Глава 10
Влад тормозит в трех шагах от меня.
Бодрый, слегка растрепанный и красивый, особенно с тенью щетины на чуть впалых щеках.
В моей голове мигают все лампочки подряд. Сигналят о том, что мне не стоит опускать глаза ниже его подбородка, туда, где он голый до пояса, загорелый, безумно сексуальный.
За секунду в голове проносится мысль о ревности к тем, с кем он был или с кем собирается быть. И если я всегда боролась с этими мыслями, то сегодня они бухают на задворках сознания. Кричат оттуда, царапаются. Я хочу этого всего. Хочу. С ним…
Если Влад и застигнут врасплох, то на его лице это никак не отражается.
Надеюсь, по моему лицу тоже ничего не прочитать, хоть сердце и разгоняется, когда его глаза медленно спускаются вниз, на мокрые голубые треугольники моего купальника, под которыми затвердели соски. И не от купания, а от того, как кричаще дорожка темных волосков под его пупком убегает за резинку шорт вместе с косыми мышцами пресса.
Кожа вспыхивает от «прикосновения» его глаз. Покрывается мурашками, хоть я и стою на солнцепеке. Внизу живота теплеет. Воспоминания недельной давности вихрем проносятся в голове, будто не крутились в ней все эти дни. Будто это было только вчера.
Обретаю дар речи, когда до ушей долетает хрип Бени, вошедшего наконец-то во двор.
Убираю руку и отпускаю садовую калитку. Она хлопает о столбик, и этот звук разлетается по двору с громким «дзинь».
Сжимаю пальцы вокруг поводка так, что останутся следы на ладони.
— Не знала, что ты здесь будешь, — обращаюсь к Владу, не двигаясь с места.
Он ворует мои мысли, хрипловато бросая:
— Но очень надеялась?
Сказав это, он оборачивается на дорожку за своей спиной, после чего смотрит на меня так, будто хочет понять, собираюсь ли я делать вид, что «ничего не было» или не собираюсь.
Я ищу на его лице ответ на тот же самый вопрос.
Волнуюсь и ищу подсказки о том, как должна себя вести.
Я всю неделю думала о своей линии поведения и поняла, что помню всё слишком хорошо, чтобы попытаться притвориться и спихнуть все на алкоголь, ведь притворяюсь я хуже некуда.
— Да, хотела сказать спасибо за цветы, — отбиваюсь от его провокационного вопроса.
Когда я вернулась от Андрея, дома меня ждал огромный букет ромашек. Курьер доставил их утром. Там была записка, поэтому я точно знаю, от кого они.
— Я отправил их до твоего перфоманса на танцполе, — поясняет Градский, продолжая буравить мои глаза своими.
Сегодня мне вдруг легко смотреть ему в глаза, я и так перешла черту. И здесь нет никого, кроме нас, а это значит, что мне не нужно прятать свои чувства. Я не хочу их больше скрывать, хочу, чтобы он знал.
— Ты про тот перфоманс, который тебе так понравился? — лезу на рожон, намекая на то, что у него была… эрекция на меня.
Он молчит секунду, после чего резко приходит в движение. В три широких шага оказывается рядом и подхватывает за локоть, сомкнув вокруг него сильные пальцы.
— Пойдём-ка. — Дергает и тащит через газон к коробке уличного душа за кустом маминых роз.
Выпускаю поводок Бени и свой сарафан, проваливаясь босыми ногами в траву.
— Что ты делаешь?! — Пытаюсь выбраться, но захват на моем локте только усиливается.
Он затаскивает меня в отделанную камнем душевую и заходит следом.
Упираюсь лопатками в стену и смотрю на него мятежно.
Влад кладет на пояс руки и смотрит вверх, на кусок синего неба, которое видно через открытый потолок.
Здесь слишком тесно для двоих, тем более один из нас в два раза больше другого, и на нас почти нет одежды. Я кусками глотаю вид его голых плеч и тугих мышц на бицепсах. Все это будоражит, и мое дыхание сбивается. Он хоть представляет, как мне хочется коснуться его кожи? Провести пальцами по его груди и животу.
Солнечные лучи делят его зрачки на серебристые кристаллы, когда он снова смотрит на меня. В мое лицо. На мои губы. Отворачивается. Глядя в сторону, требует:
— Что это было?
Не хочу строить из себя дурочку. Он не любит дур, когда-то я слышала это от своего брата. Я даже не знаю, что он любит на самом деле, но это не мешает мне тянуться к нему кожей, будто я чувствую, что мы идеально совпадаем.
— Материализация желаний. — Складываю под грудью руки в защитном жесте.
— Надеюсь, это была единичная акция? — спрашивает без тени улыбки. — И больше ничего подобного ты вытворять не собираешься.
— Скорее эксклюзивная… созданная специально для тебя. Влад, я…
Он смотрит так, что я умолкаю.
Делает шаг ближе, оставляя между нашими телами какие-то жалкие десять сантиметров.
— Арина, мне это на хрен не нужно, — вколачивает твердо. — Можешь сыграть на балалайке, я зачту это эксклюзивом, в остальном у нас все общественное. Ничего личного. Закрыли тему?
— Это ты ее поднял!
