Его рука отстраняется слишком быстро, забирая с собой все это. Это похоже на то, как выдергивают вилку из розетки системы жизнеобеспечения, и что-то во мне ломается, когда я открываю глаза.
― Я предупреждал тебя не убегать, но ты нарушила мое правило. Поэтому ты будешь наказана.
Кровь начинает бурлить в моих венах, жар обжигает лицо и шею. Я вспоминаю, как он душил Мясника, какой дикий рев срывался с его губ. Комната кружится, и перед глазами вспыхивают пятна.
― Что ты сделаешь со мной?
Теперь, когда я знаю, на что ты способен.
Умолять. Броситься на него.
Мой разум продолжает выдавать решения, которые мое истерзанное тело даже не в состоянии осмыслить.
― Я еще не решил. Сейчас доктор Коффи вернется в эту комнату и осмотрит тебя, ― его зубы стиснуты так, словно они раскрошатся, если он сделает еще одно движение.
Но при мысли о том, что он оставит меня, еще худший страх заползает глубоко в мое сердце. Понятия не имею, почему, но я качаю головой.
― Мы так не договаривались, Джек. Я не могу торчать здесь. Мне нужно увидеть брата.
― Ты не выполнила свою часть сделки.
― Так сделай же это! ― я повышаю голос, и он делает угрожающий шаг ко мне, но я уже на пределе. Мне нужно знать, что с моим братом все в порядке.
― Следи за своим тоном, ― его голос спокоен, и меня это так бесит. Я не могу себя контролировать. Внутри меня все кричит и ревет.
― Я ненавижу тебя! ― на этот раз я сама делаю шаг к нему и бью его ладонью по лицу. Мое запястье болезненно сжимается в его железной хватке, и меня отбрасывает спиной к стене. ― Отстань от меня! ― упираюсь обеими руками ему в грудь, но он не отпускает меня.
― Ненавидь меня, сколько хочешь, но, несмотря ни на что, ты не покинешь это место, пока не выполнишь условия договора.
Он отпускает меня и поворачивается, оставляя меня задыхающейся и дрожащей. Входит доктор Коффи и одаряет меня той же теплой улыбкой, что и в первый раз.
― Почему бы тебе не снять одежду и не дать мне осмотреть тебя? ― она закрывает дверь, а у меня в голове все еще крутится мысль о том, что меня накажут. Что он собирается сделать?
Дрожу, освобождаясь от его пиджака. Мой топ, разорванный в клочья, сползает до талии. Похоже, моя злость испаряется и что-то, имеющее глубокие корни, берет верх, вызывая дрожь в руках.
― Давай я помогу, ― доктор Коффи достает ножницы и подходит ко мне. Я держу руки по швам, пока она срезает топ с моей талии. Сосредотачиваюсь на ее шоколадно-коричневых вельветовых брюках. Она кладет ножницы на кровать и осматривает мою грудь. Я фокусирую взгляд на двери за ее плечом.
Она качается пальцами моей груди, и я шиплю.
― Я лишь проверяю, чтобы убедиться, что ничего не сломано.
― Я не думаю, что что-то сломано, ― честно отвечаю я. Мне просто хочется, чтобы она оставила меня в покое. Синяки и побои доставляют неприятных ощущений больше, чем все остальное.
Она осматривает мой живот, а затем разворачивает меня. Спина болит при каждом прикосновении.
― Спина сильно повреждена, но все раны поверхностные. Это заживет, ― она поворачивает меня обратно. ― Почему бы тебе не снять брюки и не прилечь?
― Я в порядке, ― скрещиваю руки на груди.
― Мистер О’Риган запросил полный осмотр.
― А как насчет того, чего хочу я? Меня буквально недавно пытались изнасиловать, а теперь обращаются со мной, как с преступницей. Ничего не было.
Доктор Коффи кивает, берет меня за руку и подводит к кровати, как будто я не произнесла ни единого слова.
― Лучше нам просто проверить. Это займет всего секунду.
Я расстегиваю джинсы и спускаю их по ногам, понимая, что спорить бессмысленно.
― И твои трусики.
Она врач.
Я повторяю эту мантру в голове, снимая белье и укладываясь на кровать. Звук надеваемых резиновых перчаток заставляет меня закрыть глаза.
― Я просто быстро посмотрю.
Я киваю, не в силах что-либо сказать.
