Мужчина кое-что спрашивал, уточнял, даже делал записи в телефоне. Ника решила схитрить. Пусть Альберт подписывает контракт, а потом она уговорит директора передать клиента кому-нибудь из парней.
Если Виктор Палыч встанет на дыбы, она сможет надавить на него через Васнецова. Нажалуется Алексею, что её заставляют заниматься другим проектом, а она не тянет. Вот никак! Ведь у неё на руках двое васнецовских детей, ну как же ей справиться?
Мысленно разработав эту хитрую схему, Ника приободрилась.
Точно, именно так она и сделает. Пусть Васнецов разбирается. Он хочет получить красивый офис и квартиру, но одновременно ему нужна ответственная няня для Даши. Раз так — должен помочь.
«Господи, как же приятно, когда можно свалить свои проблемы на мужчину!» — подумала Ника, и внутри внезапно потеплело. Она так долго все вопросы решала сама и постепенно превратилась в натянутую струну, которая в любой момент может со звоном лопнуть.
Васнецов, конечно, тоже испытывает её нервы, она постоянно на взводе, когда он рядом. Но если Ника пожалуется ему на Виктора Палыча или Альберта, то бывший устроит её обидчикам весёлую жизнь. Тут никаких сомнений.
Ника даже улыбнулась. Вдруг вспомнила, как когда-то — очень давно! — они с Алёшкой летом гуляли в парке. Присели на скамейку под соснами. Ника сражалась с комом сахарной ваты, а Васнецов сидел рядом и не сводил с неё восхищённых глаз. Шершавой лапой он сжимал её голую коленку. Воздушная вата таяла во рту, а рядом таял Васнецов, Ника купалась в его обожании.
И вдруг откуда ни возьмись — три бугая с пивом. Они сразу же с мерзкими ухмылочками принялись отпускать комментарии в адрес влюблённой пары. Стали обсуждать, что и как Васнецов будет делать с «этой хорошенькой сучкой».
Ника моментально вспыхнула, на глазах выступили слёзы. А у Васнецова за долю секунды включился режим берсерка: с глухим рычанием он бросился на обидчиков. Через минуту двое парней уже корчились на газоне, а третий в ужасе умчался вдаль…
…Пока Ника предавалась воспоминаниям, Альберт взял пульт и снова пролистал на экране слайды презентации.
— Да, это именно то, что мне нужно, — подвёл он итог. — Значит, договорились. Завтра подписываю контракт с «Эллипсом». Спасибо, Вероника Максимовна, и ещё раз извините, что позволил себе лишнего. Идёмте, подброшу вас домой.
— Спасибо, но я сама доберусь, — отказалась Ника.
— Да ладно, что вы! Поехали. А то лишил вас семейного вечера. Виктор сказал, у вас маленький сынок? Сколько ему?
— Скоро пять исполнится.
— Мой чуть постарше. Но такой лось, знаете ли, никто не верит, что ему всего шесть, — с гордостью сообщил Альберт.
— Ну так… Есть в кого, — скованно улыбнулась Ника. Она выключила технику, поднялась с кресла и вышла из-за стола.
Мужчина подскочил к двери и услужливо её распахнул. Что делается! Возможно, не такой уж он и хам, этот Альберт Дмитриевич.
— Вам хорошо, ваш ещё маленький, а я уже о школе думаю, — сообщил заказчик, когда они выходили из переговорной. Он безошибочно выбрал правильную тему — детскую. — А вы делали игрушку на городской конкурс? У нас в садике все с ума посходили с этими поделками. Я хотел на Авито готовую купить, чтобы время не тратить. Но сын расстроился, пришлось самим мастерить.
— Я думала, вы занимаетесь исключительно бизнесом, а ребёнком — ваша жена, — удивилась Ника.
— К сожалению, мамы у нас нет, — тяжело вздохнул Альберт. — Приходится мне выступать в обеих ролях. Я и за папу, и за маму. Так получилось.
— О-о…
Грубый верзила оказался заботливым отцом-одиночкой. Неожиданно. Конечно, после этого открытия Ника взглянула на Альберта другими глазами, сердце у неё дрогнуло.
— Всё же я настаиваю, Вероника Максимовна. Поехали, поехали. Домчу за три минуты. Ну, что вы под дождём будете на остановке стоять, если у меня машина под боком?
— Мм… Хорошо, — нехотя уступила Ника.
