– Магдалена, – ко мне уже ломились защитники, вооруженные своими световыми мечами. – Ты где?
Какая, к дьяволу, Магдалена?!! Я тут, понимаешь, в первый раз в жизни попала на родео, а они ломятся по лесу за какой-то неведомой Маг... Это ж я!
– Кар-раул! – выдавила я из себя в перерыве между художественным визгом.
Страшилище вместе со мной поскакало на тревожные голоса мужчин, рыскающих в темноте. Их местонахождение я определила по мерцающим лучам. Нет, ну какая может быть маскировка при таком сигнальном оповещении?
– Вагорд? – удивился Эмилио, когда мы с похитителем нарисовались в поле его зрения. Вот интересно, как он его опознал? По габаритным огням? – Магдалена?! – еще больше изумился мужчина, когда узрел меня между рогов. – А ты тут что делаешь? Филлипэ, она тут!
– Сижу, – надулась я, понимая, что свалилась на лося. То есть расселась на рогах лосюх лосюхом и блажу, созывая народ, чтобы на меня такую красивую полюбовался.
Народ в лице сиренеглазого и любовался, засветив магический светильник, чтобы лучше видеть, как я тут удобно расположилась.
– Это я вижу, – сообщил мне Эмилио, протягивая ко мне руки. – А как ты туда попала?
– В туалет пошла, – выкрутилась я, пытаясь разжать сведенные судорогой пальцы.
– Что слу... – к нам наконец дошел заместитель Ивана Сусанина и согнулся от смеха. – Ха-ха! Как она туда попала?
– Пописать пошла, – невозмутимо ответил Эмилио, кусая губы, чтобы тоже не заржать.
– Да ну! – не поверил Филлипэ. – У нас теперь в туалет на вагордах ездят?
– А что? – обиделась я. – Нельзя? Может я исполнила свою заветную мечту! Кто-то рога носит, кто-то наставляет, а кто-то их высиживает!
– Магдалена, – давясь от смеха, попытался стащить меня с лося Эмилио. – Если ты уже все высидела – может, покинешь свое гнездо?
– Хотела бы, – пригорюнилась я, стараясь отцепиться от рогов терпеливого животного. – Но не могу. Похоже, чувство долга не позволяет.
Мужчины переглянулись и вдвоем вызволили своего драгоценного лося, избавив того от перелома шеи и моего присутствия.
– Пошли спать, авантюристка, – хмыкнул Филлипэ, таща меня на руках к месту ночлега.
– А в туалет? – нахмурилась я.
– Ты ж была, – ухохатывался Эмилио.
– И что? – еще больше нахмурилась я. – Это теперь дозировано?
Мужчины довод восприняли и отпустили меня в кустики по своим нуждам. После чего синеглазый снова сграбастал на руки и дотащил до постели.
– А теперь скажи, Магдалена, – вкрадчиво сказал он, усаживаясь рядом и заворачивая меня в одеяло. – Что ты успела подслушать?
– Я?!! – искренне возмутилась, поправляя волосы. – Ничего. А надо было?
– Хорошо, – присел с другой стороны Эмилио. – Ты не подслушивала. А что ты услышала, Магдалена?
– Магдалена ничего не слышала, – стояла я на своем алиби. – И вообще, мне холодно. Все чешется. И на попе у меня громадный синяк...
То, что сморозила глупость, я поняла сразу. Потому что надо мной снова закружился магический светильник и четыре руки полезли проверять, какого размера у меня синяк, задрав мне на голову все, что только можно было задрать.
– Действительно, – озабоченно констатировал Эмилио, исследовав холмистую местность. – Мало того, что синяк, так еще и потертости от верховой езды. Почему не сказала раньше?
– Когда? – буркнула я из одежного подполья. – Когда ела? Или когда спала?
– Сразу, – начал злиться Филлипэ, нанося заживляющую мазь. – Обо всех повреждениях ты должна сообщать нам сразу! Это приказ!
– Я вам ничего не должна! – рассердилась я, чувствуя себя отвратительно беспомощной. – И нечего тут дедовщину разводить! Думаете, справились двое на одну? Ненавижу вас! – заплакала от бессилия.
– Девочка, – меня аккуратно одели, перевернули и...
Я вырвалась, отодвинулась от них, и уткнулась в свои коленки, беззвучно всхлипывая.
– Почему ты так сопротивляешься своей судьбе? – с какой-то затаенной болью в голосе тихо поинтересовался Эмилио.
Я подняла зареванное лицо, разглядывая растерянных мужчин, стоявших передо мной на коленях и шмыгнула носом:
– Потому, что это не моя судьба!
– Но ты здесь, – пожал плечами непробиваемый Филлипэ. – С нами. Пора смириться. Могло быть гораздо хуже...
– Куда уж хуже, – вытерла я слезы протянутым Эмилио платком. – Или ты имеешь ввиду, что у вас тут принято многомужество?
– Нет, – отбросил за спину косу Филлипэ. – Это исключительный случай. Но тебя мог купить кто-то другой, сделать тебе ребенка, потом отобрать и перепродать следующему желающему. И так, пока ты сможешь рожать...
У меня от такой перспективы галопом побежали по спине ледяные мурашки.
– Какое зверство! – передернула я плечами. – Как так можно?!! Как можно ребенка от матери отобрать?
– У младенца будет другая мать, – Эмилио осторожно стер с моих щек слезинки. – Ребенок никогда не узнает, кто его выносил.
– И почему меня минует чаша сия? – прикусила я губу, начиная невольно кривить лицо от желания опять заплакать. Высказала: – Вы все еще можете меня обрюхатить, а потом продать.
– Не можем. И не будем, – переглянулись мужчины. – Сегодня утром у судьи мы подписали соглашение о пожизненном владении тобой, Магдалена, без права передачи или продажи третьему лицу.
– И с чего бы это вы меня осчастливили? – прищурилась я, переводя недоверчивый взгляд с одной невозмутимой физиономии на другую. – Какая пакость стоит за этим поступком?
– Почему ты видишь в нас только плохое? – скрипнул зубами синеглазый. – Чем мы тебя обидели?
– Перечислить? – услужливо предложила я. – Начнем с того, что вас двое!
– Хватит, – внезапно оборвал меня Эмилио. Взмахнул рукой в сторону лежбища: – Пора спать. Завтра снова в дорогу. У нас еще будет время договориться о некоторых моментах нашей семейной жизни.
– Я с безумцами не договариваюсь, – буркнула я, укладываясь и заворачиваясь в одеяло. Зло и обиженно: – Такой договор считается недействительным по законодательству любой страны моего мира. А на ваш мир мне по большому счету... э-э-э... начхать! – заткнулась, делая вид, что ушла на военные сборы.
Сзади улегся Филлипэ, притянувший меня к себе. Он совершенно бесцеремонно, как будто мы ни о чем до этого не говорили, уложил меня как ему было нужно, подсунув под голову свое плечо вместо подушки.
– Деспот! – прошипела я сквозь зубы.
