За спиной Барновского маячит женщина в спецформе МЧС.
– Врач приехал, родная, – негромко говорит Федя малышке на ухо.
Она вздрагивает, но кивает. А Белый, поднявшись на ноги, относит свое сокровище в гостевую спальню.
Он хочет присутствовать, но Надия очень медленно и отрицательно качает головой. На прощание крепко сжимает его ладонь в своих пальчиках. Федя ловит их губами, целует, шепчет малышке прямо в эти теплые пальчики, как сильно он ее любит.
И с трудом перешагивает порог комнаты.
Дверь закрывается перед его носом. Мужчина понимает, что нужно вернуться в гостиную. Но сложно сделать шаг, потому что за дверью остается его любимая девочка.
***
Я открываю глаза и смотрю в темноту. Опять не спится. Как и прошлую ночь. Как и ночь до этой. Я забыла, когда крепко спала в последний раз. Мой сон либо очень чуткий, урывками, либо вообще отсутствует.
Неустанно повторяю, что я слабачка и дура. Потому что у меня все в полном порядке, а я все равно никак не могу перешагнуть через мои страхи.
Я знаю, что Слава предлагает Феде показать меня специалистам. Я понимаю, что Слава прав. Но...
Очень тихо я поднимаюсь с постели. Федя спит. Меня успокаивает его размеренное дыхание и крепкие руки, что обнимают меня двадцать четыре часа в сутки.
Только благодаря этим рукам я не схожу с ума.
Неслышно ступая, я прохожу в ванную комнату.
В доме слегка пахнет свежей краской. Спальню, где... Нашу с Федей старую спальню полностью переделывают. В ней сносят все, включая напольные покрытия и меняют окна, заменяют на двери, ведущие в сад. Теперь на улицу можно выйти не только через гостиную, но и через хозяйскую спальню. А фирма должна со дня на день привезти новую мебель.
Я плотно закрываю двери, чтобы ненароком не разбудить Федю. Включаю свет. Смотрю на свое отражение.
Я хочу что-то сказать. Выкрикнуть. Произнести хоть слово. Но рот открывается беззвучно. Ничего. Ни звука. А меня вновь охватывает паника.
Судорожно цепляюсь пальцами за край раковины. Закрываю глаза. Корю себя за слабость. Я должна быть сильной. Настолько сильной, чтобы быть под стать любимому мужчине.
Но нет. По факту я – тряпка.
Я не слышу, как открывается дверь. Только чувствую, что меня начинают обнимать руки любимого мужчины. А его голос звучит хрипло, но очень нежно.
– Все хорошо, родная. Все будет хорошо. Я рядом, – он повторяет эти слова вновь и вновь. А я хочу сказать ему в ответ то, как сильно его люблю. Но получаются только всхлипы и беззвучные стоны.
В какой-то момент Белый подхватывает меня на руки и возвращает в кровать.
Мы лежим до самого утра, крепко обнявшись. Я чувствую его большую и горячую ладонь на своем животе. Безмолвные слезы льются на подушку. А я не могу их остановить. Просто не понимаю, как.
***
Проходит две недели с того дня, как... С того ужасного дня. С того дня как отпадает необходимость врать маме и отцу.
Теперь все иначе. Теперь ежедневный уже традиционный телефонный разговор с отчетом, не выдуманным, а весьма правдивым, ведет Федя, а я, как правило, сижу рядом, или играю с щенком, или готовлю завтра. Словом, мне сложно сидеть без движения и я нахожу чем занять руки.
Я пока ничего не чувствую, но во мне определенно что-то меняется. Мы не обсуждаем этот вопрос. Не говорим на эту тему. Но мне легче от той мысли, что Федя вопреки всему произошедшему – был и остается моим единственным мужчиной. Заключение гинеколога это подтверждает. Мне жизненно важно это знать. Словно этот факт – то, что держит мой мир и не ломает его до конца.
Мысленно я повторяю, что все в порядке. Тот урод не успевает ничего со мной сделать. И мое шоковое состояние рано или поздно пройдет. Я вернусь в норму.
Но в реальности ничего не происходит. Меня по-прежнему мучают кошмары, если все же удается уснуть. Меня одолевают приступы неконтролируемой паники, истерики. Я боюсь незнакомых людей. Да что уж, я боюсь каждого шороха. И начинаю привыкать к мысли, что мне нужна помощь специалиста по моим мозгам.
