— Привет, Вер… — хорошее настроение растворяется во мне моментально. — Как дела? — Спрашиваю самый нелепый из существующих вопросов.
— Не связывайся с ними, — она мрачно стреляет глазами мне за спину. — Это страшные люди. Ты не вывезешь.
— Откуда ты знаешь? — Вспыхиваю я. — Ты даже с ними не знакома.
— Зато я знакома с другими, — качает Вера головой. — Да не смотри на меня так! — Психует.
— Как?
— Как корова невинная. Ты же больше, если я правильно понимаю, не она? Сплю я со своим начальником, да. Тебе можно, а мне нельзя?
— В смысле спишь? — Распахиваю глаза. — У него же жена…
— Пыфф, — фыркает подруга. — Кого это останавливает. Не одна же ты хочешь хату в центре и ещё кучу плюшек бонусом!
— Вер, да ты чего? А дети? — Я ошарашено пытаюсь подобрать слова…
— Нет никаких детей. И не было. Мы просто за город уезжаем, чтобы перед женой его не запалиться… Вот только не надо припадков морализма! Мне матери вот так, — она ведёт ребром ладони по шее, — хватает!
— Так это с ним ты проводишь время, пока я была в больнице и всю неделю…
— А эту всю неделю была в больнице я! — Рявкает подруга. — Потому что делала аборт! А ты жила в охуенной хате и тусовалась!
Вера резко разворачивается ко мне спиной и почти бегом смешивается с толпой студентов, курсирующих в дверях.
Несколько минут я стою в глубоком шоке и обтекаю. Но потом срываюсь следом за подругой и догоняю ее уже возле туалетов.
— Вера, постой! — Хватаю ее за руку.
— Не хочу слушать! — Она вскидывает руки.
— Я же не осуждаю тебя… — говорю робко. — Просто не понимаю. Это неожиданно. И…
— Вот поэтому и не говорила, — горько хмыкает подруга. — Ты же у нас вся такая правильная, вылизанная. И даже когда все хреново, плюшки собираешь. А теперь тебя ещё и деканат ждёт.
— Зачем? — Спрашиваю потеряно.
— Ну а как же! За вчерашний фурор. Весь универ уже в курсе. В отчётный спектакль пятого курса пригласить на какую-то роль хотят.
Подруга тяжело дышит, а мой взгляд неконтролируемо подаёт от ее лица вниз к животу.
— И как ты себя чувствуешь после…. - проглатываю слово, потому что не могу произнести его вслух.
— Гораздо лучше, чем до, — отрезает уверенно.
— Верочка, — не зная, как реагировать, я трогаю ее за руку. — Давай я тебя ребятам порекомендую. Они там хорошо зарабатывают, а ты ещё и танцуешь…
— Обещай мне, что ты уйдешь от этого мужчины, — Вера хватает меня за предплечья. Ты пойми. Аборт я по двум причинам сделала. Во-первых от него рожать страшно. А вдруг украдут, если надавить надо или ещё чего.
— Да ну перестань, — я пытаюсь улыбнуться. — Моя ж мама общалась столько лет… Они цивилизованные люди!
— Ну да! — с сомнением, — А второе, — она резко выдыхает. — Мою б маму удар хватил. Если бы я также, как она вне брака родила. И да! — Глаза подруги взрываются слезами. — Я хочу уйти, но бабки — это наркота.
Ещё пять минут мы стоим в коридоре просто обнявшись. Но в одном Вера оказывается права. Вот эта девушка, которую я держу за плечи, не моя подруга. А с этой нужно учиться дружить заново…
Роль в отчётном спектакле мне все-таки не дали. Пятикурсники взбунтовались, но мне и так приятно, что предложили.
После пар я настойчиво зову Веру в гости, но она говорит, что сегодня не может не пойти к своему Мурзикову и обещает, что это последний раз.
День вообще выходит таким насыщенным на эмоции и события, что я даже не достаю из сумки телефон. А когда достаю его, чтобы вызвать такси, и вижу количество пропущенных вызовов от Ивана мне становятся не по себе.
Отхожу подальше от шумной студенческой толпы и только собираюсь перезвонить Грозному, как вижу машину Виктора у ворот.
Помощник Ивана тоже меня замечает и подзывает взмахом руки.
