Оставив один сосок в покое, Грейсон принялся мучать второй. Мои руки были сжаты в кулаки, а губа до того сильно закушена, что я даже перестала ее ощущать. Лерой прижимался ко мне своей влажной грудью, и мне вдруг показалось, что я чувствую два острых бычьих рога, что впились мне в лопатки. Ко второму пальцу присоединился третий, и это уже действительно стало больно, я зашипела, но тут же умолкла.
Вдруг Грейсон отпустил мою грудь, схватил меня за волосы и впечатал в матрас, повернув мою голову на бок, чтобы видеть мое лицо. Вынув пальцы, он надавил на поясницу, я была вынуждена прогнуться, иначе бы Лерой просто сломал меня. Сейчас я находилась в ужасно унизительном положении, открытая для Дьявола в прямом смысле этого слова.
Чувство полнейшей беззащитности и безоружности пугали меня больше всего, но хуже то, что я не могла спрятать свое лицо. Мало того, что мой зад находился в полном доступе, так еще и эмоции, которые теперь находились на виду. Удерживая мою голову, Грейсон спустил свои штаны, и я почувствовала, как его горячий твердый член коснулся моих ягодиц. Мне было больно, когда он находился в мое влагалище, а что будет сейчас?! Нарастающая паника мешала мне анализировать происходящее, на глазах выступили слезы.
Лерой еще раз коснулся пальцами моего заднего прохода, а затем направил туда головку своего члена. С трудом и усилием он толкнулся в меня, в чем ему собственно и помогла смазка. Ощущения были неприятными, но пока что не такими критичными, как я думала. Помедлив немного, Грейсон толкнулся еще раз и еще раз, пока не вошел во всю длину. Стало больно, но пока этот мудак не двигался во мне, я еще могла как-то терпеть эту проклятую боль.
Первый сильный толчок вызвал уже знакомые цветные пятна перед глазами. Я зажмурилась, чувствуя, как меня будто разрывают изнутри и кожа вокруг члена сейчас вот-вот просто лопнет. Лерой зафиксировал мое тело, и я никак не могла увильнуть или избежать глубоких толчков. Он толкнулся во мне несколько раз, будто бы пробуя и знакомясь с этой частью моего тела. А затем той рукой, которой он все это время давил мне на поясницу схватил мои запястья и, заведя их мне за спину, прижал к ней. Теперь я была полностью обездвижена.
Череда глубоких и резких толчков обрушилась на меня невероятной болью, которую мало-мальски временами облегчала смазка. Она лишь помогала хорошему скольжению, но член Лероя был уж слишком велик для моего заднего прохода, от чего собственно я и испытывала страдания. Дьявол же упивался этими страданиями, насыщался ими, черпал в них свою силу. Он неотрывно следил за мной, вбирал в себя все то, что так явно отражалось в моих глазах. И пусть я не рыдала и не кричала, но уверена, мой взгляд все это таил в себе.
Руки стали быстро затекать, а коленки неистово дрожать. Все мое тело было напряжено и сосредоточено на боли. Я шумно дышала и слышала, как рычит Грейсон, нещадно вбиваясь в меня, разрывая меня, уничтожая меня. Он был животным, настоящим хищным и жестоким животным. Его нужно было прикончить, нужно было прикончить, просто пристрелить. Мои невыплаканные слезы превращались в злость, зажатую в клетке, сотканной из той тягостной и подчиняющей себе ауре, что исходила из самых недр черной души Лероя. Он будто бы блокировал мои чувства, оставляя их исключительно при мне и не желая прикасаться к ним.
Я ждала, ждала, когда Дьявол вновь насытится и оставит меня в покое. Я снова соберу себя по кусочку и убегу из этой Преисподней туда, где Грейсон меня никогда, не достанет. Только эта цель и помогала мне держаться и не сдаваться.
Беспощадные толчки буквально впечатывали меня, вдавливали в матрас. Огромная пятерня Лероя уже будто бы срослась с моим затылком, а его пронзительный и ошалелый взгляд давно прожег во мне дыру. Последний толчок оказался самым глубоким и невероятно болезненным. Грейсон отпустил мои руки и повалился на меня, придавив мое тело своим. Уперев свой влажный лоб мне в лопатку, он глубоко вздохнул. Я чувствовала, как Лерой извергся в меня и горячая сперма, словно лава обожгла все внутри. Огонь окончательно сжег мотылька.
