Я пожала плечами, не желая портить настроение, но не удержалась и поддразнила его:
— Я просто хотела узнать, не нарушаю ли я какой-либо закон или что-то в этом роде.
Он рассмеялся.
— Мне тридцать три. А тебе двадцать шесть, — я округлила глаза, улыбаясь. Полагаю, Эндрю не удержался и разболтал ему какие-то подробности обо мне.
Я потягивала вино, изучая его с противоположной стороны стола.
— Что случилось в лифте?
Дерьмо! Я не планировала этого говорить.
Он напрягся, его губы сжались в тонкую линию с явным неудовольствием.
— Когда мне было одиннадцать, я застрял в лифте, когда приезжал навестить отца к нему в офис в Лондоне. Понадобился почти час, прежде чем меня вытащили оттуда. Мой отец, очевидно, считал целесообразным наказать меня, велев своим подчиненным ничего не предпринимать, пока он не отдаст распоряжение, — его губы скривились, и мне показалось, что это была ненависть. — Он преподал мне урок за непослушание. Я больше никогда не приезжал к нему после того случая.
Господи, какая жестокость. Неудивительно, что с ним такое происходит в лифте.
Настроение изменилось, и это целиком была моя вина. Мне не следовало его спрашивать. Мне нужно вернуть беззаботного Ремингтона обратно.
— У меня к тебе предложение, — выпалила я первое, что пришло в голову. — Назовем это соглашением.
Его брови удивленно взлетели и он поудобнее устроился на своем стуле. В глазах блеснули нотки любопытства.
— Соглашение, — сказал он, и провел пальцем по нижней губе. Боже! — Ну, давай послушаем.
Я облизнула губы, пытаясь правильно выстроить слова в голове, что оказалось очень непросто, когда он так смотрел на меня.
Где соблазняющий дьявол, когда он так нужен? И так, будто я призвала его, он появился на моем плече, и я почувствовала себя смелее.
— Когда я уехала из Нью-Йорка, я пообещала себе, что не буду сдерживаться, если захочу чего-нибудь. И в течение трех месяцев, которые я буду здесь, я хотела приключений и… — он продолжал изучать меня, его пристальный взгляд не отрывался от меня. — Я хочу сказать что…
— Ты хочешь забыть бывшего мужа, с помощью интрижки с другим мужчиной? — спросил он. Ни осуждения, ни укора или даже любопытства.
Я покачала головой.
— Я делаю это не поэтому.
Менеджер ресторана, который время от времени проверял, не нужно ли нам чего-нибудь, появился у нашего стола, сложив руки перед собой. Он посмотрел на меня и слегка улыбнулся перед тем, как переключить все внимание на Ремингтона и спросить его подавать ли десерт. Окончание моей мысли, потерялось в переводе диалога, который они вели по-французски. Спустя пару минут менеджер удалился с довольным выражением на лице.
— Так почему, Селена? Почему ты делаешь это? — он посмотрел на меня непроницаемым взглядом, и я не могла понять, был он зол из-за того, что я сказала, или просто проверяет, насколько я серьезна.
Было так весело болтать с Ремингтоном последние несколько часов, эта беседа укрепила мою решимость спросить его. Раньше мысль о нем, как о моей французской интрижке, заставляла меня бежать в другую сторону, но он оказался не настолько плох, как я думала в самом начале.
— Потому что хочу этого для себя. Я устала быть девушкой, которая отдает себя, не задавая вопросов. Я хочу быть девушкой, которая получает то, что хочет и отдает себя взамен.
Вот. Я сказала это.
Ремингтон наклонился вперед, глядя на меня из-под ресниц, и прикусил нижнюю губу.
— А что, если мне недостаточно только флирта?
Мое сердцебиение ускорилось в два раза, но я повторила его движение, наклонившись вперед. Его глаза слегка округлились, губы слегка изогнулись в уголках, очевидно, его удивило мое смелое движение. Так хорошо хоть один раз в жизни взять на себя ответственность за что-то столь приятное. Распутное, но очень-очень приятное.
— И чего ты хочешь?
— Секса. Горячего, грязного, частого секса, — одна бровь вопросительно приподнялась. Вызов.
Селена
Жар прилил к щекам, казалось, будто внутри меня кружит стайка бабочек.
— Чего-нибудь еще? — спросила я его.
Мамочка дорогая! Да я сама смелость!
— Я буду прикасаться к тебе, когда и где захочу, — рука, лежащая на столе, напряглась, как будто он боролся сам с собой, чтобы не сделать этого прямо здесь и сейчас.
— Согласна.
Гип-гип ура новой мне.
Уголок его рта приподнялся.
— Селена, я все время думаю, как же хорошо, что я успел найти тебя до того, как ты выкинула какой-нибудь фокус.
— Это можно понимать как «да»? — я вопросительно приподняла бровь. Было так весело бросать ему вызов.
Он откинул голову, рассмеялся, затем своими сильными руками художника прикоснулся к моим вискам, отбрасывая волосы с лица.
— Да.
— Хорошо, — я изучала его лицо, задержавшись на подбородке, покрытом щетиной.
Официант остановился у нашего столика, и поставил перед нами две тарелки с эклерами и кофе, но Ремингтон продолжал неотрывно смотреть на меня. Я начала осознавать, что если он поставил перед собой какую-то цель, то настроен очень серьезно.
Мне была необходима передышка от его взгляда, поэтому я схватила вилку и нож со стола и принялась за десерт.
— Боже, как же мне нравится, что ты ешь с таким наслаждением, — сказал он, потягивая кофе и наблюдая за мной поверх чашки. Затем поставил ее обратно на блюдце и начал есть свое пирожное. Наблюдать, как мужчина слизывает шоколадный крем с ложечки, еще никогда не было таким возбуждающим.
— Я не сижу на диетах.
Я быстро расправилась с десертом под его восторженным взглядом. Когда он закончил, он оттолкнул свою тарелку в сторону, затем встал, без усилий поднял и поставил свой стул рядом с моим. Сел так, чтобы его колени соприкасались с моими.
«Клево» подходящее для ситуации слово, Селена.
Я сглотнула и наблюдала, как он слегка наклоняется вперед. Он провел пальцем по моей шее, задержавшись там, где жемчужное ожерелье соприкасалось с кожей, намотал его на палец и легонько потянул. Придвинулся еще ближе, его глаза вбирали в себя каждую черточку моего лица, и склонил голову набок.
— У меня к тебе тоже есть предложение.
— Почему я не удивлена?
Он поднял глаза и посмотрел на меня.
— Хочу нарисовать тебя.
Я попыталась отстраниться, но он крепко держал ожерелье и не позволил мне этого.
