— Ну не капризничай, малышка, — говорил он нежным голосом, — мы скоро увидимся.
Напряжение отпустило, когда я поняла, что он разговаривает с дочерью. Я знала, что они созваниваются, но ни разу не слышала. Я плохо представляла эту девочку, уже такую взрослую. Костя говорил, что она должна приехать на новогодние каникулы. Сейчас они говорили как раз об этом. На губах Кости играла нежная улыбка, было понятно, что он любит дочь. Это толкнуло меня к нерадостным мыслям, которые я постаралась отогнать, когда Костя закончил разговор и подошел, чтобы поцеловать меня.
Уже после ужина мы лежим в огромной ванной. Собственно ради нее в большей степени мы и приехали сюда. Лежим, просто наслаждаясь теплой водой и друг другом, оставляя напряжение последних дней. Сексуальный голод мы успели утолить, не дойдя до ванной. Я прижимаюсь щекой к груди моего мужчины, он выводит узоры на моей спине. А я снова вспоминаю его разговор с дочерью, мои грустные мысли возвращаются. Это не укрывается от Кости:
— Куда делась улыбка? Что случилось?
— Ничего. Послушала сегодня твой разговор с дочерью.
— Не переживай. Вы поладите.
— Я не из-за этого переживаю. Ты ее очень любишь…, - задумчиво говорю я.
— Ты что, ревнуешь? — удивленно смотрит на меня.
— Нет, — смеюсь я, потом снова становлюсь серьезной, — наверняка ты мечтаешь еще о детях.
— К чему ты это говоришь?
— Я просто должна тебе сказать, что вряд ли смогу родить.
Он хмурится.
— Почему?
Со вздохом продолжаю:
— В ранней молодости у меня был выкидыш со множеством осложнений. Тогда врачи сказали, что вероятность забеременеть еще раз очень мала.
Костя молчит. Потом говорит:
— У меня уже есть дочь. Но это не значит, что мы не попробуем. Когда придет время, мы пойдем к врачам, обследуемся, и только тогда будем делать выводы. Хорошо?
Я только киваю. В горле ком. А Костя спрашивает:
— А что вообще случилось? Если не хочешь, не рассказывай, но, кажется, это как-то связано с тем, почему ты так не любишь всех мужиков.
— А ты хочешь, чтобы я их всех любила? — спрашиваю с улыбкой.
— Только попробуй! Правильно! Не люби их. И все же. Не уходи от темы.
Я вздыхаю.
— Да. Это очень связано с тем, почему я такого мнения о мужиках. Только рассказывать здесь особенно нечего. История стара как мир. Я была молода, глупа и наивна. Полюбила одного такого козлину, а уже через месяц он кувыркался с другой. Про беременность он ничего не знал. Да я сама о ней узнала уже в прошедшем времени, потому что обратилась с кровотечением. Вот и все.
Костя прижимает меня крепче. Целует в макушку, ничего не говорит. А что тут скажешь.
Долго лежим молча. Потом он все-таки произносит:
— Теперь понятно, почему ты так боишься предательства. Это больно. Я знаю. Я вот свою жену никогда не любил, но верил ей. И все тоже было очень банально. Вернулся я однажды домой пораньше и попал прямо на порнофильм. Так что давай прошлое оставим в прошлом, давай у нас все будет по-другому. Хорошо?
— Хорошо. Мне сложно. Я все эти годы пыталась доказать себе и всем, что сердце у меня из камня, а ты пришел и все порушил!
— Я тоже никогда бы не поверил, что снова захочу семью, что вообще полюблю кого-то, особенно такого рыжего и вредного.
— Я вредная? — возмущенно смотрю на него.
— И рыжая!
— Перекрашусь в блондинку!
— Только попробуй! И вообще, ты меня отвлекла. Мы с тобой вроде определились. А главного я не сказал. Ты за меня замуж выйдешь? — ну, ни хрена себе переход.
— Можно я пока привыкну к мысли, что у меня есть дорогой моему сердцу мужчина, — ухожу я от ответа.
— Хорошо. Привыкай. Как будешь готова, скажешь. Пойдем, выберем тебе кольцо с большим бриллиантом, хочешь, я даже бухнусь на одно колено, как в сопливых мелодрамах.
— Конечно, хочу. Можешь пока придумывать речь, чтобы я растаяла!
Костя загадочно улыбается, и я тоже. Как он умеет развеять все мои сомнения, сказав всего пару слов? Волшебный мужчина. И мой! Прижимаюсь к нему покрепче, мечтая никогда не вылезать из теплой ванной и его объятий.
Глава 25
Костя
Напряжение последних недель дает о себе знать. Чувствую себя вымотанным, но понимаю, что расслабляться нельзя. Завтра важный день — та самая вечеринка, где многое решится, и основные силы будут распределены. Единственное, что меня радует и дает силы в этой изматывающей суматохе — моя Наташа. Теперь я по-настоящему оценил фразу — крепкий тыл. Когда этот бешеный мир с кучей проблем готов свести с ума, ты летишь домой, зная, что тебя ждет близкий человек. Он выслушает и поймет, а даже если нет, то ты просто забудешь о всех проблемах в его объятиях, чтобы утром с новыми силами вступить в бой.
