Конечно, эта часть мозга обычно отказывает, не справляясь с восприятием действительности. При всей своей убедительности, отрицание не способно обеспечить творческий подход к восприятию груды искореженного металла, медленно надвигающемуся осознанию произошедшего и ощущению цвета и вкуса крови.
Иногда люди утверждают, что в такие моменты перед их глазами проносится вся жизнь, но я этому не верю. Мне кажется, время, наоборот, замедляется, чтобы показать, насколько вы беспомощны перед жизнью. Готова поспорить, что особенно медленно эти мгновения протекают для тех, кто привык считать себя хозяином своей судьбы.
В общем, именно такие мгновения я пережила в четверг вечером, в отеле «Ритц-Карлтон». Часть моего мозга спокойно и логично убеждала меня в том, что этого не может быть и все происходящее - не более чем сон. Это просто недоразумение. Нет. Нет. Если я буду сидеть тихо, не двигаясь, даже не дыша, то кошмар скоро рассеется. В то же время другая часть моего мозга с ужасающей ясностью осознавала, что происходит, и принимала всю величину моей утраты. Я наблюдала, как все рушилось на моих глазах: годы нашей дружбы с Сэтом, теплые чувства, которые я к нему испытывала, доверие, которым я прониклась к нему за это время, то, каким я его воспринимала, и как я воспринимала саму себя. На моих глазах рушилось не прошлое. Это гибло наше будущее. Я была Алисой в Зазеркалье, сбитой с толку внезапным осознанием того, что мир вокруг живет по своим собственным, непонятным мне законам. То, что я раньше считала действительностью, на самом деле не имело к ней никакого отношения. Если возможно такое, то со мной может случиться все что угодно. Я могу быть Белым Кроликом, а он - Болванщиком. Наше общее прошлое не имело никакого значения. Общего будущего для нас не существовало. А я не могла себе даже представить будущее без Сэта.
Наконец я сумела взять себя в руки. Конечно, мне не пришлось разбираться с грудой искореженного металла, но от этого масштаб катастрофы не уменьшился.
Ремень был расстегнут, а молния спустилась почти донизу, и если я не помешаю Сэту сию же секунду, то через мгновение увижу его пенис. Этого я уже не перенесу.
Если я это увижу, у меня внутри что-то надломится.
У меня пересохло во рту. Я посмотрела на стоящего передо мной мужчину, но не смогла ничего сказать. Единственным, что мне удалось из себя выдавить, был вопрос:
- Почему?
Он замер, так и не убрав руку с молнии. В его голосе было различимо легкое любопытство.
- Ты же теперь проститутка, правильно?
* * *
Я не знаю, что в этой истории хуже. То, что мнение Сэта обо мне зависело от моей работы? Что, несмотря на все мои попытки объяснить ему свою жизнь, он не смог избавиться от предрассудков относительно проституции? Что он многое значил для меня, в то время как я была для него пустым звуком?
Или просто то, что я потеряла друга?
Одна из героинь Барбры Стрейзанд как-то сказала: «То, что я - проститутка, не значит, что я легко доступна». Девушки по вызову воспринимают секс в организованной рабочей ситуации и секс с сознательно выбранным партнером в дополнение любовных отношений как два совершенно разных явления.
Наша мораль не зависит от нашей работы. То, что я занимаюсь сексом за деньги, не означает, что я отношусь к сексу легкомысленно и являюсь легко доступной. Наоборот, я была куда более распущенна до того, как начала работать у Персика. Я помню, и мне стыдно в этом признаваться, как однажды переспала с парнем просто потому, что мне было проще согласиться, чем отказать и выгнать его из моей квартиры. Я слишком устала и выбрала самый легкий и быстрый выход из неприятной ситуации.
Вот что такое унижение. Немыслимо издеваться над собой, обращаясь со своим разумом и телом как с дерьмом и совокупляясь с теми, чье имя забываешь еще до окончания полового акта; уступать идиотским, бессвязным уговорам и вызывающему поведению просто потому, что у тебя нет сил сопротивляться. Мне больно это осознавать: я была готова причинить вред себе, своей душе и телу просто потому, что очень устала.
