Я медленно веду пальцем по ее мягкой, теплой щеке. Может, цепляться за надежду и глупо, но порой надеяться — это все, что нам остается. Эта женщина вызывает у меня желание завладеть абсолютно всем. Всем ее смехом. Всеми стонами. Всеми поцелуями. Всеми мыслями. Я хочу, чтобы все это стало моим, несмотря на то, что расплачиваться мне предстоит собственной кровью. Но в том-то и суть, разве нет? Я хочу, чтобы она стала моей.
И только моей.
Блэр ворочается в моих объятьях, что-то бессвязно бормочет. Наклонившись, я целую ее в лоб и шепчу:
— Ш-ш, любовь моя. Спи.
Спустя несколько минут, когда ее дыхание замедляется, я слышу, как она шепчет во сне:
— Ронан… вернись. Вернись ко мне.
БлэрЯ просыпаюсь с улыбкой. Раскинув руки в стороны, ищу Лоренса, но нахожу только холодную, пустую подушку. Я быстро сажусь, отчего простыня на мне соскальзывает до талии. Оглядываюсь. Его нигде нет. Ни в ванной, ни в гардеробной.
— Лоренс? — Тишина. — Ты здесь? — Снова тихо.
Я хмурюсь. Почему он ушел, не попрощавшись? Это на него не похоже. Он ведь всегда будит меня перед тем, как отправиться на работу.
Подняв руку к лицу, я касаюсь своих горячих, припухших губ и пытаюсь понять, почему ощущаю разочарование и… обиду. Впервые за очень долгое время я проснулась с ощущением счастья, с одним-единственным желанием: поцеловать его и поговорить с ним. Но Лоренса в постели не оказалось.
Я уже готова откинуться на спинку кровати, когда вспоминаю о сотовом. Может, он отправил мне сообщение с объяснением, почему ушел, не попрощавшись. Нащупывая телефон, я игнорирую внутренний голос, который говорит, что он платит мне, платит за секс, что у него нет по отношению ко мне никаких обязательств, что, чем бы ни являлось то, что было у нас в последние дни, Лоренс просто был мил. Наконец я открываю экран. Новых уведомлений нет, но я все равно просматриваю свои сообщения. От него ничего.
Моя рука с телефоном безжизненно падает на кровать. Пока я смотрю на стену перед собой, раздается стук в дверь.
— Одну минуту! — Я торопливо натягиваю на себя простыню. Мое сердце начинает колотиться быстрее. Может быть, это Лоренс? Может, он все-таки еще не ушел? — Войдите, — говорю я. Оглядывая себя, проверяю, все ли прикрыто, потом перевожу взгляд на дверь и улыбаюсь.
Моя улыбка сходит на нет.
Я смотрю, как в комнате появляется экономка с подносом в руках, и от аромата масла и свежих фруктов у меня в желудке начинает урчать.
Мисс Вудс, женщина немного за шестьдесят, которая, кажется, невзлюбила меня с первой же встречи, окидывает меня каким-то поистине ястребиным взглядом. В нем столько неодобрения, что я ощущаю себя маленькой девочкой, которой грозит наказание за то, что она пролила виноградный сок на ковер.
— Лор… мистер Ротшильд упомянул, что вам понадобится завтрак. Куда бы вам хотелось, чтобы я поставила поднос, мисс Уайт?
Сражаясь с улыбкой, я сажусь попрямее.
— Он так сказал? — Господи, Блэр. Ты ведешь себя как ребенок. Возьми себя в руки. Я откашливаюсь и киваю на тумбочку у кровати. — Поставьте сюда. Спасибо.
Глядя, как она переставляет предметы на подносе, я замечаю у фарфорового чайничка с кофе белые орхидеи. Я касаюсь лепестка одного из цветков.
— Это от мистера Ротшильда.
Я поднимаю взгляд.
— Боже. Как Лоренсу удалось достать их в такую рань?
— Срочная доставка, — говорит она сдержанно.
