— Ритуал? — вдруг спросил я неожиданно для самого себя. — Душевные силы…
Какая-то мысль уже готова была оформиться, тысячи прочитанных страниц мелькали в мысленной памяти, но я никак не мог поймать нужное.
— Есть идеи? — насторожился Поттер. Нет, кажется, искренен. Такие как он, долго притворяться не умеют.
— Кажется, да, — сухо ответил я. — Есть один ритуал, называется Исцеление души… Должен подойти.
— У Ульрика Ясновидящего нет ничего похожего! — живо воскликнула Грейнджер. Я осадил её одним взглядом, только потом заговорил:
— Потому, мисс Грейнджер, что этот ритуал, о котором я говорю, относится к тёмной магии и его описание сохранилось только в фамильных библиотеках чистокровных семейств. Я в Мэнор за книгой.
В дверь встревожено забарабанила Молли, но я не собирался повторять своих ошибок: накинул мантию, взял трость, и когда домохозяйка ворвалась в комнату, в обличье ворона уже летел от Норы прочь.
Собственно говоря, я мог вызвать эльфа и приказать ему принести книгу, но я привык доверять своей интуиции, а она упорно подсказывала мне отправиться самому. Предположительно для того, чтобы ввести в курс дела Северуса. Всё-таки, это он специалист по ментальной магии.
В его комнаты я вошёл, как и раньше: воспользовался своим правом хозяина. Вошёл и остановился на пороге, сразу поняв, что полулежащий в кресле Снейп пьян в стельку. На мгновение я почувствовал себя загнанным зверем, ведь проблемы шли по всем фронтам. Вся ситуация в целом была из ряда вон выходящей, и я просто не знал, как вести себя в новых обстоятельствах. Не только у Поттера, Уизли и Грейнджер мир перевернулся в мгновение ока. Герой магической Британии, как оказалось, владеет беспалочковыми заклинаниями, Снейп напился после… стоп. Вот оно: я просто последний мерзавец. Разумеется, Северус не сказал мне, какая я на самом деле свинья и как глубоко его оскорбил, а предпочёл пережить это в одиночестве.
…И в довершение всего магический мир может ликовать: лорд Малфой испытывает муки совести. Конец этого дня, вероятно, ознаменуется тем, что Его Темнейшество на коленях приползёт к Поттеру просить прощения.
Дверь в ванную была открыта, на полу в свете, долетавшем из комнаты, поблёскивали осколки зеркала, и вдруг я понял, что дело не в оскорблении. Северус просто разрешил себе надеяться, а потом возненавидел себя за это. Нет, он ничуть не изменился, пока я его знаю. Я бережно левитировал его на кровать, мимоходом отметив, что он тщательно прибрал в комнате и уничтожил следы безобразия. Невыносимо было смотреть и вспоминать?
— Мерлин и Моргана, зеркало-то ты зачем разбил? — устало спросил я, стаскивая с него мантию и радуясь внезапно пришедшему решению не применять к нему Отрезвляющее заклятие. Пускай отоспится. Незачем приводить его в пристойный вид только для того, чтобы было на кого вывалить свои проблемы. В конце-концов, я виноват больше. И с ритуалом разберусь сам.
По сути, решение было ужасающе безответственным: Северус явно мог подсказать что-нибудь дельное, а я лишал себя возможности воспользоваться его помощью. Но сказано — сделано.
Я немного постоял над ним, глядя на измученное лицо, скорбные складки в уголках губ, давно не стриженые волосы; постепенно я понимал, что есть вещи, которые нельзя откладывать на потом. Никакого «потом» может не быть, и если это безумие настигло меня в сорок с лишним лет, подкреплённое чёртовым зельем, то почему бы и нет?
Опираясь коленом о кровать, я ещё не был до конца уверен, что поступаю правильно. Даже когда уже склонился над Снейпом, чувствуя острый алкогольный запах, — и тогда ещё не знал, прав я или всё это блажь и последствия принятого зелья.
«Нет, — одёрнул я себя, — что в этом такого? Неужели я, блистательный лорд Малфой не имею права…» Мысль моя оборвалась, когда я коснулся губами его губ. Снейп не проснулся, но откуда-то я знал, что он понимает, что с ним происходит. Простит он мне этот порыв или решит, что я изощрённо издеваюсь над ним?