Она держит свое слово и не задерживается между моих ног. Осмотрев меня, поднимается, снимает перчатки и исчезает в ванной. Услышав звук льющейся воды, я сажусь, моя спина кричит от боли, но я не могу валяться здесь голой дольше, чем нужно. Прикрывая руками свою интимную зону, прошу:
― Не могли бы вы передать мне сумку рядом со столом?
Доктор выполняет мою просьбу и кладет сумку на кровать. Пока она возвращается к своему чемоданчику, я достаю и надеваю свои штаны для йоги и большую футболку. На прикроватной тумбочке появляются таблетки.
― Принимай по две таблетки три раза в день. Они помогут справиться с болью.
«Как насчет чего-нибудь для стирания воспоминаний?» ― хочется мне спросить. Вместо этого киваю ей, чтобы она поскорее ушла. Она как-то странно мешкает возле кровати, но, что бы это ни было, это проходит быстро, и она собирает свои инструменты и оставляет меня в одиночестве.
Чувствую себя как разбитая машина, брошенная на обочине дороги. Ложусь на спину и подтягиваю колени к груди. Я готовлюсь позволить боли пролиться из моих глаз, но сейчас я слишком разбита, чтобы плакать.
ГЛАВА 16
МЕЙВ
Три дня.
Три дня я заперта в этой Богом забытой спальне.
Мне приносят и уносят еду.
День сменяется ночью.
Открываю глаза. Для меня наступает следующий день, и я сажусь в кровати. Комната за ночь не изменилась. Джек так и не появился. Как долго он собирается держать меня здесь взаперти? Дверь на балкон закрыта с первого утра, как я проснулась здесь. Это единственный признак того, что Джек побывал в этой спальне. И это последний раз, когда кто-то входил в комнату без моего ведома.
Встаю с кровати и дергаю дверную ручку. Лоулор запер ее в первый день моего пребывания здесь, после того, как я три раза открыла ее. Он свирепее Фредди. В первый раз, когда я открыла дверь, он пригрозил, что сделает мне больно, если я не войду обратно.
Я ему поверила.
Я пыталась еще дважды, когда думала, что он ушел. Наказанием стала запертая дверь, которую отпирали, когда приносили или уносили еду.
Не знаю, что случилось с моим братом и не могу оставаться здесь больше ни дня. Надеваю джинсы и черный свитер, а затем заплетаю волосы в косу. Заправляю кровать по привычке, от скуки и из чувства вины.
Я никогда в жизни никого не ударила. Независимо от ситуации, в которую попадала, насилие ― не то, к чему я стремлюсь. Тот факт, что несколько раз ударила Джека, лежит тяжким камнем на моей совести. Мне почти каждую ночь снится, как моя мать поднимает руку на отца. Не уверена, настоящие это воспоминания или мои собственные чувства вины и стыда, знаю только, что никогда больше не буду так делать. Не имеет значения, до какой степени меня доведут, я найду альтернативу. Слишком много времени своей жизни я потратила на то, чтобы постараться не стать такой как моя мать. Не пила и не курила, однако сейчас сделала худшую из возможных вещей ― ударила человека.
У меня нет часов, и я понятия не имею, сколько времени, но знаю, что скоро на лестнице зазвучат тяжелые шаги Лиз в разношенных туфлях и на этот раз она не выйдет отсюда, не взяв с собой меня.
Мой желудок делает кувырок, когда поворачивается дверная ручка. Я не слышала шагов Лиз. Стою у края кровати, заложив руки за спину, и ожидаю, кто это окажется. Может, кто-то другой из обслуги, у кого легкие шаги, принес мне еду. Возможно, мне проще будет убедить этого человека помочь мне.
Дверь открывается, и взгляд холодных голубых глаз останавливается на мне. Атмосфера в комнате меняется, и мне кажется, что я вдыхаю в себя слишком много кислорода. Я чувствую себя странно, когда в комнату входит Джек, ― словно меня здесь нет.
Его белая рубашка помята, а три верхние пуговицы расстегнуты, открывая загорелую кожу. Сглатываю, замечая пятнышки крови на полах рубашки. Я опускаю взгляд на его манжеты, которые выглядят так, будто побывали в крови и впитали ее как губка. Подхожу к нему, но он резко отворачивается от меня и делает шаг к гардеробной. Я знаю, что дверь в спальню открыта. Так почему я иду вслед за ним?
