Трусики только жалко, он их просто сорвал, дикарь…
________________
Сейчас
— А сегодня он просто сказал, что ему надо уехать. Причём, ещё минуту назад ничего не предвещало, он вышел из комнаты, почти сразу вернулся и… — Вздыхаю. — Сказал только, мол, возможно исчезну на время, смотри снова не выскочи замуж за какого-нибудь идиота.
— Ну вообще резонно. Ты можешь.
— Угу. Вот только и он, когда выходил, ему звонила какая-то женщина.
— Ну и что? Может, по работе?
— А может и нет. Он так-то парень любвеобильный, как оказалось. Помнишь, например, ту выскочку у него на кухне? Сначала он сказал, что это его домработница, и что она не в его вкусе. А потом выяснилось…
______________
Рай. День второй.
— Врёшь и даже не краснеешь! Я никогда, никогда и ещё раз никогда не стала бы просить у незнакомого мужика деньги! Тем более у мужика для случайной связи!
Злюсь, потому что Дмитрий действительно зацепил мою гордость. Пытаюсь вскочить с постели, но он со смехом удерживает.
— Лиса, Лиса… Ну почему бы просто не признать факт? Ну попала ты в сложную ситуацию, ну попросила помощи — что в этом такого? Сила женщины в её слабости, между прочим! И мне, как мужику, было приятно сделать для тебя что-то полезное.
Рычу, вздевая руки к потолку.
— Но я не просила!
— Иди сюда… — он тянет меня на себя. — Вспомни, ты сидела вот так, верхом на мне, в красных трусиках, чулочках и маске, и ревела. А я благородно укрывал тебя своей рубашкой и переживал как бы не кончить в штаны. Потом был каминг-аут и долгожданный фантастический секс с самой прекрасной чудачкой на свете… Но перед этим ты рассказывала мне про своего муженька, про подружку институтскую, и про них обоих. А ещё про то, что у тебя в один миг вся жизнь накрылась тазом, и не осталось в ней вообще ничего, кроме кредитов. И что тебе даже жить теперь негде, потому что домой к мужу ты больше ни ногой… Помнишь?
— Ну?
— Ну. А говоришь, что не нужна была помощь.
— Пф-ф! Так я же не просила! Я же не сказала — дай мне денег!
— А я и так услышал, что они тебе нужны. И дал. Только и всего. И разве я был неправ?
— Да ты оскорбил меня, неужели не понятно?! Подсунул бабки, а сам слинял! А потом ещё спрашивает, почему я номер не оставила! Да потому что я тебе не проститутка какая-нибудь!
— Ах вот оно что! А я-то, дурак, думал тебе куни не зашёл.
— Смешно. Очень! — Пытаюсь слезть с его коленей, но он удерживает:
— Ладно, ладно! Признаю, лоханулся, не оставил нормальной записки. Некрасиво вышло, прости. Но меня на тот момент такой непредвиденный мандец нахлобучил, что хорошо, что вообще хоть что-то оставил! К тому же я надеялся, что либо успею вернуться сам, либо получу твой номер. И кстати, если ты действительно так оскорбилась этими деньгами, то зачем взяла-то? Ну и оставила бы где лежали, я бы тогда сразу понял, в чём накосячил.
— В смысле? — Замираю, не веря ушам… и резко подаюсь в сторону, всё-таки вырываясь из объятий. — Кто взял? Я?
— Лис, ну хватит, а? — закатывает он глаза. — Я же не в претензии. Взяла и прекрасно, я их для того и оставил.
— Но я не брала! Скорее уж Валентина эта твоя сориентировалась. За ней бы не протухло, точно. Или блондинка!
— Исключено! Сестры в тот день и в стране-то не было, а Валентину я знаю с детства, и она бы даже рубля железного не присвоила, не то, что сотню косых.
— С… сотню? — обмираю я, но тут же вспыхиваю с новой силой: — И что ты хочешь сказать, что это я вру? Ну знаешь…
Обидно до чертей! Настолько, что я всерьёз хочу послать всё на хрен и уйти — гордо и независимо. И обязательно бы так и сделала… если бы у меня была хоть какая-то одежда.
Впрочем, Дмитрий тоже на взводе. Резкими движениями сооружает на себе тогу из сдёрнутой с дивана простыни и с хмурым видом берётся за телефон.