Ни к чему объяснять, что в те дни я не руководствовалась соображениями морали, но даже тогда никому в голову не приходила мысль сунуть член мне в лицо и ожидать от меня определенной реакции. Тогда я еще считалась порядочной девушкой.
Начав работать у Персика, я стала относиться к этому серьезнее: я больше не сплю с незнакомцами просто потому, что так легче от них отделаться.
Я начала заботиться о себе, разработав для себя определенную систему ценностей. Теперь я была готова обменять секс только на две вещи: любовь или деньги. Такой подход обеспечил мне крепкий сон без кошмаров.
Девочки по вызову - это профессионалы. Я вступала во взаимодействия с клиентами так же, как любой другой профессионал общается со своими клиентами. Кто-то мне нравился, кто-то - нет, но обращалась я со всеми одинаково. Одинаково справедливо и честно. Я выставляла им разумный счет за свои услуги, не пытаясь «раскрутить» их на деньги. Некоторые из девочек Персика старались как можно скорее довести клиента до оргазма, чтобы освободиться и уйти. Я же всегда оставалась на полный час, если того желал мужчина. Всегда. Стараясь сохранить чувство своего достоинства, я обращалась с клиентом соответственно.
Откуда тогда появилась эта идиотская мысль о том, что, занимаясь сексом профессионально, я доступна круглые сутки и для каждого обладателя мужского хозяйства? Что, обменивая секс на деньги, я обожаю этим заниматься и хочу этого все время? Неужели вы действительно считаете нас нимфоманками, которые никак не могут насытиться? В таком случае вы слишком увлекаетесь порнографией, друзья мои.
Давайте попробуем взглянуть на это по-другому. Скажите, много ли вы знаете психоаналитиков, которые в свободное от работы время умоляют своих знакомых позволить им проанализировать их переживания? Или учителей химии, которые даже на вечеринках нс могут прекратить вбивать в пустые головы случайных слушателей периодическую таблицу элементов? Или вэб-дизайнеров, пристающих в выходные к обывателям с предложениями бесплатно создать убойный сайт просто из любви к искусству?
Я вас умоляю! Взгляните на это другими глазами.
Это работа. Просто работа, и только. Большинство девушек с трудом дожидаются окончания очередного часа и не соглашаются на следующий до тех пор, пока у них не окажется иного выбора.
Это работа. Я знаю, вам больше нравится, когда мы создаем для вас мир эротических фантазий и играем по его правилам, что у нас действительно хорошо получается. Тогда умейте признать это и будьте благодарны нам за то, что мы готовы заниматься этим профессионально. Мы будем шептать вам на ухо, что вы незабываемы, в то же время разжигая вашу чувственность кончиком языка. Мы будем стонать и извиваться в феерическом оргазме, и заверять вас, что готовы на все ради вашего удовольствия, и клясться, что вы - лучший из лучших.
Все это - лишь свидетельство нашего профессионализма.
Какое-то время я работала в фирме, занимавшейся разработкой программного обеспечения. Я была абсолютно уверена в том, что наших инженеров не интересовало ничего, кроме информационных баз и способов создания и усовершенствования приложений, над которыми они работали. Они рано приходили на работу и сидели там допоздна. Даже в кафе они обсуждали принцип организации данных в программе и травили анекдоты о жизни в замкнутом пространстве. И знаете что? Все это было признаком их профессионализма, поскольку по большому счету они прекрасно понимали, что всего лишь занимаются разработкой простой системы учета информации о страховых полисах. Возвращаясь вечером домой, они думали о своих семьях, о том, что для них было дорого, об удовольствиях, о книгах и кино. Им в голову не приходило тратить время на базы данных и пошаговую кодировку. Они не смешивали работу с личной жизнью.
Теперь попробуйте отнестись ко мне таким же образом: как к одному из специалистов отрасли программного обеспечения. Мне тоже могло нравиться то, что я делала, но работа никогда не заменяла мне реальную жизнь. Никогда.
