* * *
Мама встретила их крепкими объятиями.
Она бросилась сначала на шею Тане, а потом – психу, и обнимала его дольше, чем того требуют приличия. Прямо-таки всем своим видом показывала, как важно ей пристроить дочурку в надежные руки.
У Тани и так настроение было ни к черту, а теперь окончательно испоганилось.
Она взяла сумки и молча пошла в дом.
Отец уже вовсю мариновал мясо. Таня поздоровалась и начала выкладывать продукты из пакетов, составляя их на столе так, словно готовилась к какой-то выставке.
– Ты в порядке, дочь? – спросил папа, глядя на нее с удивлением.
– Мама правда позвала Влада?
Отец сделал такое лицо, что даже если бы это было его идеей, Таня не смогла бы на него злиться.
– Да. Они приедут к вечеру. Ты же знаешь свою маму. Она уверена, что все люди на планете расстаются исключительно друзьями. Не злись на нее.
Таня помотала головой.
– Вот бы и мне жить в таком же сказочном мире, – прошептала она себе под нос.
Они с отцом никогда особо не говорили о ее чувствах. Он был не слишком-то разговорчив, что хорошо, иначе вряд ли бы он выдержал маму на протяжении такого длительного времени.
– Какие у нас планы? – спросила Таня, когда продукты были расставлены в холодильнике.
– Обед, немного красного вина, прогулка в лес, а вечером баня с пивом. Почти как в санатории, только алкоголь вместо кислородных коктейлей.
Таня улыбнулась, прищурившись.
– Мне нравится.
Она посмотрела в окно.
У них был отличный сад, а погода как будто решила подыграть им в этом чудесном спектакле. Солнце ярко освещало каменную дорожку на заднем дворе, брошенный на зиму бассейн, заборчик, отделяющий мамин драгоценный огород от беседки и бани.
* * *
Таня вышла во двор и, подставив лицо под солнечные лучи, опустилась в широкие качели, которые стояли здесь так давно, что успели знатно обшарпаться. Но от того они не стали менее любимыми.
Свою ошибку она поняла чуть позже. Когда поерзала немного и почувствовала – очень отчетливо – как в ее безупречный зад впивается заноза.
– Черт! – сказала он, распахнув глаза.
Боль была не то чтобы прям адская… Скорее унизительная.
Ну как бы вам сказать. Попробуйте воткнуть себе в ягодицу иглу, и вы сразу поймете. А лучше – не пробуйте. Никогда не пробуйте!
Таня встала, стараясь не заорать в полный голос. Огляделась по сторонам и, никого не найдя, быстро сунула руку в штаны сзади, пытаясь нащупать виновницу ее панической атаки.
Точно. Была заноза. Прямо в левой булке, очень мелкая и острая, что объясняло, как она прошла сквозь штаны и трусики.
Таня выматерилась как следует и поспешила в дом, стараясь вести себя максимально непринужденно. Не то чтобы это было легко, с занозой-то в жопе.
Она прокралась мимо кухни, убедилась, что мама, отец и псих что-то дружно готовят, перебрасываясь любезностями, и поспешила на второй этаж, в свою комнату.
Закрыла дверь, в очередной раз мысленно отчитала родителей, что так и не решились поставить замки, потому что, цитата: «Мы с папой знаем, как у тебя там что, нечего стесняться, дорогая». Подошла к зеркалу, встроенному в шкаф-купе, и приспустила штаны.
Эта красавица плотно сидела под кожей прямо посреди ягодицы. Сидела глубоко, так, что Таниными короткими ногтями было просто не дотянуться.
Она вздохнула, опуская руки, изогнулась снова. Поискала взглядом что-нибудь, что сошло бы за иголку, но, понятное дело, в ее комнате ничего подобного не наблюдалось.
Нужно было натягивать штаны и идти к предкам. Врать про дыру на кофте.
Псих почему-то решил, что сейчас самое время войти без стука.
Никакого другого момента просто не существовало. Вселенная как будто бы ждала именно этого – когда она будет стоять, раскорячившись, со спущенными штанами у зеркала и трогать себя за задницу. Другого не дано.
Таня попыталась выпрямиться, но псих уже все увидел. Потому что это был псих, он был создан для того, чтобы заставлять Таню сгорать от стыда.
– Что ты делаешь? – спросил он, прикрывая за собой дверь.
Таня подтянула штаны и задрала подбородок, надеясь, что так она будет выглядеть менее унизительно.
– А ты что делаешь? Стучать не учили?
– Почему я должен стучать в НАШУ С ТОБОЙ комнату?
Таня открыла рот, чтобы возмутиться, потом огляделась и обнаружила вещи психа, стоящие на полу рядом с ее рюкзаком.
Мама.
Нет, это не мама. Это исчадие ада, сатана бы позавидовал ее находчивости, если она когда-то умрет, то точно свергнет этого рогатого с трона.
– Хотя бы из уважения…
Псих подошел ближе. Остановился, скрещивая руки на груди. Весь его вид вопил, что он не отвалит, потому что смысл его жизни – отравлять Танино существование. И о таком странном слове, как «уважение» он слыхом не слыхивал.
– И все-таки – что ты делаешь?
– Дрочу. Не видно?
– О, правда? Тогда не стоит останавливаться из-за меня.
Он улегся на кровать, опираясь на подушки затылком, подложил руки под голову и уставился на Таню с огромным интересом.
Таня вздохнула.
– Я серьезно. Выйди, если в тебе есть хоть капля совести.
Псих поднял брови.
– Наивная Зайка.
– Пошел ты к черту!
Таня сцепила зубы. Этот придурок взбесил ее так сильно, что чувство стыда отошло на второй план. Она снова спустила штаны, развернулась к зеркалу и продолжила попытки выковырнуть занозу голыми руками, потому что рана, оставленная ею, жуть как болела.
И ей было совершенно насрать, что подумает псих.
Совершенно. Насрать.
Наконец, спустя пару минут тишины, когда у Тани уже затекла шея, псих встал и подошел к ней, наклоняясь так, что ее зад оказался напротив его лица.
– Ты просто. Ходячее. Недоразумение. Ты в курсе? – спросил он, рассматривая занозу.
– Да, спасибо, – ответила Таня.
– Снимай штаны и ложись на кровать, – сказал он приказным тоном. – Схожу за иголкой и спиртом.
