Он впивается зубами мне в шею, отчего у меня едва не подкашиваются ноги. Почему такие грубости заставляют мое тело трястись от возбуждения? Мягко отпустив меня, Соломон исчезает еще до того, как вахтерша распахивает двери. И мой внутренний жар тут же сменяется холодом. Змей ушел…
Выслушав бранные наставления старушки, на трясущихся ногах поднимаюсь в свою комнату. Марина крепко спит, и я завидую ей белой завистью. Я уже и забыла, что такое безмятежный сон. Да и, чувствую, еще не скоро вернусь к прежнему ритму жизни: здоровый сон, посиделки у окна за прочтением захватывающей книги, нескончаемая учеба, поглощение новых знаний из любимой библиотеки и изматывающие тренировки… Как же мне этого не хватает! Хотя вот вроде и не было у меня времени на дурости, а все же неприятности на свою пятую точку я сумела найти.
После жаркого натиска Соломона мне срочно требуется помыться и сухие трусики. Сняв одежду и коснувшись босыми ногами холодной плитки, захожу в душ. Повернув кран, резко сжимаюсь от хлынувшей прохладной воды, но вскоре горячие капли уже обжигают мою кожу. Пар заполняет помещение, и мне не хочется выходить. Но хоть мне и требовалось смыть с себя сексуальное наваждение, но времени на это не осталось. Поэтому я быстро сполоснулась, грубо просушила кожу махровым полотенцем и натянула на разгоряченное тело длинную майку.
Расправив постель, с предвкушением неземного наслаждения забираюсь под одеяло, и меня накрывает ощущением приятной неги. Только вот вместо того, чтобы моментально отключиться, в голове начинается ураган мыслей.
Соломон потребовал действие. Нет уж, увольте, я не собираюсь выполнять его задание. Это уже за гранью его извращенных желаний, потом еще и шантажировать будет этим видео. Нельзя давать ему в руки оружие против самой себя. Да и вообще, надо заканчивать эти аморальные игрища. Так, ладно, утро вечера мудренее, как говорится.
Я делаю глубокий вздох и наконец, погружаюсь в царство Морфея.
Глава 20
Ян
Подъезжаю к общежитию, но сразу из машины не выхожу. Допиваю последние капли обжигающей янтарной жидкости и вставляю в сжатые губы сигарету. А что, если она поехала к нему? Стискиваю зубами фильтр до скрипа. Прикуривая, делаю глубокую затяжку, пропитывая легкие горьким дымом. По сравнению с Авророй алкоголь и никотин — это так… легкий вред организму, уже отравленному зловредной девчонкой. В три тяги докуриваю сигарету и выбрасываю в окно окурок, немного обжигая грубую кожу на пальцах.
Покидаю машину и походкой ленивого хищника неторопливо направляюсь в сторону двери. Действие алкоголя достигает пика, но мне нужно собраться и найти Аврору. Нажимаю на звонок и спустя минуту слышу хриплое ворчание и шаркающие шаги.
— Что за ночь то такая… все шляются… туда-сюда, туда-сюда… — недовольно бурчит вахтерша, открывая дверь. — Чаго тебе? — спрашивает, окидывая меня скептическим взглядом. — К девкам не пущу!
Я без лишних слов раскрываю перед ее лицом удостоверение.
— Вопросы есть? — Она молча хлопает выпученными глазами, поправляет очки и в недоумении открывает дверь шире. — Разумовская в какой комнате?
Бесцеремонно прохожу внутрь и брезгливо осматриваю убогое помещение. Надо бы подыскать Авроре жилье получше.
— Так и знала! Загуляла девка! Приперлась сегодня в два часа ночи, нахалка! А ведь была приличной девочкой. Эх, Москва никого не щадит, — ворчит себе под нос старушка, ковыляя на пост.
— Бабуль, давай без моралей! — обрываю ее причитания. Сейчас мне вообще не до этого.
— Пятый этаж, тридцать четвертая комната.
— Ключ, — протягиваю руку. — На случай если не откроет.
— Ох, сынок. На преступление меня толкаешь…
— Перед вами сотрудник полиции, не забывайтесь!
Вахтерша дает мне желанные ключи, хотя с ними или без, я в любом случае проник бы к Авроре в комнату.