— Здравствуйте, — я подхожу ближе. — Иван вас прислал? Я не слышала, что он звонил…
— Садись, боль моя головная, — ухмыляется мужчина и открывает мне заднюю дверь. — Ты чуть Грозному важную встречу не сорвала.
— Извините, — опускаю глаза, — я с непривычки.
— Давай разбирайся там с коробками, — примирительно кивает Виктор головой вглубь салона, а сам уходит на водительское сидение.
Самый навороченный телефон, часы, сумка, туфли…
— Что это? — окликаю Виктора.
— Это забота, Оля, — отвечает он, не отвлекаясь от дороги, — все настроено можешь пользоваться.
— А туфли? — Разглядываю чёрные лодочки.
— В самой большой коробке есть ещё и платье, — Кивает Виктор. — Иван не любит ждать. Будь готова, как он обозначил.
— В восемь, — киваю, вспоминая содержание сообщения.
— А куда мы идём, — я оживляюсь.
— Иван расскажет сам, — качает головой.
И мне бы радоваться, что все так хорошо, но неприятное ощущение никак не даёт расслабиться. Потому что я возвращаюсь в реальность своего мужчины, и в ней есть важные вопросы.
О чем говорил Иван с Алимом утром?
О какой встрече? Уж не со мной ли? А тут ещё платье, которое смотрит на меня из коробки и мешает радоваться остальным подаркам. Оно не вечернее, но просто на столько очевидно дорогое, что значить может что угодно.
Да ну перестань, Оля, параноить, не приданное это. Просто мужик тебя на свидание зовёт. Но мое сердечко, чем ближе мы подъезжаем к дому, тем сильнее начинает тревожно биться.
— Давай, донести тебе все помогу, — открывает передо мной Виктор дверь. И пока иду по парковке, я понимаю, как много сомнений поселила в моей душе сегодняшним разговором Вера. А самое главное — сегодня ночью мы с Иваном не предохранялись. Как я могла об этом так не подумать? И как в таких случаях поступают? Мне кажется, что быть беременной я сейчас совсем не готова. Нет, детей я очень хочу, родной человек и так далее. Это все понятно… Просто не думала я этого делать в девятнадцать.
— Не опаздывай, — строго говорит Виктор перед тем, как оставить меня в квартире одну.
Я киваю и, находясь в расстроенных чувствах от неопределённости, иду собираться.
Глава 34. Будь послушной
Иван
— Я уважаю твоего отца, Иван, — Алим откидывается в кресле и сверлит меня внимательным взглядом. — Именно поэтому согласился соединить наши семьи. Тебе и Тагиру дела после нас вести, а девочка пусть уезжает. Не мути воду.
— Беременна она от меня, Алим, — достаю я свой «козырь». И ведь почти не вру. Все может быть. — Зачем твоей семье чужой ребёнок?
— Что говорит отец? — Алим реагирует на новость почти невозмутимо, только тянется к чашке с чаем и делает глоток. — Ты уже говорил с ним?
— Да, — едва заметно скребу зубами. Потому что на моей памяти этот разговор между нами был самым серьёзным.
— И…? — Взлетает бровь моего собеседника.
— Что ты в праве просить любую материальную компенсацию за сорвавшуюся сделку, — отвечаю правду нехотя.
— Ну что ж, — Алим возвращает чашку на стол. — Справедливо. Тогда я хочу твой новый ресторан и склады те, что раньше были царскими конюшнями.
Хмыкаю про себя, но внешне остаюсь «ровным». Вот ни секунды не сомневался в его выборе.
— Ну если за конюшнями ты давно гоняешься, — я усмехаюсь, — здесь все понятно. Но зачем тебе ресторан? Я даже его в порядок привести не успел.
— Я выкупил торговый центр напротив. Женщины мои магазины свои откроют. А напротив как раз ресторан хороший. — Выдаёт, как что-то само собой разумеющееся.
— Они твои, — жму плечами. Собственно, что мне ещё остаётся.
— А ты подумал, Иван, — задумчиво тянет Алим, — как семью свою защищать будешь? Время, конечно, сейчас мирное, но нет-нет да случаются форс-мажоры. В нашем мире любимых женщин отпускают, Иван…
— Я уже не могу отпустить, — жму плечами. — Она сама захотела остаться.
— Женщинам простительно жить сердцем и страстью. Это — их природа. А когда так начинает жить мужчина, он становится мягким и теряет способность убивать. Семьи таких мужчин умирают или от голода, или от руки врага…
