— Стали друзьями, — повторил с ехидством.
— Крис, — раздался укор от магички.
Ну хоть разговорилась.
— Даже не сомневался, что все объединятся против меня, — выдаю и поднимаюсь.
— Крис, — говорит Ольви и взглядом тревожным будто останавливает.
Смотрю на неё. Всё такая же красивая, просто усталая. От горя добитая. И казалось бы чужая. Мне сложно теперь понять её.
— Дед выслушал меня и поверил. Вопреки воле вашего короля он взял добровольцев, — начала с горечью. — И мы отправились в Редуш твоему делу на помощь. Мы добирались сюда три рака, последние дни во тьме, не зная, чего и ожидать. Мы ночевали, где придётся, шли по разорённым землям. Дважды на нас нападали вампиры, мы потеряли адепта Кельвина. У парня в Леванте осталась невеста. Лишь чудом, когда расстояние стало достаточным, я ощутила след твоего кулона и колебания губительной силы. Ты думаешь, мы знали, куда нас выбросит? Совершенно нет. Но мы даже не сомневались, ныряя в порталы, что тебе нужна помощь.
Закончила. Тяжело вздохнул.
Почему же я чувствую себя свиньёй?
— Что с Жозефиной? — Выпалил.
— Мы позаботились о ней, я лично вручила её в руки графа Вильяма. Забавная девица. Много всего интересного нам рассказала.
Что — то щёки мои начинают гореть.
— Мне нужно было знать, кто за ней стоит, мне нужна была их армия. Поэтому вместо того, чтобы поубивать кучу народа и вытрясти всё из неё, я…
— Соблазнил, — дополнила Ольви с сарказмом и замотала головой с укором, на меня уже не глядя.
— Да, и что?
— Ты разбил ей сердце. И если снизить масштаб того, что поставлено на карту, ты не лучше, чем Имира. Такой же подлец, топчущий чужие чувства.
Ого, завернула.
— И твои тоже? — Выдаю, глядя на неё пристально.
Смотрит в ответ уверенно и гордо. Ууу, мордашка с губёшкой приподнятой и пухлой.
— Мне ты ничего не обещал, только познания, — заявляет.
Смотрю на неё. И почему — то уже не могу оторваться. Щёки у Ольви розовеют. Но выдаёт она отнюдь не то, что я хотел бы попутно сейчас услышать:
— Ты ведь видишь, что нас ждёт там, — кивает в сторону ущелья. — Воины говорят страшные вещи. А ещё они рассказывают, что ты никогда без дела не сидишь, летаешь над врагом, падаешь им на головы и выживаешь. Возвращаешься всегда в чужой крови счастливый. Отшучиваешься, рассказываешь небылицы. В битве тебя не упрекнуть, рвёшься в самую резню. Так вот, ты как — то сказал, что доверяешь мне больше других, и я принимаю всё… рано или поздно принимаю. Так ответь мне, Крис, что нас ждёт?
Вздыхаю тяжело, перед глазами проносится новые полчища, призрак — Вейзевул.
— Ничего хорошего, их слишком много, — шепчу, не в силах ей врать.
— Но ты не отступишь, — утверждает. — И воины теперь не отступят после твоих воодушевляющих речей.
Киваю.
— А знаешь, я кое — что поняла в тебе именно сегодня, и почему же я была такой дурочкой раньше, — раздаётся с иронией, и Ольви поднимается, вставая напротив меня с вызовом во взгляде.
— И что же? — Спрашиваю шёпотом, глядя на её сочные губы.
— Ты никогда не будешь чьим — то, — раздаётся ответ, и магичка тоже переводит взгляд на мои губы. — Тебя, как генерала, слишком много для одного воина, ровно так и для женщин. Тебя всегда будет слишком много для одной единственной. Горе той, кто так решит. Ты, как чёрная прима на сцене, которая прекрасна для всех смотрящих, но никому не дано из зрительского зала перейти этот барьер. Потому как если попытается, поймёт, как ничтожен. Осознает, что было лучше с прежними чувствами.
— И что ты хочешь этим сказать? — Спрашиваю, сближаясь.
— Со сцены прима словно видит только тебя, но стоит подойти ближе, иллюзия очевидна, — выпалила в продолжение мысли, краснея ещё больше.
Замолчала. Секунда, две. Мы всё ближе.
— Ольви? — Шепчу.
— Что Крис.
— Сама ты чёрная прима, — отвечаю ласково, едва сдерживаясь от порывов. — Самая лучшая.
— Аурелия хуже? — Слышу укор.
— Да, — легко соглашаюсь.
— Значит, спал с ней всё — таки.
