Настя не понимает ничего. Она просто хлопает глазами, пугливо трясется, и так контрастирует с этой женщиной, которая словно выкована из стали.
«Они похожи…» — думаю я, разглядывая ее лицо, — «Внешне даже. И почему все твердят обратное?!»
— Анастасия, в качестве благодарности, вы сейчас встанете, возьмете своих детей, выйдете через парадный вход и дойдете до ворот. Там стоит черный мерседес, в который вы сядете и уедете.
— Вы…ее мать… — словно по голове ударенная, еле шевеля губами, выдыхает Настя, и Ирис слегка кивает.
— Да. Меня зовут Ирис.
— Но…вы же…вы…
— Умерла? Извините, но нет.
— Но…
— Вам не понять моих мотивов…
— Не ей одной, — цедит Лиля, на что Ирис лишь слегка мажет ее взглядом, снова приковывая его к Насте.
— Вас отвезет хороший друг. Вам нечего бояться, я даю вам свое слово, что вас и пальцем никто не тронет. Уходите.
— Я не уйду.
— Извините, Анастасия, но это не вопрос выбора. Вы уходите. Сейчас.
На втором этаже что-то падает, и это обрывает уже стальной приказ. Ирис резко поворачивает голову на звук, а Арнольд тут же спрашивает у отца.
— Кто на втором этаже?
Отец слегка пожимает плечами и усмехается в ответ.
— Сквозняк, наверно.
— Ты так просто не сдаешься, да, дядя?
Я удивленно поднимаю брови, а Арнольд вынимает пистолет и тихо идет в сторону двери на кухню. Мне не составит труда отметить, что для человека, который не бывал в этом доме, он отлично в нем ориентируется, и это пугает. Как? Откуда он знает, что если выйти через кухню, можно быстрее всего попасть на второй этаж через лестницу прислуги? Я без понятия, и никто не собирается отвечать на этот вопрос. Ирис замолкает, отгибается на спинку стула и, слегка постукивая длинным ногтем по столу, вслушивается в тишину. Тогда я и замечаю его — Стасик, верный, цепной пес отца, крадется в сторону женщины, как жалкий трус. А я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось. Понимаю, что это был бы отличный выход из ситуации — захват такой важной фигуры, но я просто не могу. Она ее так любила, и теперь я чувствую, что обязан ее защитить. Подаюсь было вперед, она резко переводит взгляд на меня, но в следующую секунду все становится бессмысленным.
Арнольд беззвучно выходит из-за угла, хватает его за горло серьезным, удушающим, а потом бьет его запястьем о дверной косяк. Нож, с которым Стасик хотел напасть, с грохотом падает, и сам он через миг тоже оказывается с проигрышными картами на руках. Арнольд с легкостью заваливает его на стол, достает пистолет и стреляет не раздумывая.
У него даже не дрогнуло ничего. Вообще ничего. Абсолютно бесстрастная маска абсолютного спокойствия. И тишина. Спасибо глушителю, а может быть и нет — так все это выглядит более пугающе почему-то. Не знаю почему. Мы замираем, кровь Стасика начинает растекаться по белому мрамору, а Арнольд медленно поднимает взгляд на отца.
— Уходите, Настя, — тихо повторяет Ирис, и та, словно кукла, наконец поднимается на ноги.
А вот Лекс не так безропотно готов исполнять приказы…
— Откуда мне знать, что…
— Я дала слово, — цедит сквозь зубы, не отрывая взгляда от отца, а потом добавляет, — Тем более жену вашего брата, Алексей, мы выпустили. Уезжайте.
— Я остаюсь. Мама тоже.
— Вы еще не поняли? — усмехается она, медленно переведя взгляд на брата, — Вы больше не управляете ситуацией. Понимаю, привыкнуть к новому положению дел сложно, но что поделать? Мир переменчив. Теперь подчиняетесь вы.
— Я не оставлю свою семью.
— Поэтому вас отпускают вместе с ней.
— Они тоже моя семья!
— Лекс, уезжай, — тихо говорю, подняв на него глаза, — Она этого не вывезет. Уезжай.
— Настя, — тоже вступается отец, подавшись чуть вперед, — Ты должна встать и сделать то, что тебе сказали. Забери Адель, Лешу, и уезжайте.
— Но, Петя…
— Уезжайте.
