Но если подумать, то он вёл себя странно весь вчерашний вечер, не ответил на её поцелуй, когда они летели в обнимку в снежных завихрениях. Было очень страшно и достаточно романтично, лететь, прижавшись к нему, и не ощущать под ногами земли, полагаясь на его сильные руки, которыми он крепко держал её за талию… Она никогда не любила это чувство полёта, от которого её сковывало в ужасе и тело покрывалось мурашками, но с Драко все было по-другому… Она верила ему… А он не ответил на её поцелуй и не остался на ночь… Может быть, он и правда был слишком пьян? И, возможно, она торопится. Но её подстегивают воспоминания о той нежной ночи вдвоём, которых у него нет. Которые она сама стёрла…
Держись за меня крепче…
Прости за всё…
Я хочу помнить об этом…
Обдумывая каждый момент вчерашнего вечера, Гермиона все же заставляет себя вылезти из тёплой постели, чтобы умыться и погреться в душе под горячей водой. Сушит волосы и убирает их заклинанием в пышный хвост. Надевает тёплый белый свитер, колготки…
Она хихикает, вспомнив, как весело вчера смеялся Драко над своей же шуткой про ее рейтузы. Он становится особенно красив, когда улыбается. Словно расцветает. Он другой совершенно, когда его серебристо-серые глаза сверкают искренней радостью. Когда он не просто смотрит на неё, а любуется и не скрывает этого. Поедает, гладит и ласкает взглядом.
Мерлин… Драко… Я должна тебя увидеть…
Она натягивает черную юбку до колена и выходит в коридор. В её ежедневнике на сегодня запланировано много дел, но она спешит вниз, туда, где живёт парень с очень светлыми волосами и где пахнет вкусным кофе.
— Грейнджер! — окликает её грубый знакомый голос.
Около портрета рыцаря Дона Педро Илагуса стоит хмурый Теренс Хиггс. Он виновато отводит взгляд, когда она подходит ближе. Рыцарь на портрете недовольно поглядывает на парня, словно знает, что этот ублюдок вчера натворил.
— Ты хочешь что-то добавить ко вчерашнему? — Гермиона достаёт палочку, не дожидаясь, пока в неё прилетит следующий удар или мерзкое слово. — Тебе есть что ещё мне сказать?
Он выпрямляется и с вызовом смотрит ей в глаза. Теренс чуть ниже Драко, но крупнее. И его лицо сегодня немного помято, как будто он не спал всю ночь. Или как будто его вчера хорошенько избили, а потом залечили магией.
Гермиона прищуривает глаза, ожидая, что он скажет.
— Грейнджер… Гермиона… — парень сжимает губы, медлит, но выговаривает то, что должен. — Прости за вчерашнее. Я не должен был. Я не хотел… Я… Я всегда отвечаю ударом на удар… Это реакция… Прости.
Он закатывает глаза и ждёт её ответа на его извинение, но Гермиона брезгливо морщится:
— И это всё, за что ты хотел извиниться?
Он вздергивает подбородок вверх, его карие глаза сверкают гневом.
— А за что ещё мне извиняться? — Теренс разглядывает её, как будто она низшее существо, сверху вниз, поджав искривленные губы.
Мерзкий гад!
— Раз тебе не за что больше извиняться, я иду к Макгонагалл и пишу на тебя заявление о нападении! — холодно бросает она, окидывая его таким же взглядом. — Я тоже отвечаю ударом на удар!
Она поворачивается и быстрым шагом направляется к лестнице, но та, как назло отьезжает прямо перед тем, как она шагает вперёд. Твёрдая рука хватает её за свитер и тащит назад.
Палочка Гермионы втыкается в грудь Теренса, и он поскорее отпускает её и отходит дальше.
— Пожалуйста, — просит он, глядя на Гермиону тяжёлым взглядом. — Прости за то, что я ляпнул. Малфой и ты, это, конечно, хрень полная. Это странно и… — Он хмыкает. — Я не понимаю этого… Ты не можешь… Ты не должна трахаться с ним. Ты забыла, кто ты и кто он?
Гермиона в шоке вытаращивает глаза:
— Хиггс, ты с ума сошёл? С какой это стати я… Да как ты смеешь? Не надо указывать мне с кем и что делать!
Он снова закатывает глаза и раздраженно выдыхает:
— Ладно… Похрен. Не знаю, что ты нашла в этом придурке… Твоё дело…
— Да, это моё дело! — Гермиона готова ещё раз врезать этому тупице и не одну пощёчину.
