Чейз сложил руки на груди.
— Я позвал тебя, но ты не отвечала.
— И следующий логический шаг, по-твоему, ворваться ко мне?
Он пожал плечами.
— Я боялся, что с тобой что-то случилось.
— В ванной?
— С тобой всё возможно, — он смотрел ей в глаза, даже не пытаясь скользнуть взглядом куда-либо ещё, как сделало бы большинство парней. Но он не большинство парней. Чейз был соткан из противоречий.
Её глаза сузились.
— Класс. Спасибо.
Не ответив, он прошёл в ванную и прислонился к раковине.
Пульс девушки ускорился.
— Могу я тебе чем-нибудь помочь?
Его ресницы опустились, и она знала, где остановился его взор — там, где пузырьки стремительно исчезали. Жар побежал по её венам.
— Не уверен, — затем его взгляд вернулся к её лицу. — Нам нужно поговорить.
— Именно в этот момент?
— А что не так с этим моментом?
Он глупец?
— Чейз, если ты не заметил, я в ванной.
— О, поверь, я заметил, — его голос стал приглушенно хриплым и чертовски сексуальным.
Её тело тут же отправилось в страну Возьми-меня-прямо-здесь. Боже, должны быть какие-то анти-возбуждающие таблетки, чтобы она спокойно могла находиться рядом с этим человеком. Она с тоской посмотрела на полотенце и вздохнула.
— Ты можешь подождать, пока я закончу?
У них было несколько часов до ужина, так что время не представляло проблему. В отличие от пребывания в ванной.
— Я уже видел тебя голой, Мэдди.
Её рот открылся.
— Спасибо, успокоил. Но ты не видел меня голой.
Его глаза вспыхнули.
— Вообще-то видел, когда тебе было пять. Ты подхватила ветрянку и бегала по дому с голой задницей.
— О Господи, ну почему ты помнишь все эти детали? — она была готова утопиться.
Он слегка улыбнулся.
— Это было травмирующее зрелище.
— О да, пусть травмирующее, теперь мы квиты, — поскольку он продолжал стоять, Мэдисон собрала вокруг своей груди побольше пены. — Так о чём ты хотел поговорить?
— Ты. Я. То, что происходит между нами, — Гэмбл произнес это как само собой разумеющееся, и ей показалось, будто она ослышалась.
Но нет.
Когда она взглянула на него, её руки опустились под пузырьки. Взгляд Чейза был прикован к тому месту, где они скрылись.
— А разве между нами что-то происходит?
Он кивнул с непроницаемым лицом.
— Во-первых, я не хотел оскорблять тебя…тем, что не хочу…некоторых вещей. Моя фраза прозвучала не так, как я подразумевал.
Неожиданная надежда вспыхнула в её сердце.
— Притворяться, что двадцать четыре часа назад ничего не было так же глупо, как делать вид, будто между нами ничего не произошло три года назад.
Голова Мэдисон качнулась.
— И мне кажется, очевидно, что ты меня привлекаешь, — его взгляд вернулся к пене, которой почти не осталось. Сквозь воду просвечивали некоторые части тела. — Что я хочу тебя.
Её дыхание замерло, а сердце пустилось вскачь. Ого. Вау. Это было так неожиданно, и она не знала, что сделать или сказать.
Его глаза были словно обжигающие кусочки голубого льда, от взгляда которых она таяла, пока он продолжал:
— Ты забралась мне под кожу, и я устал делать вид, будто игнорирую это… но поддаваться влечению — это неправильно.
Она моргнула.
— Почему? Почему это неправильно, Чейз?
Он присел на край ванной, так близко к ней.
— Это не то, что ты думаешь, Мэдди.
Она уже не знала, что ей предполагать.
— Тогда скажи мне.
Затаив дыхание, он глянул на выглядывающие из-под воды пальчики ног с ногтями ярко-малинового цвета, но не ответил. Не уверенная хорошо это или нет, она спрятала их вновь. Вода начала остывать и, если Мэдисон останется в ней ещё дольше, то кожа сморщится, как у младенца.
Улыбнувшись, Гэмбл покачал головой.
— То, что я хочу от тебя… у нас никогда не получится. Ты знаешь мою историю. Ты в курсе, как я рос. И ты сестра Митча. Отношения между нами — плевок ему в лицо.
— Но ты не твой отец.
Чейз молчал.
— И Митч… он доверяет тебе. Быть со мной — это вовсе не значит проявить неуважение к нему, — подняв подбородок, она встретилась с Чейзом глазами. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Но…
— Но?
Мэдисон сделала глубокий вдох.
— Но мы взрослые люди, Чейз. Нам не нужно чье-либо разрешение.
И тогда понимание пронзило её. Чейзу необходим кто-то, кто верил бы в него. Его сомнения не касались Митча или даже её самой. Он искренне полагал, что она слишком хороша для него.
Её сердце сжалось. Он не замечал в себе того хорошего парня, которого видели в нём другие. Возможно, будучи свидетелем того, как отец обращался с матерью, он решил, что не сможет построить нормальных отношений? Даже с ней — той, кто знала его всю жизнь? Может быть, ему нужен лишь толчок, чтобы уйти от сомнений. И этот толчок должен быть от неё, очень мощный толчок.
Тяжело вздохнув, девушка оперлась руками о холодные края керамической ванной и поднялась. Вода побежала по её телу ручьями. Пена заскользила по бедрам. Воздух казался свежим и холодным для её разгоряченной плоти. Мэдисон не могла поверить, что сделала это. Если он отвернется от неё сейчас, когда она стояла перед ним совершенно обнаженная, если он снова начнёт извиняться, она никогда не оправится от отказа.
Чейз тяжело задышал, его ноздри раздувались, пальцы судорожно вцепились в колени.
— О боже…
Борясь с чувством незащищенности, девушка опустила руки вдоль тела, позволяя ему рассмотреть себя всю. И, господи, он смотрел…как будто не мог насытиться. Всюду, где скользил его взгляд, она ощущала жар. Вся её кожа пылала, тепло буквально затопило её, между ног пульсировала жажда.
— Полотенце? — сказала она, охрипнув.
Чейз смотрел на неё так долго, будто потерял способность говорить. И тогда она увидела момент, когда все его сомнения рухнули. Это привело её в настоящий восторг.
— Нет.
Её пульс неистово колотился.
— Нет?
Чейз положил руки на её бедра, отчего Мэдисон пробрала дрожь. Она позволила ему помочь ей выбраться из ванной и не издала ни звука, когда он притянул её к себе между ног. Её сердце замерло в ожидании, и тогда, сидя на краю ванной, он подался вперёд и запечатлел поцелуй чуть выше её бедра.
Её соски набухли, и всё тело охватила сладкая истома, когда его губы двинулись вверх по плоскому животу, а язык запорхал вокруг пупка. Мэдисон вцепилась в плечи Чейза, а он оставлял горячие влажные следы всё выше и выше.
Тело девушки ослабло, когда его требовательный рот добрался до чувствительной груди. Прикосновения были нежными и в то же время жесткими, томящими и обещающими, заставляющими её издавать короткие стоны.
