21. Неожиданный поворот
— Спокойно, Даря, ну чего ты завелась, малышка, это же пустяк, — отходя назад, и примирительно подняв ладони вверх, Демьян расплылся в своей фирменной, действующей на Дарину словно наркотик, улыбке. И она бы однозначно растаяла, в другой раз бы растаяла, но сейчас, в этот самый момент, единственным желанием Дарины было вцепиться в шею Демьяна, впиться острыми ногтями в кожу и придушить, просто придушить этого засранца на месте.
Как он мог? Как мог провернуть такое без ее ведома, без ее согласия! Желание прибить этого неисправимого эгоиста бушевало в крови, закипало, бурлило в венах.
Держа в руках свой паспорт, Дарина практически дымилась от рвущегося наружу гнева.
— Пустяк? По-твоему, это пустяк? — прошипела девушка, наступая на любимого, но эгоистичного и совершенно невыносимого мужчину. — Жениться на мне без моего ведома, это, мать твою, пустяк?
— Нет надо трогать нашу мать, — попытался отшутиться Демьян.
— Как ты мог? Как тебе вообще в голову такое пришло? Ты даже не спросил меня!
Снова покосившись на паспорт, Дарина шумно задышала, вдыхая кислород, девушка с трудом уговорила себя успокоиться. Это просто уму непостижимо, ведь судя по дате на штампе, они вот уже восемь дней как женаты, а она ни сном, ни духом. Да что там, он даже предложения ей не сделал! И пусть однажды, в этой самой спальне, он заявил, что она будет его женой, а после повторил при их отце, но Дарина практически не восприняла эти слова всерьез, хотя бы потому что не задумывалась о столь скором браке. Кто вообще выходит замуж в девятнадцать лет?
— А зачем? Ты бы отказалась? — улыбка в ту же секунду пропала с красивого, поросшего щетиной, лица Демьяна. Больше он не отступал, наоборот, перешел в наступление, неумолимо надвигаясь на девушку, вынуждая ту сделать шаг назад.
Дарина и понять не успела, как оказалась в руках своего искусителя, самого настоящего дьявола во плоти. И находясь в стальных, до боли горячих объятиях Демьяна, Дарина просто растерялась. Руки сами потянулись к шее мужчину, паспорт выскользнул из дрожащих пальцев, время просто замедлилось и остался только он — ее мужчина. Вот так просто она совершенно позабыла о том, что еще секунду назад злилась на этого несносного засранца, а теперь дрожала в его руках, прижимаясь к разгоряченному телу.
— Ну так что, отказалась бы? — наклонившись к ее губам, вкрадчиво прошептал Демьян, так сильно при этом сжав ее в кольце своих рук, что Дарине показалось, будто она слышит хруст собственных костей.
— А если бы и отказалась, — девушка едва сумела сделать вдох, так крепко сжимал ее Демьян, напрягаясь с каждой секундой все больше, словно бы опасался, что да, отказалась бы. Потемневший взгляд некогда голубых глаз поглощал своей чернотой, гипнотизировал, завлекал в самую глубь порочной тьмы и в то же время, где-то на дне, едва заметно мелькали сомнение, тень неуверенности и ожидания.
— Тогда бы я тебя непременно заставил, — наконец нарушил молчание Демьян, заставив Дарину улыбнуться.
Нет, она совершенно точно не могла на него злиться. Ведь он рядом, так близко и смотрит на нее так безумно, словно она самое ценное, что было и есть в его жизни. И она готова простить ему эту маленькую оплошность, потому что теперь он на все сто процентов принадлежит ей одной. Разве не об этом она подсознательно мечтала всю свою жизнь и даже тогда, когда он бросил ее, оставил, когда, возненавидев его лютой ненавистью, Дарина давила в себе даже малейшее воспоминание о Демьяне, даже тогда где-то глубоко внутри теплилась крошечная надежда.
— Ты задолжал мне свадьбу, Дема, — строго пожурив мужчину, Дарина встала на носочки и потянулась к мягким губам любимого.
— Малышка, все будет, клянусь, все что захочешь.
