Изо всех сил пытаясь отдышаться, они смотрели друг на друга — пока зрение толком не прояснилось и внимание обоих не отвлек неясный свет, льющийся откуда-то сбоку. Со стороны массивного высокого письменного стола.
На нем медленно гас, мерцая всеми цветами, забытый четырехгранный связующий амулет.
* * *
От шума внезапно обрушившегося на голову проливного дождя Гарри едва не оглох, остолбенев прямо на выходе из «Трех метел». Вцепившись в перила крыльца, он всмотрелся в промозглое, нависающее будто прямо над головой тяжелое небо. Похоже, Луна была права — так просто такие хляби не разверзаются… чтобы даже мысль о пешем переходе через улицу казалась безумием — такого здесь не было даже в отчаянное шотландское межсезонье, не то что — летом…
Хорошо, что через улицу ему не надо. А аппарировать можно и прямо с крыльца… Вот только неплохо бы — сразу в тепло, мелькнула запоздалая мысль почти одновременно с рывком перемещения.
И тут же выяснилось, что в Хогсмите стояла просто чудно-романтичная тишь — по сравнению с тем, что творилось здесь, на северном побережье Ирландии.
Рев взбешенного океана не просто оглушал — от него страдальчески звенели барабанные перепонки. Ветер сбивал с ног, чуть не срывая одежду, и грохот вздымающихся почти черных гигантских волн — внизу, под скалой, на которой и очутился Гарри — заставлял холодеть от ужаса.
Светопреставление какое-то, мысленно простонал он, цепляясь за камни — перспектива быть сдутым с вершины в первые же секунды балансирования на скользком мху перестала казаться такой уж надуманной.
Малфоя нигде не было видно — и это пугало сильнее всего. Судя по карте, он должен был быть где-то здесь, судя по ощущениям — тоже. Гарри чувствовал его присутствие — едва уловимое, как тонкая звенящая нить, постоянно грозящаяся вот-вот порваться от неосторожного телодвижения. Чувствовал — и совершенно не мог определиться, откуда именно.
А еще — это место совершенно не походило на нечто, где Финниган мог бы жить. Возможно, это только мы сдуру подумали, что он обязательно рванет к себе в норку, домой, мелькнула едким уколом испуга дурацкая мысль. Но ведь он мог помчаться куда угодно. Он вообще мог аппарировать сюда, чтобы столкнуть Драко хоть с этого самого чертова обрыва — и, значит, я слышу сейчас Малфоя оттуда, из-под воды. Последние секунды, пока он еще жив.
Чтобы оборвать поток кажущихся убийственно логичными, а на самом деле — грозящих истерикой и окончательной дезориентацией рассуждений, пришлось мысленно влепить самому себе отрезвляющую пощечину. С девицами переобщался, мрачно подумал Гарри, оглядываясь и пытаясь разглядеть хоть что-то, что натолкнет на дальнейшие поиски.
И тут же услышал — так явственно, будто кто-то сдернул с сознания мешающуюся пелену. Драко действительно был совсем рядом.
Внизу. Под скалой — точнее, внутри нее.
Даже мысль о том, чтобы попробовать спуститься и поискать вход, скручивала судорогой. Только не в такой ветер, когда, чтобы удержаться там, где стоишь, приходится, почти падая на руки, изо всех сил цепляться за камни…
Собраться с духом, зажмуриться — и аппарировать в никуда, внутрь, вниз, опираясь только на ускользающее, как тусклый маячок в пасмурную ночь, сознание Драко, было, наверное, верхом гриффиндорской безбашенности. И, наверное, Малфой — окажись он рядом — сказал бы по данному поводу многое, и не все из слов, скорее всего, звучали бы цензурно и сдержанно… вот только Малфоя сейчас рядом не было.
И изнывать от беспомощности и дальше, до бесконечности, уже казалось невыносимой пыткой.
Вопреки всем законам логики Гарри умудрился вписаться между каменными стенами, не застряв ни в одной из них — что при практически бесцельной аппарации в незнакомые пещеры выглядело почти чудом. Оглядевшись и мысленно вознеся хвалу Мерлину за то, что здесь нет ни дождя, ни ветра, Поттер сжал зубы и подавил желание застонать.
Во-первых, даже после полумрака побережья глаза с непривычки не видели вообще ничего — кроме размытых очертаний окружающих стен да непонятных куч то ли тряпья, то ли каких-то предметов вдоль них, на полу. А мысль зажечь Люмос попахивала изощреннейшим мазохизмом — случись что, палочку хотелось бы иметь наготове, а не занятой бесполезным фонариком, без которого он снова тут же ослепнет.
Во-вторых, из грота, где находился Гарри, вело, похоже, минимум пять разных выходов. И в какой из коридоров нужно бежать, чтобы найти Драко — он не представлял даже близко. Хотя определенно был уверен — теперь Малфой совсем рядом. Буквально в двух-трех десятках футов.
А в-третьих — и это было самым пугающим — все ощущения, словно им одновременно с размаху врезали подзатыльник, визжали, срываясь на крик — с Драко что-то не так.
Он был рядом абсолютно точно. Он был жив, и даже расслаблен, и даже почти спокоен… Но в нем не было ни одной мысли — вот что сбивало с толку. Его сознание словно застыло на какой-то точке, остановилось, замерло в усталом безмолвии, пугающем своей апатией.
И еще — его сознание было не единственным, кого Гарри мог слышать. Как минимум, рядом крутились еще двое, вот только опознать совершенно точно не получалось. И — да, Симус в доступном радиусе тоже не ощущался.
Сосредоточившись и почти прокусывая до крови губы, Гарри, мысленно взмолившись и почти срываясь на истерику, попросту аппарировал вперед — в неизвестность. Туда, где чувствовал медленно угасающее тепло Драко.
И едва не налетел на него, запнувшись обо что-то и по инерции падая вперед.
Малфой сидел на полу, бессильно опустив руки вдоль тела, свесив голову и глядя перед собой полубезумным, остановившимся взглядом. В воздухе стоял терпкий, душный запах, который не получалось с ходу идентифицировать, и от резкого света факелов еще сильнее, чем от мрака предыдущей комнаты, заломило глаза.
И в следующую же секунду стало понятно, что темная влага на каменном полу, на стенах, на ладонях Драко — это кровь, и именно от ее тошнотворного запаха перехватывает дыхание, что она — везде, Малфой вымазан в ней едва не по локоть… и что бесформенная груда у стены рядом с ним — это не куча тряпья. Это Финниган, который тоже в крови — кажется, весь, — улыбается окровавленным ртом, глядя на Гарри пустыми, распахнутыми голубыми глазами.
Глазами, в которых застыло отчаяние. И еще почему-то — горечь…
— Драко! — со стоном выдохнул наконец Гарри, с размаху падая рядом с ним на колени, хватая его за плечо.
Малфой медленно повернул голову. Его лицо искажала чудовищная, какая-то остекленелая ухмылка.
— Привет… — почти беззвучно шепнули, изогнувшись, знакомые губы.
Знакомые, как собственная тень, как свои руки, на которые смотришь так часто, что и не замечаешь этого — и которые узнаешь из тысяч. Из миллиардов.
