Я пожимаю плечами и подключаю свой ноутбук к док-станции, включая его. Зэй присаживается на мой стол, толкая меня в плечо.
— Поговори со мной, Филлипс. Это выражение на твоем лице. Откуда оно? — Он демонстрирует свою лучшую улыбку. Его идеально прямые белые зубы выделяются на фоне темно-оливковой кожи.
— Ниоткуда. — Я пытаюсь скрыть улыбку, но терплю неудачу. — Я просто в хорошем настроении. Сегодня пятница. Мы получили оплату на самолеты в Самору и Дубай.
Он чмокает губами, прежде чем начать говорить:
— Ну что ж, хорошо. Тогда ты присоединишься к нам на импровизированный счастливый час вечером после работы.
Я поворачиваюсь в кресле и ухмыляюсь ему.
— Не думаю, что готова к еще одному счастливому часу с этой компанией. — Я обвожу рукой маленькое рабочее пространство, где находятся все наши рабочие места.
На самом деле, я работаю с самыми замечательными людьми в мире из всех, кого я только встречала. Мы — эклектичная компания, а Зэй привносит остроты. Он наполовину мексиканец, наполовину европеец — просто олицетворение термина «латинский любовник». Еще есть Эмери, ей немного за тридцать, и она классическая хиппи с ароматическими маслами, заполняющими ее стол, чашей, наполненной травяным отваром, и скверным ртом в придачу. Она честная и искренняя, и она центр нашей маленькой компании. Конечно, есть типичный парень-гей, и это Роуэн. Он саркастичный и остроумный, и если бы он не был геем и был бы на двадцать лет старше меня, я бы нашла способ влюбить его в себя. Он добрый и воспитанный, плюс находчивый и с чувством юмора Джимми Фэллона. (Примеч.: Джимми Фэллон — американский комик, музыкант, телеведущий). Завершает нашу маленькую компанию злючка по имени Кинсли. Ей двадцать пять, она всего на два года старше меня и ближе всего мне по возрасту. Все, что она говорит или делает, — неуместно до неприличия, но именно за это мы ее любим. Наша компания веселая, дерзкая и определенно худший кошмар кадрового отдела.
— С этой компанией. Ты так говоришь, будто мы кучка людей, больных проказой. — Он смеется и откланяется назад на моем столе, закинув ногу на ногу.
— Доброе утро, солнышко. — Роуэн отправляет мне воздушный поцелуй и ставит горячий стаканчик кофе из местной кофейни на мой стол. Он ранняя пташка, и если меня нет здесь ровно в восемь утра, он идет за кофе для меня в магазинчик вниз по улице. Не дай Бог, если он подождет меня пять минут. Он человек привычки, и я все больше люблю его за это.
— Обезжиренный карамельный мокко, — говорит он, кивая в сторону стаканчика, который только что поставил передо мной. — О чем говорили? — Он переводит взгляд с меня на Зэя. — Похоже, я что-то прервал.
— Зэй говорит, у нас сегодня вечером счастливый час...
Роуэн возбужденно хлопает в ладони.
— Определенно, черт возьми. Мне нужно около шести крепких напитков и…
— Не только такая крепкая штука тебе нужна, — пихает его Зэй.
Роуэн выглядит несчастным.
— Если бы ты только знал, малыш… если бы только знал. — Он недавно порвал с партнером, с которым был с шестнадцати лет, и теперь хочет найти нового. Он качает головой и усаживается в единственное кресло в моем кубикле. (Примеч.: Небольшое помещение, кабина, отсек, кабинка для индивидуальной работы).
— Что вы тут, шлюшки, делаете? — спрашивает Кинсли, когда проходит мимо, бросая свою дамскую сумочку и сумку от ноутбука на пол возле своего рабочего места. Она сидит прямо напротив меня и всегда меня развлекает. Она сбрасывает с ног свои шлепки и надевает пару туфель с десятисантиметровыми каблуками, которые выглядят так, будто подошли бы проститутке с Цицерон-авеню. Она шагает по проходу и прислоняется к открытой части моего кубикла. — Ты принес мне кофе? — спрашивает она Роуэна, хлопая глазками и надувая губы.
— Я когда-то приносил тебе кофе? — округляет он глаза.
— Козел, — бормочет она себе под нос и закатывает глаза. Все это в шутку. Роуэн и Кинсли могут издеваться друг над другом весь день, но это всегда ради веселья и эпатажа.