Дарина уже не слышала, не внимала, потому что ладони грубые, горячие скользили по девичьему телу, сжимали, гладили. Губы настойчивые, жаждущие, зацеловывали каждый миллиметр ее лица и шеи, опаляя кожу горячим дыханием. Тихий, вкрадчивый шепот, признания в любви доносились до слуха, и Дарине стало не до мыслей о какой-то там, не столь уж и нужной ей свадьбы.
Стянув с Дарины домашнее платье, Демьян без всяких слов повалил девушку на постель, крупным зверем нависая над жертвой. Уже знакомый блеск засиял в глазах хищника.
— Дарька, красивая моя, любимая малышка.
Он шептал какие-то нежности, стаскивая с себя одежду и отшвыривая ее в дальний угол комнаты. Нетерпение, жажда и дикая потребность читались в каждом его движении, в каждом жалящем, обжигающем поцелуе. И больше не было места нежности, не было места смущению, был только он, его руки, его губы и жесткие, размеренные толчки, заставляющие кусать до боли губы, до треска сжимая в ладонях простыни, практически разрывая их, от невозможного, безумного просто удовольствия.
Грубые, совершенно нещадящие движения, утробное рычание и громкие, несдержанные стоны.
— Дема, Демочка, еще, еще, — бессвязный поток слов срывался с губ Дарины, все сильнее распаляя ненасытного зверя.
Яростно зашипев, Демьян выскользнул из девушки, провоцируя ее на несдержанный, полный разочарования стон, а после, грубо развернув, поставил готовую растерзать его Дарину на колени и погрузился в нее до упора одним мощным, отчасти даже болезненным, толчком, заставляя девушку скулить от удовольствия.
— Так? Так ты хотела, малышка? — наращивая темп, он шептал какие-то совершенно порочные, до ужаса пошлые вещи, все сильнее вбиваясь в ее податливое тело, с каждым толчком погружаясь все глубже, заставляя терять связь с реальностью и срывать голос до хрипов.
— Да, пожалуйста, да…
Ей нравилось, до умопомрачения нравилось то, что он делал и эта новая, совершенно незнакомая ей поза, такая откровенная, даже грязная, и новый угол проникновения. Это было слишком, для нее, для практически неискушенной девчонки. Новая серия жёстких толчков вынудила вцепиться зубами в подушку, заглушая протяжной стон, когда в глазах окончательно потемнело, свет померк и на смену ему пришла тьма, разбавляемая лишь летящими из глаз искрами. Волна бешенного, нереального просто оргазма обрушилась на девушку с такой силой, что не удерживай ее Демьян, Дарина позорно рухнула бы на кровать, принимая позу самого настоящего, неподвижного бревна. Наслаждение, яркое, плотское, пьянящее вознесло Дарину на вершину блаженства. Закричав, девушка буквально провалилась в пучину удовольствия, лишь краем сознания улавливая гортанное рычание и истошный стон. Содрогнувшись всем телом, Демьян в последний раз ударил бедрами, догоняя любимую в удовольствии. И пока Дарина пыталась вернуть связь с реальностью, рухнул рядом на постель, и потянул девушку на себя, зарываясь носом в густые рыжие волосы, шумно вдыхая их аромат и шепча признания в любви.
Они долго лежали в постели, прижимаясь друг к другу потными телами, думая о своем и удовлетворённо улыбаясь.
И даже сейчас, находясь в его объятиях, будучи его законной женой, Дарина все еще не верила в свое счастье. Тогда, неделю назад, после отъезда отца, Даря долго не могла прийти в себя, поверить в то, что не будет осуждения и не придется выбирать. В то, что вот так просто отец принял их отношения, четко обозначив свою позицию, пусть и сделал это в своеобразной, свойственной ему манере. А потом были долгие разговоры, длинные ночи и игры на скрипке. Их маленькая реальность, одна на двоих с Демьяном. Никто их не беспокоил, никто больше не приезжал, о них словно позабыли, словно весь мир решил подождать.
И каждый раз, думая о том, что скоро придется возвращаться в реальный мир, Дарине становилось грустно и еще и грустнее от того, что она все чаще думала о том, как поступила с Китом, причинив ему боль и так эгоистично о нем позабыв.
А ведь ей придется с ним объясниться, ведь придется поговорить, расставить все точки над «i».
— О чем думаешь, Дарь? — словно почувствовав ее состояние, Демьян развернул девушку лицом к себе, заглядывая в голубые глаза.