Да как он смеет! И, наверно, он не один такой! Сколько ещё человек вот так поливает их с Драко грязью, сплетничает, а ведь у них все так неопределённо, так хрупко. Как смеют все они лезть к ним своими грязными руками.
Она злится и кусает губы. А Теренс подходит ближе, и вдруг в его лице мелькает действительно сожаление:
— Не пиши заявление, Грейнджер, прошу тебя, — он скрипит зубами, сверля взглядом каменный пол. — Меня выгонят из Хогвартса и… Моя мать этого не переживёт… Она всегда плачет и говорит, что я пойду по стопам отца… Она… — он закрывает глаза и говорит тише. — Она так боится, что я буду преступником, как мой отец… А я хочу стать аврором. Понимаешь? Мне нужно доучиться…
Гермиона вглядывается в его расстроенное лицо. Он топчется рядом, ожидая её решения.
— Теренс, — она облизывает губы и твёрдо произносит: — я могу простить тебя, но с условием.
Он облегченно выдыхает и почти улыбается:
— Да, говори… Я готов на всё…
— Не трогай, пожалуйста, Малфоя… Просто отстань от него… Отстаньте все от него. И брату своему скажи, чтобы вёл себя нормально на его уроках, а то вылетите оба.
Он вновь закатывает глаза.
— Грейнджер, но он же… За что ему такая честь?
— Хиггс, ты пока не аврор, а он больше не Пожиратель! Успокойся, хорошо?! И какая такая честь? — не понимает она и сжимает нервно кулаки.
— Ты серьёзно? — Теренс оглядывает её, но теперь в его взгляде нечто другое, и она осознает, что стоит к нему слишком близко.
Гермиона отскакивает от него и восклицает:
— Ты меня понял, Хиггс?
— Понял, — он нахально усмехается, засовывая руки в карманы. — Никто больше не тронет твоего дружка!
— И только попробуй сказать кому-нибудь о нашем договоре! — шипит она сердито и сбегает от него к лестнице, которая вернулась на место.
Гермиона так и не встречает его в этот день. Она не застает Драко в его комнате, на обеде и ужине он не появляется. Какое-то неприятное чувство грызет её, и чтобы не думать ни о чем, Гермиона решает погрузиться в школьные дела. И только вечером, когда она приносит проверенные отчёты директору Макгонагалл, та мимоходом бросает, что Малфой вернётся только утром в понедельник, потому что уехал навестить мать и разрешить какие-то свои личные вопросы.
А в понедельник, во время завтрака в Большом зале Слизнорт торжественно сообщает о своём уходе. Он объявляет, что заменять его будут Драко Малфой и Аберфорт Дамблдор. Но ни того ни другого нет в зале. И пока профессора провожают под бурные апплодисменты, Гермиона идёт в кабинет зельеварения. Она точно знает, что Драко именно там, готовится к уроку. У неё столько вопросов к нему и… Она осознает уже у самых дверей, что, оказывается, скучала по нему.
Гермиона заходит и видит его прямую спину в новом чёрном сюртуке. Драко склонился над столом и что-то переставляет, шуршит бумагами. Когда он оглядывается на неё, Грейнджер замечает, что Малфой подстригся короче, подровнял свою светлую шевелюру и ему это, несомненно, очень идёт.
— Доброе утро! — улыбается Гермиона, подходя к нему медленным шагом и внимательно разглядывая.
И то, что она видит, бьёт её в самое сердце. На его бледном красивом лице ни одной эмоции. Он смотрит с холодком и отворачивается обратно к столу, сухо бросая:
— Доброе утро, Грейнджер!
Она останавливается посреди кабинета, словно её окатили холодной водой. Что не так? Что она сделала? Гермиона кусает губы и осторожно продолжает, глядя в его напряженную спину:
— Как твоя мама?
— Всё в порядке… — Он не глядя на неё, заходит за стол и садится в профессорское кресло.
Берет тетради и, хмурясь, читает, не обращая на неё внимания.
— Драко… — она пытается унять подступившую к горлу обиду, подходит ближе, трогает подставку с перьями и тихо спрашивает: — Что-то случилось?
Он сжимает губы, и нехотя поднимает на неё взгляд. Ледяной, как сегодняшняя погода за стенами Хогвартса.
