— Нет, со мной все в порядке, — немного невпопад ответил Гарри, и тут же отправил в рот кусочек мяса.
Потом они перешли в гостиную, наполненную уютным светом елочных огней и торшера у дивана. Чтобы не оказаться в полной темноте, пришлось на нем и устроиться. Места хватало с избытком. А вот камин почти прогорел, остались лишь тлеющие угли.
Цепкий взгляд Снейпа заметил на столике вазу с фруктами, а вот журналы наоборот исчезли. На тот же столик перекочевала начатая бутылка вина и на этот раз уже два бокала. Поттер как раз наполнил их и протянул один Северусу.
— Благодарю. Но в вашем состоянии пить вино не совсем разумно.
— Оно красное. Считается даже полезным. Не умру же я, в самом деле, от этого?
На это Снейп лишь покачал головой. Временами Поттер все еще вел себя как безрассудный мальчишка. И именно с этим мальчишкой он сейчас пил, и даже позволил себе сказать пару добрых слов в качестве тоста, чем, кажется, окончательно поразил его.
Кажется, время разговоров за ужином сменилось временем уютного молчания. А если со Снейпом и можно было что-то отлично делать, так это молчать. В этой тишине образовывалось взаимопонимание, которого не всегда удается достичь даже долгими проникновенными разговорами.
Выпив первый бокал и налив второй, Гарри с ногами забрался на диван, почти касаясь плечом плеча зельевара. Оба по-прежнему молчали, и прерывать эту доброжелательную тишину очень не хотелось. Над камином часы лениво пробили полночь. От этого, показавшегося слишком резким, звука Гарри вздрогнул, чуть не облившись вином, на что Северус усмехнулся, заметив:
— Похоже, вам нужно еще и нервы лечить, мистер Поттер.
— Скажете тоже, — фыркнул парень. — Кстати, с Рождеством, профессор Снейп.
— И вас с Рождеством.
Они чокнулись, но едва Гарри сделал глоток, как тотчас снова спохватился:
— Ой, у меня же для вас есть подарок!
И скрылся за дверью так быстро, словно за ним гнались. Правда вернулся он столь же стремительно и протянул профессору нечто увесистое в возмутительно праздничной упаковке. Причем почти робко улыбаясь при этом.
В кои-то веки сдержав язвительность, Снейп принял подарок и принялся осторожно его разворачивать. Под шуршащей бумагой обнаружился потертый кожаный переплет. Фолиант столь древний, что вполне мог повидать Хогвартских основателей. Когда Северус смог прочитать название, то так и замер, и лишь сглотнув, смог спросить:
— Откуда у вас эта книга, Поттер?
— Вообще-то из библиотеки Блэков, то есть теперь моей.
— Вы хоть представляете, что эта книга практически бесценна?
— Догадываюсь. И что? По-моему, это делает из нее отличный подарок. Я-то уж все равно не смогу ею воспользоваться.
— А вам не приходило в голову, что в этой книге может найтись лекарство для вас?
— Честно говоря, нет, — просто улыбнулся Гарри, от чего Северус закатил глаза, пробормотав:
— Вы не устаете меня поражать, Поттер, — а пальцы при этом бережно поглаживали массивный кожаный переплет.
— Так ведь это, наверное, даже хорошо, — тихо проговорил парень, снова возвращаясь на диван и делая приличный глоток из бокала. Хотя его щеки и так уже порозовели.
— Возможно, — неожиданно согласился Снейп, и добавил: — К сожалению, моим подарком в виде нового зелья вы сможете «насладиться» только завтра.
— Неважно, — на сей раз улыбка Поттера оказалась невероятно теплой, при том что в глазах промелькнула грусть. При этом он снова, будто случайно, коснулся плечом Северуса, правая рука которого покоилась на спинке дивана.
Как-то слишком громко треснул уголек в камине и, посмотрев в его сторону, Гарри тихо проговорил:
— Скорее всего, это мое последнее Рождество. И я рад, что оно прошло именно так, в вашей компании. Спасибо.
— Где же ваш хваленый гриффиндорский оптимизм, Поттер? — извечной иронией Северус попытался скрыть, насколько не по себе ему стало от этих слов.
— Наверное, исчез вместе с последним кресстражем Воландеморта. Остался лишь реализм, — еще тише отозвался Гарри, залпом допивая бокал и пытаясь наполнить его снова, причем чуть не опрокинув бутылку.
Снейп вовремя среагировал, одной рукой поймав бутылку, а другой перехватив руку Поттера, правда, для этого пришлось почти обнять его, но это нисколько не помешало ворчливо заметить:
— Тебе совершенно нельзя пить, Поттер. Лучше поставь бокал на стол, пока еще что-нибудь не опрокинул. Только залить тут все вином не хватало!
— Правда? — глаза Гарри сверкнули хмельным задором.
— Даже не думай, Поттер! — счел нужным предупредить Снейп, все еще удерживая парня за руку.
— О чем? — проговорил Гарри еще тише, чуть подавшись вперед. Теперь они смотрели друг другу в глаза с расстояния столь близкого, что Северус мог различить, как чуть пульсирует голубоватый ободок возле зрачка Поттера. И это зрелище завораживало.
Наверное, заворожило настолько, что Снейп сам подался вперед, или это Гарри подвинулся, и оказалось само собой разумеющимся, что они столкнулись губами, равно как и последующий поцелуй. Сначала осторожный, почти робкий, потом все набирающий темп. Северус сам притянул мальчишку поближе, сильнее впиваясь в податливые, жаркие губы, отвечавшие с не меньшим пылом.
Они прервались лишь тогда, когда возникла острая необходимость в воздухе. Он словно заставил Гарри очнуться. Он отпрянул, прижав руку к губам, и виновато проговорил:
— Прошу, простите меня. Мне не стоило… я не имел право этого делать.
И поспешно ретировался в свою спальню, оставив ошеломленного зельевара в гостиной. Первым порывом Северуса было устремиться вслед за Поттером, но разум и опыт подсказывали, что объяснить что-либо сейчас все равно не получится. Ни к чему излишне волновать мальчишку, особенно в его нынешнем состоянии. А со своими чувствами можно справиться. Не в первый раз. И неважно, что губы еще подрагивают, помня поцелуй. Лучше налить себе еще вина. К счастью, его в бутылке осталось достаточно, чтобы смыть горечь.
* * *
Гарри с такой поспешностью закрыл за собой дверь спальни, словно за ним гнался, как минимум, отряд дементоров. Хотя он был уверен, что Снейп не последует за ним, но почему-то казалось важным ощутить спиной ровную твердость двери. В ушах еще шумело от нахлынувшего возбуждения, и Гарри был готов проклясть себя за собственную слабость. Он просто разрывался надвое. Одна часть требовала немедленно вернуться и закончить начатое, ведь он так долго этого хотел, и все еще хочет, в то время как другая, с рассудком во главе не менее яростно требовала отказаться от бредовых идей, которые принесут им лишь боль. Кажется, даже голова разболелась, хотя Гарри сейчас был не в том состоянии, чтобы отдавать себе отчет в чем-либо.