Вот и сейчас я спешу домой на всех парах, зная, что Наташа ждет меня. Вечерние пробки дико бесят, но они дают время подумать. Это единственный их плюс.
Я еду из больницы. Вероника потихоньку поправляется, это не может не радовать. Я вспоминаю день аварии. Эта новость совершенно выбила почву из-под ног. Перед глазами стояло время, когда я ходил по пятам за Егором после смерти Алены. Тогда я поражался и не верил, как можно так страдать за другим человеком. А сейчас я очень хорошо его понимаю. Стоило представить, что нечто подобное произойдет с Наташей, и я понял, что тоже не смог бы это пережить. Последние дни она стала центром моей вселенной, потеряв который, жизнь бы оказалась бесцветной и бессмысленной.
Наташа очень изменилась в последние дни. Я больше не видел ту надменную стервозную Натали. Со мной теперь почти все время была моя нежная, хрупкая Наташа.
Новость об аварии подкосила нас обоих, но на двоих любое горе перенести легче. Я бы никогда не подумал, что Наташа верующая. Для меня это было еще одним откровением. Когда она пошла в церковь, я не последовал за ней. Я вообще был далек от этого. Но потом мне стало интересно. Зайдя в храм, я увидел мою Наташу. Она стояла возле одной из икон, меня не заметила. Зато ее хорошо видел я. В полумраке храма, в слабом отсвете церковных свечей ее заплаканное лицо обрело для меня новый смысл. Я точно знал, что там стоит сейчас неприкрытая ничем истинная сущность этой женщины — чистая и светлая. В моей голове ярким огнем вспыхнули три слова. Я окончательно понял, что люблю ее, что это навсегда. А еще я решил, что обязательно скажу об этом сегодня же.
Решение свое я исполнил, и, хоть Наташа не сказала в ответ «Люблю», ее «Я верю тебе» значило намного больше. С того дня наши отношения крепли, давая крылья за спиной и тот самый тыл, помогающий бороться с кучей проблем, которые щедро сыплются в последнее время мне на голову.
Помимо всех вопросов связанных с аварией, Егором, Вероникой, ее бывшим мужем, еще и этот тендер. От него действительно многое зависит, но тот самый конкурент, не дает нам расслабиться. Во главе стоит очень мутный тип, о котором я уже наслышан. Более подробная информация только доказала, что он не чист на руку, но поймать его ни разу ни за что не удалось. Потому что есть мохнатая рука, прикрывающая его зад. Тендер этот ему тоже необходим, как воздух, потому что не все у него гладко. Ясно, что он пустит в ход все связи, можно ожидать всяких подстав. И фамилия у него такая — Дельников. Так и хочется сказать Пи*додельников. Молодой и наглый. Не раз был замешан в очень неприятных историях. Лично я с ним знаком не был, но на предстоящем завтра приеме уверен, познакомимся.
Не знаю почему, но Наташу туда брать не хотелось. Это как будто показать всем акулам и пираньям мое слабое место. Но и не взять ее туда я тоже не могу. Уже обещал, да и вообще, кроме моих предчувствий повода для беспокойства нет. Наряд уже куплен, и хоть она не признается, но я уверен, Наташа мечтает его так сказать выгулять в обществе. Когда она вышла в этом платье, я, конечно, восхитился, сидело оно прекрасно, было в меру закрытым, подчеркивало все достоинства фигуры, черный цвет идеально сочетался с ее рыжими волосами, и вообще Наташе шло. По ее горящим глазам я понял, что ей нравится, поэтому махнул, что берем, и только потом она повернулась ко мне задом. Вот тут челюсть снова ускакала от меня, потому что вырез доходил почти до задницы, открывая ее идеальную спину, да еще вдобавок ко всему это был не просто вырез, а довольно крупная серебристая молния, которая начиналась от шеи и заканчивалась где-то в складах на полу. Само платье было очень длинное, с небольшим шлейфом. Вырез представлял из себя не до конца расстегнутую молнию. Я подошел поближе, проверил. Нет. Расстегнуть ее дальше было нельзя, но именно такое желание возникнет у каждого, бл*ть, мужика, взглянувшего на Наташу. Я пытался протестовать, но это было бесполезно. Ничего другого ей не нравилось, глаза больше не загорались. Она везде находила недостатки и довела ни одну продавщицу почти до нервного срыва. Поэтому я сдался и теперь нервничаю еще больше. Да. Здравые мысли, ничего не скажешь. Надо думать, как тендер выиграть, а в голове только то, что все будут пялиться на мою Наташу и ее задницу. Все. Надо успокаиваться.