— Конечно. — Если Лоренс чего-то хочет, то Лоренс это получит. Качнув головой, я усмехаюсь. — Спасибо, что дали знать.
Поджав губы, она кивает.
— Что-нибудь еще, мисс Уайт?
— Прошу вас, зовите меня Блэр. Терпеть не могу формальности. — В ней есть нечто такое, что вызывает у меня желание понравиться ей. Может, из-за того, что, как рассказывал Лоренс, она работает на его семью с самого его детства. Я улыбаюсь ей, но отчужденное выражение ее лица не меняется.
— Приятного завтрака, мисс Уайт. — Она опускает голову — еле заметно, словно движение причиняет ей телесную боль, — а после разворачивается и, оставляя меня одну, выходит из комнаты.
Я уже тянусь к еде, как вдруг начинает звонить телефон. Быстро схватив его, я вижу рабочий номер Лоренса. Волнуясь и нервничая, немедленно отвечаю.
— Лоренс? — выдыхаю я, вспоминая улыбающегося мужчину из прошлой ночи.
— Доброе утро, Блэр. Это Джина. Личный ассистент мистера Ротшильда.
— О. Привет, Джина, — говорю я без энтузиазма, не в силах скрыть, что разочарована.
— Мистер Ротшильд просил сообщить вам, что сегодня он уезжает и вернется не раньше, чем через неделю. Он сказал, что в его отсутствие для вас открыты двери как городского дома, так и лонгайлендского поместья, если вам захочется для разнообразия уехать за город.
Новость бьет меня как пощечина.
— Я не знала, что он уезжает. Он ничего мне не говорил.
— О поездке стало известно в самую последнюю минуту.
— Ясно. — Он даже не позвонил, чтобы попрощаться. Похоже, в его глазах я все-таки обычная деловая сделка. Я же знала, кто я ему. Знала. И сама так хотела. Почему же я чувствую себя так дерьмово? Почему мне настолько больно?
— Также я связалась с новым риелтором. Ее зовут Клэр Майклс. Отныне помогать вам будет она.
Я со стоном вспоминаю, как разозлился Лоренс той ночью.
— Джина… а что случилось с Уильямом? Пожалуйста, скажите, как есть.
— Не беспокойтесь об этом, мисс Уайт. Все улажено.
— О.
— Что ж, мне пора возвращаться к работе, но если вам что-то понадобится — звоните. Хорошего дня.
— Подождите! Еще одно.
— Да?
Я закрываю глаза от ненависти к себе за свой следующий вопрос.
— А Лоренс… ничего больше не просил передать?
— Увы, нет. Хотите оставить для него сообщение?
Да. Почему ты ушел, даже не попрощавшись? Неужели все, что произошло между нами, было неправдой?
— Нет. Все нормально. Спасибо.
Отключившись, я опускаю глаза на еду и отодвигаю поднос. Есть больше не хочется. Вместе с необъяснимой печалью, разливающейся в груди, возникает странное ощущение, что это начало конца чего-то прекрасного, что даже не успело полностью расцвести.
А может, уже отцвело.
* * *
Я звоню Элли и приглашаю ее заглянуть в гости. Сначала она отказывается, оправдывая отказ какой-то чушью о принципах, но любопытство оказывается сильней, и в итоге она принимает мое приглашение. Еще она приведет с собой бойфренда — того самого музыканта, о котором говорила некоторое время назад.
После часа на беговой дорожке я принимаю душ и одеваюсь, выбрав свои любимые джинсы-бойфренды и безразмерный серый джемпер с открытым плечом. Оглядывая себя, я вспоминаю свой недолгий разговор с Элли. Судя по всему, с музыкантом у нее все серьзно. Я очень счастлива за нее, но в глубине души ощущаю грусть и чувство вины, потому что на пару месяцев выпала из общения с ней. Я знаю, что сознательно избегала ее, но я еще не готова рассказывать, какую кашу я заварила. Зная Элли, она не постесняется обратить мое внимание на то, что я во всем виновата сама.