Мне нечем было дышать, но я даже не могла двигаться или хотя бы попросить Грейсона встать с меня. Телом внезапно овладела дикая усталость и слабость, а шевелить искусанными в кровь губами просто не получалось. Не знаю, сколько Лерой вот так провалялся на мне, но я панически стала осознавать, что вот-вот задохнусь.
Наконец-то Дьявол позволил себе встать и выйти из меня. Как-то я слышала такое выражение, там что-то говорилось о том, будто бы с креста снятый. Я чувствовала себя так же, только снята я была не с креста, а с кола.
Медленно мое тело свернулось клубком. Я даже не отдавала себе отчета в том, что делаю. Прижав колени к груди, я обняла их руками и сглотнула комок в горле. Лерой надел свои штаны и несколько мгновений стоял у моей кровати, просто глядя на меня. Видимо, хотел собрать последние капли своего удовольствия и позволить Дьяволу потешить свое самолюбие, наблюдением истерзанной жертвы.
— Ты могла это остановить, — вдруг тихо, едва слышно проговорил Лерой. В его голосе отчетливо был слышан новый оттенок эмоций, который прежде я в нем не наблюдала. Это нельзя было назвать, раскаяньем или состраданиям, или сочувствием. Этот оттенок был смесью нескольких чувств, некоторой горечи и задумчивости. Он был слишком неоднозначен, да и я сейчас находилась не в том состоянии, чтобы обдумывать все это дерьмо.
Дьявол бесшумно покинул мою комнату, а мое сознание, чтобы уберечь меня, погрузилось в болезненный сон.
15
— Обожаю Хэллоуин! — восторженно заявил Калэб, роясь в своем шкафу.
Я расположилась на кровати в полулежащей позе, и искренне радовалась тому, что хоть кто-то в этом доме мог чувствовать себя по-настоящему счастливым. После ночного визита Лероя находиться в вертикальном положении и нормально сидеть на своей пятой точке я попросту не могла. Поэтому мне приходилось всячески исхитряться, чтобы хоть как-то обходить боль.
— Каждый год к нам в дом приходит много гостей и Хэтти позволяет мне съесть конфет больше, чем обычно, — продолжал тараторить Калэб. — Это так круто!
— Гости? — переспросила я.
— Ага.
Назревал замечательный и удобный повод сбежать отсюда к чертовой матери. Если в доме будут находиться люди, то мой побег возможно не сразу обнаружат. В душе загорелась слабая надежда на положительный исход мрачной истории под названием «Лерой Грейсон — Дьявол во плоти».
— Я уже точно решил, кем ты будешь на этот Хэллоуин! — Калэб вытащил из шкафа коробку средних размеров.
— И кем же?
— Уэнсдэй Аддамс. Этот костюм я купил для прошлой своей няньки, но она его так и не надела. Пыталась убежать. Короче, нудная история. И хорошо, что не надела, это платье тебе подойдет больше. У тебя и волосы черные и кожа такая же бледная. Ты точно Уэнсдэй! — Калэб положил коробку рядом со мной.
Все эти разговоры о предыдущих няньках мне совсем не нравились. Такое ощущение, будто бы мы обсуждали мертвых, и я не ручалась за то, что это не могло быть правдой. Да и в целом я не горела желанием знать, что случилось с прошлыми няньками, так как на подсознательном уровне уже догадывалась об их исходе.
— И это тебе тоже пригодится, — Калэб вручил мне куклу в сером платье и без головы.
— А это мне еще зачем? — я осмотрела сломанную игрушку.
— Уэнсдэй в фильме всегда ходит с этой куклой, — с важным видом объяснял мне Калэб, будто бы мы собрались на супер серьезной конференции. Хотя, наверное, для него все эти мультики, игрушки и есть той самой важной конференцией.
— Ладно, — я положила куклу в коробку со своим костюмом. — Ну а ты кем будешь?
— Черепашкой-ниндзя, только вот еще не решил, какой именно? — Калэб почесал затылок. — Хочу еще Лерри попросить нарядиться как-нибудь, но он никогда меня не слушает, и каждый Хэллоуин одевается в обычные вещи, — он вздохнул и продолжил копаться в шкафу.