— Что ты за дура, зачем тебе всё это знать? — Спрашиваю, готовый уже взять её силой!
Молчит, обнимаю за талию. Всё не могу держаться! Закрывает глаза, слабеет. Прям с ног валится!
— Ольви? — Ахаю, хватая крепко и прижимая к своей броне.
Хихикает, встаёт твёрдо. Смотрит на меня снизу вверх игриво.
— Вот в этом и весь ты, — шепчет. — Моя слабость — это твоя сила.
— Издеваешься? — Спрашиваю хищно, чувствуя между нами не то что бы искру. Мать его, огонь.
— Это ты издеваешься, когда так смотришь, — заявляет тихо.
— Как там твой Гилинг? — Интересуюсь с иронией ещё тише.
— Что ты за дурак, зачем тебе всё это знать? — Передразнивает меня.
Надо же, Ольви шутит.
— А ну иди сюда, моя умненькая девочка.
Хватаю за крепкую торчащую попу. Подаётся сама, хватая за шею грубо и нежно одновременно. Целует в губы, два робких касания и понеслась засасывать жадно! Уф, как же я по тебе скучал. И если мы завтра сдохнем, то последний день проведём не в страхе, а насладившись друг другом.
Быстрым движением Ольви выбрасывает ледяной шарик, и факел затухает с шипением, оставляя нас во тьме и добавляя беспокойство караульному на башне, пост которого на пару этажей выше.
Отталкивает меня, встаёт к зубцу лицом, выгибаясь и оттопыривая попку, звенит застёжка её ремня. Ничего себе она шустрая.
— Я хочу прямо здесь, — раздаётся её голос, будто она задыхается.
Глава 8
Глава 8. Моя боевая самочка
Помогаю содрать штаны, спуская их до колен вместе с бельём. Втягиваю броню, оставаясь лишь в трусах. Как, оказывается, удобно! Ольви расставляет ноги, насколько это возможно. Агрегат взведён, и хочется неистово войти без всяких церемоний. Ведь с этой беготнёй даже не помню когда в последний раз… Но я же гурман.
Просовываю руку между упругих холодненьких ягодиц и касаюсь горячей промежности, получая тактильное удовольствие, усиленное контрастом.
Провожу пальцами поверх заросшей мокрой писечки и веду по животику. Ольви ахает. Но выдаёт вдруг сварливо:
— Крис, просто вставь. И обними…
Вхожу, проскальзывая легко, тихо стонет. Быстро же она возбудилась, целое море смазки. Ох, дракошечки, как хорошо. От блаженства всё тело дрожит, и мурашки на голой заднице резвятся. Вокруг война и смерть, а так хочется трахаться, сил нет! Аккуратно, не спеша, работаю тазом, едва сдерживая стон. Эрекции добавляет и её шикарные бразильские булочки, которые периодически упираются мне в пах. А вскоре начинают и шлёпать по нему.
— Обними, сказала, — рычит.
Расшнуровываю долбаный корсет слишком долго, чтобы добраться до нежных, плотных сисечек. Скидываю кожаную броню, за ней сдираю рубашонку, обхватываю тельце. Ладонями накрывает мои, стонет всё громче. Целую в шею, что сразу покрывается мурашками, а ещё от поцелуев стенки влагалища сжимают мой член сильнее.
— Шепчи мне, — говорит прерывисто. — Что это ты…
— Это я, малышка.
— Не хочу больше чувствовать на своей шее той деревяшки, когда только мысль о возбуждении возникает в голове… Крис, ты здесь? Не молчи.
— Я здесь, моя девочка, — говорю и целую её плечико.
Поворачивается ко мне, изгибаясь, хватает за затылок, целует в губы. Долблю сильно, прерывая контакт. Мне всё сложнее держаться. И сердце сжимается в груди от её слов. Похоже, Сехмет до сих пор в её голове. Последний секс у магички был в тех колодках.
Но мы это исправим. Кончаю в неё, и даже нет мысли обезопасить от последствий. Ольви воет в голос от такого взрыва, принимая в себя всё. Чувствую по грандиозным стонам, как ей это понравилось. Впервые подумал о том, что хочу от неё ребёнка. Дочку с таким же прекрасным лицом или сына с её сильным взглядом и выдержанным характером.
Что со мной будет завтра? Где моё будущее? Наследие? Сегодня я есть, а завтра меня уже не будет. Кто вспомнит обо мне с теплом? А что если я пройду в Центр управления и уже не смогу сюда вернуться? Может, магия действует только в рамках Вита. А что если там, как на гибнущем неуправляемом корабле в космосе — одни только металлические стены, тусклый свет и голод. Те пилоты… да на них было страшно смотреть. Хочу ли я вообще туда⁈