Вскоре они спустились на парковку, где Альберта ждал чёрный тонированный ленд-крузер.
— Садитесь. Комфортно, правда?
— Да.
Когда заурчал мотор и щёлкнул центральный замок, блокируя двери, у Ники вдруг похолодела спина от неприятного предчувствия.
— Нет, я передумала, выпустите меня! — резко вскинулась она.
— Да что вы, Вероника Максимовна, мы уже едем. — Огромный чёрный автомобиль маневрировал. — Не волнуйтесь, я адекватный водитель, лихачить не буду. Сейчас расскажу, какую поделку мы с сыном забацали. Ни за что не догадаетесь!
15
Алексей гнал по трассе в сторону побережья. Если обычно он небрежно придерживал руль, то сейчас сжимал его обеими руками. Разбитые костяшки пальцев кровоточили, разодрал их до мяса об этого урода. Оставил толстяка валяться в номере сауны в луже крови. Может, убил его?
Такую подлую гадину лучше бы и убить!
Ныла челюсть и затылок, гудели рёбра, руки болели, острая боль простреливала до плеча. Ему тоже досталось. Жуков, озверев от боли, наконец-то начал сопротивляться. Он с трудом поднялся с пола и включился в драку: пару раз сильно врезал Васнецову, а потом швырнул его на стол.
Получив ответ от толстяка, Алексей даже обрадовался — лупить лежачего было против правил, а теперь он мог дать выход своей ярости. Они разнесли весь номер.
Алексей взглянул в зеркало. Физиономия, вроде бы, не очень пострадала, можно появиться на людях, хотя по башке получил нехило.
В виске пульсировал сгусток острой боли.
Васнецов смотрел на дорогу, но почти ничего не видел перед собой. Глаза застилало отчаянье, хорошо, что боль приводила в чувство. Наверное, нельзя было садиться за руль в таком состоянии. Возможно, у него сотрясение мозга. Но разве час назад, когда он вылетел из аква-центра, он мог размышлять здраво?
Прыгнул в машину и помчался прочь, не разбирая дороги. Не мог находиться рядом с окровавленной тушей предателя. Хотел лишь одного: поскорее долететь до города, ворваться в квартиру к Веронике, сжать её в объятьях, всё объяснить, покаяться…
Алексей балансировал на грани безумия, каждая мысль впивалась в мозг раскалённой иглой. Думать о том, чего он лишился, было невыносимо.
Все эти годы, наполненные метаниями и злостью, могли бы стать самыми чудесными в его жизни — он бы провёл их рядом с любимой женщиной и сыном.
Эти пять лет у них отобрали. Он жил с постоянным чувством потери, его ничего не радовало, не вдохновляло. Работал день и ночь, чтобы забыться.
Если бы тогда он знал, что на кон будут поставлены его отношения с женой, сам бы, не раздумывая, уступил иностранцам «Альбатрос». Да подавитесь! Никакими деньгами нельзя оценить его любовь к Нике…
Но… Ведь он сам во многом виноват. Не разобрался, поддался эмоциям — был ослеплён ревностью, горел в аду. Перед глазами стояло мерзкое видео, он заводился с пол-оборота каждый раз, подумав о предательстве жены.
А никакого предательства не было! Была чудовищная подстава, которую тщательно продумали и щедро проспонсировали. Теперь хоть головой о стену бейся, ничего не изменишь. Он не сможет вернуть эти драгоценные пять лет, они потеряны навсегда.
А Вероника? Как теперь смотреть ей в глаза?
Он не поверил своей любимой, поверил поддельному видео!
Кретин, дебил, долб**б!
Всё это время он мысленно поливал Нику грязью, обзывал дрянью и шлюхой. А она святая. Сказала же, что у неё не было других мужчин. Он и сам это почувствовал — ведь еле протиснулся! Можно подумать, Ника и не рожала…
Бедная девчонка — нежная и искренняя. Надрывалась, тянула одна семью, растила его ребёнка, выкручивалась из последних сил. Он растоптал её чувства, выгнал, как собаку. Швырнул деньги и приказал уезжать к маме…
Алексей остановил машину, съехал на обочину трассы. Его бросало то в жар, то в холод, ночные огни мельтешили перед глазами, реальность ускользала… Он постоял на ледяном ветру, чтобы прийти в себя. Потёр затылок, пощупал рёбра и челюсть, осторожно размял плечо. Голова гудела, как котёл, зубы ломило, разбитые костяшки горели огнём.