— Не потрахалась прошлой ночью, милые щечки? — смеется Роуэн.
— Неа. Это план на сегодня, — ухмыляется она. — Притащу кого-нибудь домой, а если выбор будет не велик, то кого-то из вас двоих. — Она смотрит то на Зэя, то на Роуэна. Роуэн — гей, поэтому ее целью остается только Зэй, которому она посылает кокетливую улыбку.
— И на этом я ухожу. — Зэй поднимается с моего стола и уходит, бормоча себе под нос что-то о переходе всех границ. Мы все смеемся, а Кинсли садится на место, которое только что освободил Зэй.
— Итак, сегодня, — говорит она, выхватывая стаканчик из моих рук и делая глоток. — Ты в деле, правда, Сейдж?
Я закатываю глаза и улыбаюсь.
— Разве у меня есть выбор? — Они никогда не позволяют мне сказать «нет».
— Неа, — хихикает она и щелкает меня по носу, возвращая назад мой кофе.
— У меня, по крайней мере, есть время сходить домой и переодеться? — Я изображаю недовольство.
— Нет. Мы выдвигаемся в четыре. Это недалеко, дальше по улице. Там всегда полно хорошеньких «костюмов». «Костюмы» и дешевая выпивка, подружка. Эта юбка на тебе — именно то, что нужно. Ты выглядишь горячо, Сейдж. — Она слегка мне подмигивает.
Под «костюмами» она имеет в виду бизнесменов в костюмах.
— Я не ищу мужчину или дешевые напитки, Кинс. Я приду, выпью немного, и все.
— Много, — поправляет она меня. — Мы остаемся на напитки. Много напитков.
Я закатываю глаза и включаю компьютер.
— Я присмотрю за тобой, детка. — Роуэн похлопывает меня по голове. — А пока, мне нужно поработать. — Он начинает идти, но потом быстро оборачивается. — О, кстати, отличная работа по самолетам в Самору и Дубай. Сегодня за выпивкой ты расскажешь нам, как тебе удалось заставить этих ублюдков согласиться, потому что я был убежден, что мы потеряем эти сделки.
Я киваю Роуэну и прикусываю губу, борясь с широкой улыбкой, стремящейся расплыться на моем лице. Я всегда гордилась собой за хорошо проделанную работу, но закрытие этих двух сделок надежно укрепило тот факт, что я серьезно настроена насчет моей работы в «Джексон-Гамильтон».
Глава 2
Сейдж
Зэй открывает огромную деревянную дверь в бар «51», и мы заходим в темное помещение. Это место под завязку набито людьми. Я едва могу слышать собственные мысли за хохотом и громкими разговорами, которые наполняют воздух.
— Черт возьми, — бормочу я, когда Зэй хватает меня за запястье, и мы пробираемся сквозь море человеческих тел. Высокие столики паба заняты людьми, которые болтают и смеются, наслаждаясь часом скидок пятничным вечером.
— Нам туда, — сообщает Зэй. Я смотрю туда, куда он указывает, и вижу Кинсли, машущую нам в попытке привлечь наше внимание.
— Наконец-то вы, засранцы, явились, — ворчит она и убирает свою сумочку со стула, который заняла для меня.
Я забираюсь на высокий стул и оглядываю заполненный бар. Наклонившись, я кричу через стол:
— Это безумное место.
— Я знаю, — отвечает Кинсли, перебрасывая свои длинные блондинистые волосы через плечо. — Они открылись около полугода назад. Это именно «то» место для пятничных вечеров. Напитки до самого закрытия. — Она поднимает бокал для мартини, наполненный розовой жидкостью, и делает глоток.
— Что ты пьешь? — спрашиваю я. Чем бы это ни было, оно выглядит изумительно с плавающей сверху малиной и закрученной цедрой лимона, закрепленной на краю бокала.
— «Секс на пляже». Он хорош. Хочешь попробовать? — Она подносит бокал к моему лицу, и я делаю глоточек.
— Он и вправду приятный … и крепкий. — Я облизываю губы и слегка качаю головой.
— Что ты будешь, Сейдж? — спрашивает Роуэн. — Этот раунд за мной.
— Ну, мне, пожалуй, водку с клюквой и большой бокал воды со льдом.
— Слабачка, — бормочет Кинсли, а затем начинает смеяться. — Просто шучу. Расслабься, ребенок.