— Валентина? Доброго. Тут такое дело… — заминается, словно школьник перед училкой, и меня от этого ещё больше коробит. Значит, какой-то там стерве он и верит, и слова помягче подбирает, а мне нет? — У меня из квартиры, из стекляшки, пропали деньги. Ты не брала, случайно? — Слушает ответ, потом смотрит на погасший экран и вздыхает. — Она оскорбилась, Лис. И даже бросила трубку, хотя это ей совершенно не свойственно. Человека выдержаннее и тактичнее я просто не знаю.
— Чего?! Тактичная? Кто, эта твоя Валентина? Пфф!
Он раздражённо играет желваками.
— Мне казалось, ты другая, Лис…
— Да какая, другая, Дим? — едва не реву я. — Я не брала, понимаешь ты? Не брала!
Он долго и изучающе на меня смотрит и снова набирает номер.
— Валентин, давай без эмоций, пожалуйста. В тот день у меня была гостья, но она точно не могла взять… Да, сто процентов. Нет, я тебя не обвиняю, в тебе я тоже уверен. Но деньги пропали, это факт, и я просто хочу разобраться… Да… Нет… Прошлая суббота. Да, именно суббота, между шестью утра и полуднем. То есть?.. — Слушает, а по лицу стремительно разливается то ли облегчение, то ли что-то срочно требующее фейспалма. — А почему я об этом только сейчас узнаю, Валь? Да уж выясни пожалуйста, будь добра! — И даёт отбой.
— Ну и кто же был прав? — победно скрещиваю я руки на груди.
— Мы оба. Просто Валя в тот день задерживалась, а так, как одежду для тебя нужно было доставить срочно, она отправила свою дочь Карину.
— Как мило. Спорим, она тоже скажет, что не брала?
— Конечно скажет, в этом же весь смысл. Женская ревность вообще штука довольно предсказуемая. Поэтому, если бы я знал, что будет Карина, я бы лучше Володьку послал. Надеюсь, ты ничего из её рук не ела?
Примирительно улыбается, но я пропускаю шуточку мимо ушей.
— Дай угадаю… ты с ней спал, да? Наверняка поматросил и бросил, поэтому и ожидаешь теперь гадостей. А Валентина, конечно же, даже не в курсе ваших тёрок. В соточку?
— Отчасти. Спал — да, было дело. Но не матросил и не бросал. У нас изначально была договорённость — секс и ничего личного. Но Карина…
— Она влюбилась, да? — перебиваю я. Уже и не знаю, отчего сейчас так противно щемит в груди: от того, что он не поверил мне сразу или от неожиданных подробностей его личной жизни. — Как предсказуемо!
Боже, Лисонька, он же просто случайный мужик, у вас просто случайный секс и ничего личного. Зачем душу рвёшь?
Дмитрий вздыхает.
— Это было восемь лет назад, Лис. С тех пор я давно уже наигрался в количество и перешёл к качеству.
— Это как?
Он задумчиво поджимает губы, и не поймёшь — то ли действительно в себя заглядывает, то ли ответ поубедительнее придумывает.
— Ну… Скажем так, однолюбом стал. Убеждённым.
_______________
Сейчас
Слово за слово — и вот уже Ирка не бежит ни по каким делам, а я выныриваю, наконец, из своего кислого коматоза и прорываюсь едва ли не поминутным пересказом райских десяти дней.
— …Тест у него такой — спрашивает девицу умеет ли она варить борщ. Обычно отвечают, мол, зачем варить, лучше пошли в ресторан, или фу, не люблю борщ, или даже — ты что, домостроевец? А я просто сразу подумала, что он, наверное, голодный. Ну и так и спросила. И видела бы ты, в какой он восторг пришёл! Я даже подумала, что у него крыша поехала, а оказалось, просто не подвела его ожиданий. Говорит, что вот именно от меня другого ответа и не ожидал! А потом ещё и огурцы эти. И вообще, знаешь, он такой… — жму плечами, с лица не сходит мечтательная улыбка. — Немного странный, если не с приветом вообще, но это так классно! Мы с ним как будто на одной волне, бывает же такое, да?
Ирка слушает, подперев подбородок кулаками и не перебивает. Вообще ни разу. Только угукает невпопад и кивает. И иногда мне даже кажется, что её мысли где-то далеко от этой кухни и меня с моими наивными, не по статусу замужней тётки откровениями.
— А я сразу это поняла! — вдохновенно продолжаю я, даже не замечая, как скачу с темы на тему. — И ему тоже говорю: это не твоя квартира. В ней от тебя вообще ничего нету! И права оказалась! Он сначала отшучивался, потом признался, что она съёмная, причём первая попавшаяся. А та стекляшка, ну, которая в высотке, наоборот — действительно его, просто оформлена на сестру…
