«Страх и покорность. И они в прямом смысле — повсюду…»
— Эй, Крис! — усмехнулся Ваас.
Я проследила за взглядами покосившихся в сторону пиратов и наткнулась на того самого мужика в бронежилете, который так яростно настраивал толпу против меня. Мужчина в буквальном смысле затрясся, выпучив глаза на обманчиво благосклонного босса, который поманил подчиненного к себе махом руки. Названный Крисом поколебался, но вовремя вспомнил, что не стоит испытывать терпение Монтенегро, и послушно очутился возле него.
— Крис, amigo, это ведь ты сегодня стоял во главе охраны, а? Да не трясись ты так, еп твою мать! Как банный лист, ей богу! — задорно усмехнулся Ваас и хлопнул мужчину по плечу.
— Да, босс…
Я растерянно кинула взгляд на Арэса, который стоял возле меня — парень выглядел безмятежно. Казалось, он ничуть не боялся гнева мужчины перед ним — он лишь сунул руки в карманы военных штанов и внимательно слушал главаря. На лице парня словно было написано «Я знал, что так будет. И я предупреждал вас, олухи». Словно почувствовав мой взгляд, он обернулся через плечо — все та же добрая и успокаивающая улыбка, не вяжущаяся с хладнокровным взглядом, с которым пират предвкушал предстоящую пытку, заиграла на его лице. И это меня ничуть не успокоило — я судорожно выдохнула, вновь переключив внимание на Монтенегро.
— Знаешь, Крис, все люди такие мерзкие, что пиздец. Но при этом при всем они еще находят что-то более омерзительное в окружающих. Вот, скажем, ты!
Ваас указал пушкой на рандомного пирата из толпы, и даже стоя вдалеке, я почувствовала, как бешено забилось его сердце.
— Меня блять бесит твоя рожа. А вот тебя…
Ваас приставил дуло пистолета к другому человеку, в первом ряду.
— Я содержу уже полгода и терплю все твои, мать их, косяки.
Ствол грубо уперся пирату в челюсть, заставляя того сглотнуть.
— Одно тебя спасает, amigo: твоя старательность. Молодец, мудила… Или же, сука, ТЫ! — повысил голос Ваас и вдруг направил дуло пистолета на меня, заставив мои коленки поджаться и еле устоять на месте. — Твое упрямство, твое хамство, твоя гордость, твоя тупость и наивность — это мерзко, perra, да.
Он кивнул в подтверждение своим словам.
— Да, ты омерзительна мне, ты — отвратительна. И мне не терпиться узнать, что ты посмела вытворять в моем нахуй лагере, пока меня не было каких-то ебаных полчаса. И учти, детка, в этот раз ты так просто не отделаешься…
Ваас смерил меня раздраженным взглядом, но его губы все так же игриво расплывались в усмешке.
«Как я прячу свои страхи за смехом, так и он скрывает свой гнев за хищным оскалом…»
— ИТАК! — Ваас вновь обратился к толпе, принимаясь активно жестикулировать и размышлять вслух, как он очень любил это делать. — Это все терпимо. Не, серьезно, терпимо. Но, Крис, знаешь, что меня охуеть как бесит в людях? Мм? Меня бесит… СРАНАЯ ХАЛАТНОСТЬ!
В это же мгновение главарь ударяет по лицу этого черномазого, и я невольно понимаю, что тот удар в челюсть, что я отхватила вчера — было просто нежным поглаживанием по щеке. Крис заваливается на бок, из его рта вытекает темно-алая кровь, причем в таком количестве, что уже через несколько секунд его шея, лямки майки и земля под его испачканными ладонями пропитывается этой кровью. Скорее всего, главарь нахер выбил ему зуб, а может, и не один. Но он и не думал останавливаться — Ваас навис над упавшим боровом и принялся оружием в своей руке наносить удар за ударом, по испуганному лицу Криса, с наслаждением вслушиваясь в хрипы и стоны его подчиненного, и завершил пират все сильным ударом переносицей по переносице.
— Тебе дали простое задание — следить за миром в мире блять! А ТЫ ВСЕ ИСПОРТИЛ! — прорычал Ваас и одним рывком припечатал бошкой избитого мужчину об окровавленный песок, резко поднимаясь с пирата и сплевывая себе под ноги.
