- Ты, всерьёз, рассматриваешь поход в Прерии? - спросил Самос.
- Да, - ответил я.
- Ты - глупый и упрямый идиот, - возмущался Самос.
- Возможно, - не стал я спорить. Я поднял свёрток кожи кайилиаука и показал Самосу. - Я могу забрать это себе?
- Конечно, - буркнул Самос.
Я вручил рулон одному из моих служащих. Я подумал, что эта кожа могла бы оказаться полезной в Прериях.
- Ты решил окончательно?
- Да.
- Подожди, - сказал он, и спустился в трюм баржи. Через мгновение он вернулся, неся в руках переводчик, прихваченный нами из развалин. -Возможно, тебе это пригодится, - проворчал Самос, вручая это одному из моих мужчин.
- Спасибо, Самос.
- Я желаю Тебе удачи, - сказал он.
- И Тебе удачи, - ответил я отворачиваясь.
- Подожди! – окликнул меня Самос.
Я повернулся к нему лицом.
- Будь осторожен.
- Постараюсь.
- Тэрл, - внезапно позвал он меня ещё раз.
Я повернулся к нему, снова.
- Как могло получиться, что Тебе пришло в голову пойти на это?
- Зарендаргару, скорее всего, понадобится помощь, - объяснил я. - И я могу её предоставить.
- Но почему, почему? – допытывался моё друг.
Как я мог объяснить Самосу то странное тёмное родство, которое я почувствовал к тому, кого я однажды встретил на дальнем севере, несколько лет тому назад, к тому, кто совершенно ясно, был для нас никем, но монстром?
Я вспомнил долгий вечер, который я тогда провел с Зарендаргаром, и нашу долгую, оживленную беседу, наполненную разговорами о сражениях и бойцах знакомых с оружием и воинскими ценностями. О тех, кто почувствовал вкус и ужас войны, о тех, для кого тупой материализм был не больше чем, средством для более достойных побед. О тех, кто познал одиночество командования, кто никогда не забывал значения таких слов, как дисциплина, ответственность, храбрость и честь. О тех, кто знал опасности, длинные походы и лишения, для кого комфорт и семейный очаг значили меньше чем военные лагеря и дальние горизонты.
- Почему, почему? - вопрошал Самос.
Я смотрел мимо Самоса, на канал за его спиной. Охотник на уртов, со своей девушкой и лодкой, медленно гребя, удалялся. Похоже, он решил попытать своего охотничьего счастья в другом месте.
- Почему??? – почти простонал Самос.
- Однажды, - ответил я, пожав плечами. - Мы вместе пили пагу.
3. Я получаю информацию. Я поеду на север.
- Может, эта? - спросил работорговец.
- Я пытаюсь найти торговца, по имени Грант, - сказал я.
Девушка с белокурыми волосами, голая, стояла на коленях, прижавшись спиной к каменной стены. Её маленькие запястья были крепко стянуты сзади, и привязаны к железному кольцу, закрепленному в стене.
- Она не без своих приятностей, - расхваливал товар торговец.
- Ты знаешь, где можно найти этого парня, Гранта? – спросил я.
Другая девушка, также блондинка, прикованная за шею длинной цепью к кольцу в стене, подползла к моим ногам. Она прижалась животом к земле передо мной.
- Пожалуйста, купите меня, Господин, - прошептала она. - Я буду служить Вам беззаветно и страстно.
Различие между рабынями был интересно и хорошо заметно. Первая девушка была недавно захвачена, это ясно. Она еще не была даже заклеймена. Другая также совершенно ясно, уже познала руку хозяина.
- Я думаю, что он ведёт дела на севере, вдоль границы, - наконец ответил торговец.
- Купите меня, я умоляю Вас, Господин! - стонала, невольница у моих ног.
Я посмотрел на девушку, стоящую на коленях у стены. Она стремительно опустила голову и покраснела.
- Эта, - пояснил работорговец, указывая на девочку в стене, - ещё недавно, была свободна. Её захватили только пять дней назад. Как Ты можешь отметить, левое бедро ещё даже отмечено клеймом.
- Почему так? - Поинтересовался я. Обычно девушку клеймят в течение первых часов после её похищения. Надо сразу дать ей почувствовать, что после захвата у неё уже нет возможности вернутся на свободу, и никто уже не спутает со свободной женщиной.
- Я хочу, чтобы клеймо у неё было глубокое и чистое, - ответил он. – А мастер клейм, как назло, отправился в поездку по нескольким малым пограничным городам. Он лучший специалист в своём деле и имеет множество клейм, в пределах от красивых и тонких до грубых и мужских.
Я кивнул. Для пограничных городов, вдоль восточного края гор Тентис, были весьма обычными странствующие торговцы и ремесленники. Слишком мало работы для них, чтобы процветать сидя на одном месте, но вполне достаточно потребности в их услугах и товарах, если посещать такие города последовательно. Такие торговцы и ремесленники, обычно включали приблизительно пять - десять городов в сферу своих интересов.
- Не волнуйся, маленькая красотка, - сказал человек девушке, посмеиваясь.
- Ты скоро будешь должным образом заклеймена.
Девушка подняла голову, и посмотрела на меня.
- Видишь, - заметил купец, - ей уже любопытно прикосновение мужчины.
- Вижу, - сказал я.
- Ну, маленькая красотка, и какое клеймо Ты хотела бы получить? – спросил он девушку. - Не бойся. Не важно, какое именно у тебя клеймо, я гарантирую, что оно будет безупречным и чётким.
Она посмотрела на торговца снизу вверх. Тыльной стороной своей ладони он, внезапно, отвесил ей пощёчину.
Рабыня снова посмотрела на него, на этот раз испуганно. Кровь появилась на её губе.
- Любое клеймо, которое Вы хотели бы для меня, господин, - пролепетала она.
- Превосходно, - воскликнул торговец, поворачиваясь ко мне. - Это - её первый, полный рабский ответ. У неё были, конечно, другие варианты рабских ответов и поведения перед этим. Таких как борьба, извивания, вздрагивания, дёрганье от боли и страха, непокорное поведение и мольбы о пощаде, чтобы в конце стать симпатичной рабыней и поддерживать себя таковой разными способами, представляя себя как беспомощную, желанную женщину, пытаясь вызвать интерес привлекательных мужчин.
Девушка смотрела на него с ужасом, но я видел, в её глазах, что всё, что сказал работорговец, был правдой. Даже без клейма, она уже становилась рабыней.
- Пожалуйста, Господин. Пожалуйста, Господин, - умоляла девушка в моих ногах.
- И так, какое клеймо хотела бы, Ты, моя дорогая? - допытывался он у девушки, привязанной к стене. - Не бойся. Сейчас я разрешаю Тебе высказать свои пожелания. А уже я буду решать, поскольку это в моей власти, принять твоё пожелание, или отклонить его.
Её раздутая губа дрожала.
- Хочешь носить красивое женское клеймо, - спросил он, - или грубое и мужское, как раз пригодное для кувшинной девки, или рабыни кожевника?