Решительно пересекаю лестничные площадки и добираюсь до нужной мне комнаты. Дверь оказывается незапертой. Отлично, это мне только на руку, меньше шума. Тихонько прокрадываюсь в тускло освещенную комнату. Лишь благодаря уличным фонарям мне удается разглядеть две кровати. Одна из них двухъярусная и стоит в углу. Очень надеюсь, что на ней спит не Аврора, ведь с моими габаритами на второй этаж забраться будет весьма проблематично. Осторожно снимаю пальто и бросаю его на стул. Подхожу к кровати в противоположной стороне комнаты и, откинув одеяло, нахожу под ним спящую красавицу. Во сне она подобна ангелу: все колючки спрятаны и хочется прикоснуться к трепетной нежности, которая недоступна, когда Аврора в сознании. Я присаживаюсь на край кровати и мягко убираю локон с ее лица. Прикосновение холодной кожаной перчатки тревожит ее сон, и девушка вздрагивает. Нервно моргая, вглядывается в темноту, и мне приходится закрыть ей рот, чтобы не закричала. Ее дыхание панически учащается, с шумом раздуваются крылья носа.
— Ш-ш-ш, Аврора. Я сейчас отпущу, и ты не будешь кричать. Ты же не хочешь разбудить свою подругу?
Я включаю ночник, отчаянно желая приблизиться к ней. Медленно наклоняюсь, упираясь лбом в ее лоб, и со свистом вдыхаю одуряющий, сладкий, бунтарский запах. От этой девушки исходит аромат цветочного океана. И мне жутко хочется попасть в кораблекрушение и утонуть в самом сердце.
Аврора отрицательно качает головой, и я плавно убираю руку от ее лица. Она приподнимается на локтях и вновь принимает оборонительную позу.
— Какого черта ты делаешь? — шипит сквозь зубы чертовка.
— Соскучился, — вкрадчиво отвечаю и обворожительно улыбаюсь, на что девушка лишь морщит лицо.
— Боже, Максимов… да ты пьян в доску. — Она с раздражением отталкивает меня и падает спиной на кровать. Запускает пальчики в корни волос и недовольно бурчит себе под нос: — Мне когда-нибудь дадут выспаться!?
Аврора тяжело вздыхает, а мой взгляд невольно падает на нежные соски, просвечивающиеся сквозь тонкую майку. Я пьян, и сейчас для меня границы приличия стерты до дыр. Поэтому я резко обрушиваю губы на столь желанную вершинку и жадно втягиваю ее сквозь ткань. Девушка тут же реагирует и выгибается в спине, роняя тихий стон.
— Ты ненормальный?!
Когда она немного приходит в себя, на смену растерянной лапочке приходит свирепая бестия. Аврора впивается острыми ноготками мне в плечи и пытается оттолкнуть, но я не сбавляю обороты и прикусываю выпуклую горошинку. Сопротивление тут же ослабевает, и ее тело пронзает блаженная дрожь. Я отстраняюсь, сжимаю майку в кулаке и дергаю вниз, выпуская на свободу налитые буфера. Красивые, упругие и плотные дыньки ровной округлой формы, с манящими сосками, которые уже встали от моих кротких ласк. Ее грудь словно произведение искусства. Животный рык срывается с моих губ, и я с новой силой припадаю к ней, сжимая рукой и царапая щетиной нежную кожу. Желая почувствовать ее бархатистое тепло, снимаю перчатку. Грубой ладонью начинаю исследовать ее изгибы, и Аврора извивается как оголодавшая кошка, которую приласкали. Ее тихие всхлипы напрочь сносят мне голову. От одной только мысли, что под Грозным она растекалась так же, мне хочется придушить эту девушку. Я заключаю хрупкую шею в плен громадной ладони, облаченной в кожаную перчатку, и приподнимаю Аврору.
— В баре… ты сделала это назло мне?
Даже в темноте вижу, как в ее глазах вспыхивает горечь. Я уже знаю ответ, но хочу услышать это от нее. Второй рукой требовательно спускаюсь вниз, но тут же замираю.
— Нет, — глухо срывается с ее лживых губ.
Крепче сдавливаю беззащитное горло и дергаю ее к себе так, что наши лица соприкасаются, пропуская по телу разряд тока. Прижимаюсь к ее щеке грубой щетиной, от такой близости испытывая настоящее мучение.
— Не лги мне!
Чувствую, как лицо искажается от злости, и с губ срывается надрывное рычание, обжигая ее кожу. Аврора не сводит с меня ядовито-карих глаз. Это невероятно сильная девушка. Дикая энергетика бьет из нее мощнейшим напором. Безумно хочется подмять ее под себя. Сделать своей. Показать, что только я могу иметь власть над ее телом.
