты приехал немедленно, – голос прозвучал странно даже для собственных ушей.
– Что такое? Голос у тебя какой-то не такой.
– Приезжай. Кое-что произошло. Мне нужно, чтобы ты приехал.
В трубке послышались голоса. Бог был не один.
Меня охватила паника.
– С кем ты?
– С Рашем.
– С кем?
– Леность, тупица, – раздраженно отозвался он. Бог терпеть не мог мою манеру называть всех греховными кличками.
– Мы уже едем, – закончил он разговор прежде, чем я успел сказать ему, чтобы приезжал один.
«Черт».
В голове стали прокручиваться сценарии последствий.
Смерть от несчастного случая. Тогда моя жизнь продолжится.
Самооборона. Жизнь продолжится.
Обвинение в убийстве, и я сяду в тюрьму на всю жизнь, стану дряхлеть там, позабыв все на свете, и сгнию.
*****
Я расхаживал по прихожей, пока не появились Бог и Леность. Они просто зашли внутрь, и я мысленно выругал себя за то, что не запер дверь. Сюда мог войти кто угодно, предрешив мою судьбу.
– Заприте дверь, – произнес я, и мне ответили хмурыми взглядами.
– Я позвал остальных. Они тоже скоро подъедут, – ответил Бог, даже не подумав двинуться к двери.
– Какого черта ты это сделал? – рявкнул я в смятении.
Подойдя ко мне, Бог положил руки мне на плечи и заставил меня посмотреть на него.
– Ты меня пугаешь. Неудачный наркотик?
«Я не под кайфом. Ох, черт, как бы я сейчас этого хотел».
– Я убил его, – выдохнул я.
Тишина.
Тик. Тик. Тик.
– Прости? – переспросил Леность, шагнув ближе и чуть склонив голову, чтобы лучше расслышать. – Что ты сказал?
В парадную дверь постучали костяшками пальцев, и я увидел Гордыню. Через несколько мгновений за ним зашли и остальные.
Не прошло и недели, как нас связали братскими узами, и вот парни стояли посреди моего дома, став свидетелями убийства.
«Я убил своего отца».
У меня перехватило дыхание, и я стал задыхаться, на смену удушью пришел кашель.
– Что происходит? – узнал я баритон Гордыни.
Бог поддержал меня и похлопал по спине.
– Ты в порядке?
Как это типично для него – беспокоиться о моем благополучие, а не о том, что я только что сказал ему об убийстве.
– О черт, – воскликнул кто-то, отважившийся пройти в гостиную. Все внимание тут же переключилось на него.
Я последовал за ними, когда все пошли на звук в комнату, где на полу лежал мой мертвый отец.
– Ладно, – произнес Бог, переводя взгляд с тела на меня.
Гордыня указал на мой подбородок, а потом на отца.
– Его работа?
Почему они все такие спокойные? Я поднял руку, нащупав явно расцветающий синяк.
Похоже, Леность единственный, кто осознал происходящее. Все они теперь замешаны в деле с убийством. Его ноги практически подкосились, и он буквально свалился на диван.
– Это плохо, – пробормотал Леность.
– Он ударил меня. А я просто сбил его с ног. Я не... Я не...
– Дыши, – сказал Алчность, кивнув мне. – Ты здесь не один.
– Мы избавимся от тела, – пожал плечами Зависть, словно речь шла о простом переносе дивана. – В болото его. Об остальном позаботятся аллигаторы.
– Это не «тело». Это чертов человек. Господи, – выдавил Гнев, проведя рукой по волосам.
– Нет, Зависть прав. Мы должны защитить нашего брата. Избавимся от улик, – произнес Гордыня.
– А что будет, когда кто-нибудь спросит, где он, черт возьми? – потребовал Гнев.
– Он трахал всех шлюх в городе. Рэтт просто скажет, что отец ушел к какой-нибудь женщине. Никто не усомнится в этом, – фыркнул Бог.
– Об этом позаботимся потом. Сперва нужно от него избавиться, – произнес Зависть.
Мог ли я пойти на такое? Позволить аллигаторам съесть его тело?
– В кабинете брезент, – указал я в сторону.