Она колеблется еще пару мгновений, но все таки встает на ноги. Лексу пришлось даже подхватить ее, чтобы она не упала, помочь идти. Недолго. Настя замирает в дверях, она плачет, а когда оборачивается, ее аж трясет да так, что зуб на зуб не попадает.
— П-п-п-пожал-л-уй-ста…н-н-н-е тр-р-рог-а-йте м-м-моих де-е-т-т-ей…
Ирис слегка прикрывает глаза. Не отвечает. Не знаю, как все обернётся дальше, и, признаюсь, что мне страшно. Наверно я никогда раньше не оказывался в такой заднице, как сейчас. Смотрю на Марину, на Мишу. Он правильно сделал, что отослал Женю с детьми в Париж. А может быть и нет? Они следили за нами не знаю сколько, и только благодаря их воле все из нас еще живы.
«Ее отец способен на вещи, которые ты себе даже представить не можешь…» — вдруг думаю словами отца, хмурюсь.
Так он мертв или нет? Ведь пока все складывается более-менее неплохо.
Дверь на кухню снова открывается и на пороге стоит другой парень. Он улыбается широкой-широкой улыбкой, смотрит на Арнольда и расширяет глаза со смешком.
— Я победил!
Понятное дело, что это еще один из «братьев», но интересно, кто именно? Тем временем он заходит в комнату и встает рядом с братом, восторженно поднимая руки.
— Он просто мудак! Он опять забыл свой чемоданчик, а это минус балл. И знаешь что еще?! Моя супер-смесь траванула сразу десятерых! Бам! И кто здесь папочка теперь, а?!
«Траванула. Понятно. Это, значит, Богдан…»
Он был несколько ниже своего старшего брата, хилее, но взгляд его гораздо живее и неугомонней. Я этот взгляд узнал сразу, видел его много раз…
«Она с ним похожа больше, чем с Арнольдом…»
— Мам! — все также восторженно вскрикивает и подходит к столу, останавливаясь рядом с Мариной, — Может это Марк у тебя дефектный, а?
— Богдан, — серьезно, но с улыбкой прерывает его, и тот поднимает руки, как бы в жесте «сдаюсь».
А потом смотрит на Марину. Долго так, разглядывает каждую ее черточку и улыбается еще шире, вдруг поклонившись и взяв ее руку.
— Bon, enchantée, je suis sure. [14]
Он оставляет поцелуй на ее ладони, но Мара тут же вырывает руку, щурится, сто процентов готовая что-то ляпнуть, правда не успевает. Ее опережает Арнольд, сурово рыкнув на младшего брата.
— Богдан.
Богдан усмехается. Что ж, он явная заноза в заднице, Лили и тут не соврала. Словно специально хочет подраконить, присаживается, подоткнув голову рукой, продолжает разглядывать Марину и через миг шепчет.
— Мне к вам, мадмуазель, запрещено подходить, но, черт возьми, понимаю, почему мой брат так вами очарован.
— Богдан…
— Чтобы вы знали, он за вами следит… — не успокаивается тот, играя бровями, и впервые я вижу, как Марина краснеет, — В смысле не по-настоящему, а за вашими успехами в…
Ему в голову прилетает что-то круглое. Богдан смешно хмурит брови, потирая место ушиба, резко переводит взгляд на Арнольда и громко недовольствует.
— Ау! Мне больно вообще-то! По рабочему инструменту не бьют!
— Отойди от нее и закрой рот.
— Стесняешься? — снова веселится, стреляет глазами в Марину, но встает на ноги, а добавить все равно умудряется, — Видели? Арнольд смущен.
Мара бросает взгляд на Арнольда, который он поддерживает пару мгновений, но потом прерывает, усмехается и присаживается на стул у стены. В этот самый момент в комнату входят еще двое. Самый высокий из них из всех и тот, кого мы уже видели. Это Элай и Маркус. Последний ставит на стол серый кейс, потом смотрит на Богдана, который продолжает улыбаться, только шире и гаже, щурится.
— Ты придурок.
— Нашел свой чемоданчик, а, а? — Богдан начинает прыгать, махая в воздухе кулаками, что выглядит вполне забавно, если забыть, конечно, о сложившейся ситуации.
Маркус громко вздыхает, устало уставившись в потолок.
— Вот придурок…ты его спрятал!
— Какая разница? Ты сам его проспал! Я выиграл! Разом десятерых, и нет, это не считается за одного!
— Извини, но ты в пролете, — довольно парирует Маркус, садясь у стены точно за матерью, — У меня двенадцать.
