– Не хочу быть пушечным мясом, глупо умирая за идеалы Ордена, – выпалила гриффиндорка.
– И чего ты хочешь? – он был удивлен, но мастерски скрывал.
– Место в рядах.
Тишина. Непривычная даже для библиотеки. А потом он рассмеялся. Хрипло и натянуто. Словно кто-то сел за расстроенное пианино.
– Не каждый чистокровный удосужился чести носить метку, а ты хочешь…
Но она его перебивает:
– Мне не нужна вульгарная метка, – поспешно говорит Гермиона. – Я хочу место в рядах. Я хочу признания. Не хочу быть пешкой.
Снова его расстроенный смех. Снова ее нервы натягиваются в ожиданиии минимум Круциатуса за такую дерзость.
– А что взамен?
– Информация, – неопределенно отвечает Гермиона.
– Ложь.
– А что я теряю? – пожала Гермиона плечами. Она искренне верила в то, что сейчас скажет. – Моих родителей нет. Друзья считают, что я мертва. Орден не будет меня искать. Я ведь не Гарри Поттер. Пешка. Ненужная. Заменимая. А вот Гарри особенный, думаю, это из-за пророчества.
– Что еще ты знаешь? – напрягся.
– А что я получу взамен? – торгуется Гермиона.
– Место за столом.
– Мало.
– Как и твоей информации. Ты пыталась, грязнокровка, но пора умирать.
Его рука снова сжалась на девичьей шее, вдавливая пальцы в нежную кожу. Убить не сможет, конечно, но она ведь этого не знает.
– Я хранитель, – шепчет Гермиона. Безбожно врет. Но она надеется на окклюменцию. Она развивала и оттачивала этот навык. И довела практически до совершенства.
– Мертвый, – оскалил он желтоватые зубы.
– А как насчет…
– Умри достойно, грязнокровка.
– Мы были бы отличным дуэтом, – шепчет Гермиона, фокусируясь на его глазах. Единственное яркое пятно. – Полукровка и магглорожденная.
Чувствует его ярость. Как же он не любит напоминания о своей натуре. Ожидаемо. Ты уже проиграл, Том Реддл.
– Крестражи, – хрипит Гермиона. Он неверяще смотрит на нее. И она повторяет, нахально улыбнувшись, – Крестражи.
– Говори, – хорошенько ее тряхнул.
– Нет, – кротко говорит Гермиона.
– Запытаю до смерти, – обещает он. – Самолично.
– Я хранитель. Это все бесполезно.
Она почувствовала волны отчаяния, которые от него исходили. Все же жалко перебирала ногами в воздухе, а потом снова резкое падение на пол. Дышала и не могла надышаться.
– Я дарую тебе жизнь за эту информацию.
– Жизнь? Я уже мертва, Том!
– Лорд Волан-де-Морт! – Недовольно поправляет он.
– Вопрос в том, сможешь ли ты удовлетворить мою просьбу, Том, – она намеренно его дразнит, не обращает внимание.
– Что ты хочешь? – откинул все куда-то, полностью, сосредоточившись на ее губах, которые должны были сказать что-то важное.
– Ближе, Том, – Гермиона распласталась на полу и не горит желанием подниматься. Если ему нужна информация, он должен показать, насколько сильно хочет.
Он недоволен, и это видно. Но, тем не менее, опускается на пол, к ней.
– Еще ближе, – улыбается Гермиона. – Я скажу тебе на ухо.
И он содрогнулся, когда она на ухо прошептала ему условия своей капитуляции.
– Три дня, – наконец сказал Реддл, поднимаясь.
В его глазах что-то таилось. И Гермиона не знала, что. Ей даже показалось, что глаза на мгновение, но стали красными. Ей казалось, что он убьет ее сразу же. Но он согласился. Ни одна грязнокровка не обладала такой властью, которая была у нее в руках.
– Мой Лорд, – в дверях библиотеке стоял Люциус Малфой.
– Ах, Люциус, – Том снова надел маску величайшего мага на Земле. – Пока тебя не было, я познакомился с твоей гостьей. Очаровательная девушка.
Так неискренне. Все трое чувствовали фальшь.
– Мисс Грейнджер, подождите за дверью, – обращается Реддл к девушке, и та поспешно встает и скрывается за дверьми, не веря, что все получилось.
Даже не пыталась подслушать, о чем говорили мужчины. Было страшно. Не верилось в происходящее. Она обняла свои плечи ладонями, и только тогда поняла, как сильно ее трясет.