Но больше всего я боюсь того, что может случиться. Моя сказка, которая кажется мне фундаментальной и прочной, может рассыпаться в прах. А что, если мне не смогут помочь? Зачем тогда моему Белому нужна такая девушка? Ущербная и не способная справиться с проблемами?
А еще меня терзает глупая, но больная мысль. Анализы и обследование УЗИ показали положительный результат. Во мне растет и развивается наш с Федей малыш. И это удивительно, на самом деле. Это самое настоящее чудо. Я вижу, как очень часто Федя гладит своей большой ладонью мой живот. Но в такие моменты я думаю совсем не о том, какое это счастье. А о том, что в данный момент, с уехавшей крышей, еще и беременная я становлюсь только обузой для Феди.
Я чувствую себя потерянной и разбитой. Дура ведь. Полная дура! Надо радоваться, что меня не успевает изнасиловать какой-то урод. А я ...
А что, если Федя просто не договаривает? Если скрывает от меня правду? Ведь не может мой организм просто так дать сбой и отказаться от дара речи из-за стресса? Или может?
Иногда я вспоминаю свои ощущения в ту ночь. Боль в животе, между бедрами. И ничего не могу сказать наверняка. Еще до появления Косого в спальне дискомфорт присутствует, поскольку мы с Федей весь день накануне и ночь занимаемся любовью.
Любовью...
А если Федя уже не любит меня, но терпит рядом с собой из-за малыша?
Плохие мысли. Нехорошие. Я гоню их прочь от себя, но легче мне не становится.
И как жирная точка в моих опасениях становится голос Феди.
– Собирайся, родная. Нам нужно в город.
Я вздрагиваю всем телом. Из моих обессилевших пальцев прямо на пол падает кружка с чаем, которую я собираюсь поставить на стол. Торопливо собираю осколки, пока Федя заходит с улицы, смахивает с плеч снежинки. Он только-только расчищает дорожку от гаража до ворот. Значит, действительно уезжаем.
Немой вопрос повисает в воздухе. Зачем нам в город? Продукты привозят еще вчера. Ничего, кажется, не нужно. Но мы зачем-то едем.
Нет! Я никуда не хочу! Мне нравится тишина и уединение нашего дома, нравится отсутствие шума и незнакомых людей.
Я отрицательно качаю головой, молча смотрю на Федю.
– Едем после завтрака, – угрюмо припечатывает он, а во мне что-то сжимается до боли, до дрожи, до спазмов.
Да, выходит, это конец.
Ковыряю вилкой в своей тарелке, пока Федя с кем-то беседует по телефону. Отвлекаюсь настолько, что не сразу слышу вопрос, адресованный мне:
– Наелась? Одевайся, я уберу со стола.
Отворачиваюсь и бреду в нашу спальню. Почему-то мне кажется, что эта поездка изменит многое в моей жизни. Все станет другим. Возможно, я больше не вернусь сюда. Потому что за эти недели меняюсь не только я, но и мой любимый. И дело не только в том, что мы ни разу не занимаемся любовью с того злополучного дня. А в том, что Федя отдаляется от меня.
Когда я выхожу из спальни, одетая в теплые брюки и свитер, меня встречает Федя с меховой шубой в руках. Я уже не в первый раз вижу эту вещь, у меня не возникает желания ее примерять.
Однако послушно всовываю руки в рукава. Федя разворачивает меня к большому зеркалу от потолка до пола. Заставляет взглянуть.
Я не смотрю на свое отражение. Ловлю взгляд Феди, застывшего за моей спиной.
– По-моему, великовата, нет?
Я отрицательно качаю головой. Нет, шуба сидит идеально. И я даже боюсь подумать, сколько стоит эта красота. Робко улыбаюсь. Федя целует меня в кончик носа, когда осторожно надевает на мою голову мягкую и очень теплую шапку. Тоже новую. Но я не смотрю на мои обновки, я не свожу глаз с лица моего мужчины.
Хочу спросить, зачем нам уезжать. Но не могу. Потому послушно выхожу из дома.
В последний момент вспоминаю, что Палкана тогда нужно покормить. Пытаюсь выпутать свою руку из Фединой теплой ладони.