Я не помню, как забрал из библиотеки нужную книгу, как возвращался обратно в Нору.
Поттер, сидящий у раскрытого окна, завидел меня ещё издалека. Вскочил со стула, и едва дождавшись, пока я приму человеческий облик, доложил обстановку:
— Гермиону, Рона и Джинни Молли отправила обедать, а я не пошёл, потому что с ней поругался.
— С Молли? — переспросил я, кладя фолиант на стол. — Чтобы с ней поссориться, нужно иметь поистине гриффиндорскую храбрость…
Поттер окинул меня подозрительным взглядом, я глаз не отвёл. Не хватало ещё.
— Девчонки скоро будут, — сообщил он, помолчал. — Странно думать, что мы всё это проворачиваем под носом у Ордена…
— Ещё не поздно меня сдать, — напомнил я, машинально касаясь припухших губ.
— Ага, щас, — фыркнул он и скрестил руки на груди.
— Внезапно воспылали к ближнему любовью? — поинтересовался я.
— Слушайте, если не хотите быть у меня в долгу, так и скажите! — вспылил он.
— Не скрою, мне это поистине неприятно, но, как вы наверняка понимаете, ради Драко я пойду на всё, — процедил я и отвернулся, показывая, что не хочу больше разговаривать, но гриффиндорец не отставал:
— И убить?
— Мистер Поттер, вас сильно обрадует, если я скажу, что да?
Он философски пожал плечами.
— Не слишком. Но и шокирует не сильно. Мои родители умерли, защищая меня, так что… Другое дело, будете ли вы способны убить… меня, хотя бы.
Я окинул его самым презрительным взглядом, который имелся у меня в запасе, и снова присел рядом с Драко, лежащим в той же позе, в которой я его оставил.
— Если вы будете и дальше угрожать моему сыну, то я приму все меры, чтобы устранить эту угрозу, и мне всё равно, в чём она будет заключаться.
— Ясно, — сказа Поттер.
Я как раз смотрел на Драко и потому не видел, чем шелестит Поттер у меня за спиной. Внезапно мальчишка вслух прочитал:
— «Разные ритуалы, кои до тёмной магии относятся. Сочинение Рауля Малфоя».
Я резко обернулся. Выражение лица у меня точно было непередаваемое, потому что Поттер, увидев его, медленно поднял голову от книги, выпрямился.
— Я… э… сделал что-то не то? — виновато спросил он. Я посмотрел на его пальцы с нестрижеными ногтями, касающиеся древних страниц и задал потрясающий по своей неадекватности вопрос:
— Поттер… вы что, Малфой?!
Пожалуй, к вечеру этого дня Лорд всё-таки решит покаяться…
Ночь шуршала и поскрипывала. Половинка луны висела над Норой. По лестнице я спускался первым, замирая всякий раз, как скрипели ступени. В целом мы представляли дикую картину, так что, вздумай Молли и Артур выглянуть из своей спальни, их точно хватил бы удар. Я шёл, держа над плечом палочку с зажжённым светом: справедливо полагал, что спускающийся вслед за мной Люциус может оступиться и полететь вниз прямо с Драко на руках. Под мышкой я держал тот самый фолиант, который, по всем заверениям Малфоя-старшего, непременно должен был меня убить, но отчего-то я сей незавидной участи избежал. Хорёк, по-прежнему глядящий в никуда пустыми глазами, был завёрнут в одеяло, но я всё равно старался не смотреть, чтобы не соблазняться видом тонкого горла, в которое хотелось то ли вцепиться зубами, то ли наставить засосов. За Люциусом верным оруженосцем — с тростью в руках — пробиралась Джинни. На многое же он готов, если беспрекословно доверил своё оружие предательнице крови… Гермиону слышно вообще не было, но на площадке второго этажа я включил свою новую способность чувствовать и различил всё: и магию с привкусом коньяка, и лимонно-жёлтый вихрь, и спокойное колыхание тёмно-зелёных пятен. И чёрную дыру тоже. Интересно, кстати, почему я магию девушек воспринимаю как цвет, а магию Малфоя пробую на вкус?..