Малфой вышел и сразу испепелил ее взглядом.
– За мной, – велел он. И она хвостиком пошла следом.
Гермиона чувствовала бурю, которая должна была появиться. И Люциус долго не продержался. Развернулся и впечатал ее в стенку:
– Я вам так доверял, мисс Грейнджер. Я вас так ценил! А вы! А вы?!
– Мне жаль, – только и смогла ответить Гермиона. Вот теперь она была настоящим предателем. Она чувствовала себя таковой.
– Все, что я просил, это уберечь моего сына! А вы?
– А я нашла способ ему сообщить, что все помню, – шепчет она.
– Вы погубите его, – качает мужчина головой.
– Я расскажу ему ровно через три дня, – твердо произносит Гермиона. Вслух. Чтобы самой в это поверить.
– А вы уверены, что он захочет вас слушать? – прищурился Малфой.
– У него уже не будет выбора.
– Думаете, что вы самая умная, мисс Грейнджер? Думаете, всех переиграли? Вы слишком малы, чтобы тягаться с самим Темным Лордом.
– Я попробую, – гордо вздернула она носик.
– Он играет нечестно, – предупредил Люциус.
– Я справлюсь, – Гермиона расправила плечи.
– Не пожалейте об этом… через три дня, – и он оставил ее. – До кровати моего сына доберетесь сами.
Два дня пролетели быстро. Она даже не заметила. А на третий день все закрутилось и завертелось. За три часа до назначенного времени ее позвали с кухни.
Драко не понимал, к чему такая суета. Очередная показательная пытка? Или убийство в этот раз? Снова кого-то посвящают? Он лучше бы провел время в своей комнате, усадив на колени Грейнджер. Она еще ночью прошептала ему, что его ждет сегодня кое-что особенное. И он ждал, мечтательно улыбаясь. Все тело сладко ныло.
Наконец, последняя пуговица была застегнута. Невидимые пылинки были сдуты с пиджака. Маска Пожирателя на лице. Он готов к сегодняшнему дню. Поскорее бы все закончилось.
Спустился в гостиную. Любимая гостиная его матери. Не понимал, почему отец разрешил использовать именно ее для мерзких целей Темного Лорда.
Мерзких? Почему тогда гостиная украшена цветами. Почему нет стола, за которым они всегда сидят. Стола, на котором убивают грязнокровок. Последней, кстати, была маглорожденная ведьма из Хогвартса. Она вроде бы даже что-то преподавала у них.
Драко ничего не понимал. Но занял место на одном из стульев, что были расставлены полукругом.
Теодор Нотт тоже не понимал, что происходит. Он был в последних рядах, и для него все были, как на ладони. Узнал каждого. А вот его никто не смог узнать. Он должен был быть в маске своего отца, но у него была собственная. Личная. Она не закрывала все лицо, а скрывала лишь половину – глаза. Только единицы могли бы разглядеть его родинки и узнать, кто это.
Он уже третий день думал, почему Волан-де-Морт не просто его вызвал, а прислал сову. И Тео пришел чисто из любопытства. Раз Реддл хочет показать, как выполняет свое обещание, то Нотт не против посмотреть. Он был готов пользоваться любой возможностью, что приближала его к Гермионе.
В свою очередь он делал все возможное, чтобы сократить расстояние между ними. Это было за пределами его возможностей, но он не сдавался. Он нащупал кое-что, поговорил с кем надо, подкупил кое-кого. Даже узнал, что не он один помогает Поттеру. Подумать только, Северус Снегг послал Поттеру меч Гриффиндора.
И это немного прибавляло сил – знать, что ты не один.
Сейчас он вернулся из Дурмстранга, где проверял одну теорию. И она оказалась верной. Он своими глазами видел символ Даров Смерти, нарисованный самим Грин-де-Вальдом.
Нотт трясся, взбудораженный скорой встречей с ним. Пусть Волан-де-Морт и считает себя великим, но Теодор знал, с кого Реддл взял пример. Жалкая пародия. Довольно цокнул языком. Он уже неделю думал, как устроить себе встречу с Геллертом, а потом сам Воланд-де-Морт предложил ему пытать старого волшебника.
Бинго! Подарок судьбы. Два выстрела одним зайцем. Нужно просто прожить эти три дня и не свихнуться. А каждый день без нее был пыткой. Он только мог догадываться, как с ней обходятся тут.