Гордыня проследил взглядом в указанном направлении.
– Следует ли нам знать, почему у тебя в кабинете брезент?
– Нет, не стоит. На нем моча, так что будьте осторожны, когда решите поднять его.
Все посмотрели на меня с любопытством.
– «Золотой дождь».
*****
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Я сосредоточился на дыхании, пока Зависть и Гордыня заворачивали отца в брезент, используемый им для сексуальных игр. Я мог держать пари, что он не ожидал такого исхода, покупая его для своих извращений.
– На чьей машине мы поедем? – спросил Гнев, обходя комнату.
– Его, – предложил я. – Она в гараже. Никто не увидит, как мы погрузим тело в багажник.
– Хорошо, – отрывисто кивнул Гордыня.
– Я останусь и вымою кровь, – предложил Гнев.
– А я помогу ему тут все убрать, – произнес Леность, даже не пошевелившись.
Гнев вышел из комнаты. Донесся звук открывающихся и закрывающихся шкафчиков.
– Остальные поедут избавляться от тела, – приказал Гордыня.
«Избавляться от тела».
«Избавляться от тела».
«Избавляться от тела».
Я вышел из комнаты и поднялся по лестнице, чтобы меня вырвало там, где никто не смог бы услышать.
*****
Мы сидели в машине, как сардины, я словно парил над своим телом, не участвуя в действе. Это не могло быть реальным. Если бы не ощущал чей-то локоть сбоку и не видел ни единого признака Робби, то решил бы, что спал.
Небо стемнело, давая нам покров тьмы, в котором мы нуждались.
Гордыня сидел за рулем, пока Бог указывал ему путь в какие-то болота за владениями его отца. Друг сказал, что они не купили этот участок, поскольку тот совершенно не пригоден для жизни. И никто не ходил туда за ненадобностью. Идеальная свалка для жертв серийных убийств.
Или подростков, игравших во взрослых мужчин.
– Спасибо, – выдавил я с заднего сидения. Не было нужды вдаваться в подробности. Все знали, за что я благодарил. Все они решили рискнуть своим будущим ради меня, почти чужого им человека.
– Мы же братья, – буркнул Гордыня, и в салоне повисла тишина.
Повернув на грунтовую дорогу, через минуту превратившуюся в лужи грязи с кустарниками, Гордыня остановил машину.
– Дальше не поедем. Нельзя рисковать тем, что мы здесь застрянем.
– Остаток пути можно пройти пешком, – произнес Зависть почти обыденно. Он распахнул дверь и вылез из машины, словно мы собрались в какой-то поход.
Наши с Алчностью взгляды встретились, и он приподнял бровь, комментируя, тем самым, оптимистическое отношение Зависти к ситуации.
Через несколько мгновений мы все столпились вокруг багажника, словно гадая, там ли все еще тело, или, может, эта ночь нам приснилась. Но это не сон. Тело лежало все там же, куда мы его положили.
Протянув руку, Гордыня перекинул моего отца через плечо, словно он ничего не весил. Даже не охнул под его весом. Настоящий зверь.
– Давайте покончим с этим, – буркнул он, пробираясь сквозь деревья.
– Я не совсем так представлял наш сегодняшний вечер, – хлопнул меня по плечу Бог.
Прежде чем я успел ответить, Гордыня вдруг отшвырнул от себя тело в брезенте, и оно с глухим стуком упало на землю. Потом покатилось. И я увидел отца. Он двигался.
Отец шевелился, черт возьми.
Он неуверенно поднялся на колени и застонал от боли.
«Дерьмо».
– Что за черт? – выдохнул он и осторожно поднялся на ноги. Прижав руку к затылку, отец поморщился и посмотрел на ладонь в крови.
Мне следовало поднять упавшую челюсть и что-то сказать, но слова никак не проходили через комок в горле.
Покачнувшись на нетвердых ногах, отец осмотрелся и, наконец, заметил меня. Он моргнул, словно старался прояснить мысли.
– Что здесь происходит, Рэтт? – простонал отец.
«Черт. Черт. Черт».
Гордыня гневно уставился на меня.
– Ты хоть проверил его чертов пульс?