Тяжелое дыхание, вздувшиеся ноздри, напряженные, как камень, мышцы — Ваас был похож на разъяренного быка на родео, смотря на плоды своих стараний. Крис же продолжал валяться в ногах у Монтенегро, не в силах даже шевельнуть пальцами, и только пытался что-то промычать сквозь наполнившийся кровью рот. В тот момент я забыла о том, что говорил этот мужчина несколько минут назад, как призывал прикончить меня… При виде его беспомощности, мне стало так жалко этого пирата, что в горле снова встал ком, захотелось схватить Вааса за руку и оттолкнуть его от побитого мужчины…
«Вот ни к черту бабская сентиментальность…»
Возможно, во мне просто сыграли все те эмоции, которые я испытала за то время, что провела в лагере Вааса: тот разговор с ним о покупателе, встреча с Евой, ее истерика. Я волновалась о том, что с ней сделают, волновалась о том, как нам спастись, а о том, что я пережила здесь, на холме, чуть нахер на прикончив себя своими же руками, я вообще молчу. Я выплакала все, что держала в себе эти дни на острове. Все нервы вылились наружу, оголяя мою слабость, да еще и перед кем — перед гребаным Монтенегро!
Ваас отдышался, не сводя глаз с жертвы — туман в его глазах рассеялся, пелена спала, а затем пират негромко, но грозно приказал:
— Везите его к Эрнхарду… Дарю тебе жизнь, свинья.
Двое бугаев тут же уволокли с холма избитого мужчину. Стоило им скрыться за невысокими хижинами, как главарь пиратов, с недовольной миной осмотрев сбитые в кровь костяшки, устремил убийственный взгляд на пиратское сборище. Пират стоял спиной ко мне, и я не видела его глаз, но он однозначно построил их всех по струнке смирно.
— Я не понял, amigos. Шоу намечается? Иначе не вижу смысла блять в вашем здесь присутствии.
Глок в руке мужчины выглядел очень недружелюбно, и толпа поспешила рассосаться, спускаясь с холма. Безучастным остался только Арэс — парень запрокинул дуло винтовки на плечо, поочередно кидая обыденный взгляд то на меня, то на босса. Ваас закурил, подходя ближе к нам, и окинул паренька скептическим взглядом.
— А ты чего встал?
— Так это, босс… Вы же меня к ней приставили, — беспечно пожал плечами Арэс, тыкнув в мою сторону пальцем.
— Охуеть новости. Неужели, muchacho?
— Я был на очереди после Тони. Выходит, подошла моя смена.
Главарь пиратов выгнул бровь, бросая на меня подозрительный взор — я поспешила спрятать глаза в пол.
— Значит, после Тони… — медленно повторил пират, не отрывая от меня глаз.
Затем Монтенегро вдруг усмехнулся, выпуская кольцо дыма изо рта.
— Чувак, иди-ка ты, проверь пленных… Нам с Mary надо перетереть кое о чем, да, солнышко?
«НЕТ! Нет, Арэс, не уходи!» — мысленно молила я парня, заглядывая в его серебристые глаза.
Это не укрылось от главаря пиратов — боковым зрением я заметила, как вздулась вена на его лбу, и выбросив сигарету, Ваас бросил незаинтересованный взгляд на удаляющегося от нас пирата.
Может, его бесила медлительность парня, может — тот факт, что здесь нашелся первый человек, который не ненавидит меня, а может… Нет, это уже бред.
***
Темно, холодно, сыро. Все онемело из-за долгого нахождения в одном положении: ноги и руки затекли так, что я чувствовала, как сводит пальцы, а я даже не могу присесть, чтобы растереть их. Повязка на глазах пропиталась слезами: мне ничего не оставалось, как снова излить всю боль наружу. Я не знала, что будет дальше, но мысль о том, что я просижу так еще хоть одну минуту, сводила меня с ума…
***
Я осталась наедине с Ваасом, и тот привел меня в мою хижину. Дальше было больно. Силу на удары этот ублюдок точно не жалел, вымещал злость по-полной, всю и сразу, и я не знаю, как долго длилась эта пытка, несколько минут или, может, полчаса… Для меня это время тянулось бесконечно. Пират ни секунды не давал мне отдохнуть, продолжая кричать и избивать меня. Оставалось лишь сдерживать рвущийся наружу крик и ловить потоки воздуха после периодически повторяющихся ударов в солнечное сплетение, чтобы не сдохнуть и заодно не лить бальзам на душу главарю пиратов…
Под конец я уже и вовсе не чувствовала никакой боли: ни физической, ни моральной. Первой — потому что была на грани потери сознания, а второй — потому что попросту не думала о ней, забыла, что душевная боль вообще существует. И когда пират, еще раз замахнувшись, заметил мою апатию, то сам потерял интерес. Но ведь он предупреждал, что я так легко не отделаюсь…
