— Ты выглядишь как богиня возмездия, к ногам которой хочется пасть ниц, когда злишься, — с опасно горящим взглядом проговаривает Локи. — Но когда ты в своем привычном милом состоянии, ты — обычная породистая кошка с лоснящийся пушистой шерсткой. А кошки всем нравятся.
Она задавливает в себе поднимающуюся из глубины души агрессию. Он равняет ее с животным. Просто великолепно!
— Ты забываешь, что у кошек есть когти!
Его снисходительная улыбочка доводит ее до исступления. Хочется запустить пальцы в волосы и зарычать. Что-нибудь разбить. Желательно об его слишком наглую физиономию. Но он именно этого и добивается. Выводить ее из себя — такое у него издавна хобби. Натянутые до предела нервы лопаются, и Сигюн, опустив плечи, прячет лицо в ладонях, опираясь локтями о столешницу.
— Это нечестно!.. — канючит она. — Почему ты всегда так со мной поступаешь?.. Почему вообще я?
Мог бы ткнуть пальцем в любую, и та бы с радостью согласилась.
— Потому что мы друзья, — с дерганой ухмылкой медленно проговаривает Локи, встречаясь с ее надутым выражением, говорящим: «Друзья так не поступают». — Потому что ты знаешь меня лучше, чем любая другая женщина, Сигюн. И потому что у нас уже есть история. Нам даже почти не нужно притворяться. Лишь добавить в нее долю правдоподобной романтики.
Сигюн тяжело выдыхает, сдаваясь на милость очередной сумасбродной затеи, в которую этот гадкий змей втянул, даже не спросив! Надменный деспот и тиран, зовущийся ее другом!
— Учти, что я не умею настолько искусно лгать, как ты.
— Тебе и не нужно. Оставь это мне. Я все время буду рядом. В крайнем случае придерживайся реальных событий. Всего три дня, Сигюн, — порывисто подается вперед Локи, сокращая между ними расстояние и впиваясь в нее цепким взглядом. — Даже меньше. Семь часов перелета. Мы прибудем в Осло где-то в восемь утра. По местному времени, — поправляется он. — Примерно четыре часа ожидания до рейса в Тромсё, и до особняка доберемся только к вечеру. Сочельник и Рождество. Это все, о чем я тебя прошу.
Самые худшие в ее жизни Сочельник и Рождество.
— Ты будешь очень, очень долго расплачиваться передо мной за испорченные праздники, Локи, — хмурится Сигюн, и на его губах расцветает чертова победная ухмылка, которую так и хочется стереть с лица.
— Любой твой каприз.
Она хмыкает. Как пафосно и благородно. Ну что же, сам напросился…
— Для начала, ты оплатишь мне всю смену гардероба. Потому что зимой я предпочитаю либо сидеть в едва припорошенном Нью-Йорке, либо лежать на пляже и есть устриц, а не мерзнуть на горнолыжном курорте.
— Идет, — без раздумий соглашается Локи, заливаясь шуршащим смехом.
Комментарий к Часть 1
В моей жизни последнее время было слишком много Клауса Майклсона норвежские корни в ДВ, привет, поэтому «my love» вписалось само собой. На английском оно, конечно, звучит совсем иначе (и не так ужасно как на русском). Надеюсь, вас не слишком покоробило. Если да — у вас всегда есть комменты, чтобы сообщить мне об этом)
========== Часть 2 ==========
Сигюн последний раз критически осматривает чемодан, набитый доверху самыми необходимыми вещами. Вроде ничего не взяла, а крышка едва закрывается… Извечная проблема при перелетах. Когда же все это кончится… Нет, можно было вполне собрать два чемодана, но… для трех дней это слишком. И, зная Локи, от шуточек о том, что она строила коварные планы побыть с ним подольше, Сигюн не отделается. Хотя единственный, кто строит коварные планы, — это он сам.
Она, тяжело вздохнув, садится поверх чемодана, заталкивая края нового пуховика внутрь, и с большим трудом застегивает молнию. Ну вот. Готово.
Звонок видеофона побуждает непроизвольно скользнуть взглядом по часам и фыркнуть. Без пятнадцати шесть. Какой пунктуальный. Сигюн, не глядя на видеоизображение, дает доступ к своему этажу через приборную панель и бегом возвращается в спальню за чемоданом. Времени хватает как раз ровно на то, чтобы вытащить багаж в холл, когда лифт с привычным звоном оповещает о прибытии. Двери разъезжаются в стороны, и…
— Здравствуй, любовь моя.
И это ей терпеть следующие три дня…
Их взгляды встречаются. Сигюн невольно закатывает глаза со смешком, провоцируя Локи только шире растянуть губы. Он ведь этим наслаждается, да?
— Мы еще не в доме твоих родителей, так что поставь свою актерскую игру на паузу, — она поправляет волосы перед зеркалом и, быстро натянув пальто, разворачивается, попадая прямо под недовольный прищур. — Что?
— Шапка? — вопросительно вздергивает бровь он.
Уже успел прислониться к стене и сложить перед собой руки, превращаясь в олицетворение ожидания.
— В чемодане.
— Шарф?
— Сейчас надену, — пропевает она, продолжая перелетать с места на место по холлу, проверяя все ли взято, и везде ли выключено электричество. Домработница, конечно, должна обо всем позаботиться, но…
— Перчатки? — он непрерывно следит за ней взглядом. — Варежки?
Сигюн резко останавливается, не выдерживая.
— Ты в дочки-матери решил поиграть?
— Предпочитаю проконтролировать все от и до, чтобы не вытирать тебе сопли все праздники и не слушать причитания матери, что я не смог сберечь свою девушку в холодном климате, к которому она не привыкла, — ослепительно улыбается Локи.
— Сама забота, — ерничает Сигюн, последний раз осматривая квартиру и себя в отражении. — Хватай чемодан, джентльмен.
Следующие восемь часов превращаются для Сигюн в пытку. Она планирует самозабвенно проспать большую часть времени, но кое у кого на этот счет оказываются свои планы. Локи принимается читать ей лекцию об истории своей семьи, Скандинавии и северных обычаях, точно от ее знаний об этом зависит спасение целой планеты. Все — лишь бы она выглядела в глазах его родителей идеальной. Тире — хоть как-то интересующейся родиной «жениха». Сигюн находит в этом злую иронию. Во времена их зачинающегося общения он наотрез отказывался рассказывать ей о Норвегии и своих родственниках. Почти всю скудную информацию из него приходилось вытаскивать щипцами. В то время как он сам знал о Сигюн буквально все — нужно лишь было вокруг поспрашивать. До безумия нечестно и обидно.
В конце концов, Локи, сжалившись, отстает от нее после двух часов беспрерывных «пыток», позволяя погрузиться в спасительный сон до самого конца перелета. Закрывая глаза, Сигюн задает вопрос самой себе: когда она оставалась с Локи наедине так долго? Ей уже представляется довольно плохо, как она выдержит следующие два дня. Каждая проведенная вместе секунда — настоящее моральное и физическое напряжение. Казалось бы, давно пора было выработать к его шарму иммунитет, но нет… После большого перерыва в общении количество Локи в жизни и личном пространстве катастрофически бьет рекорды, заставляя трещать все выставленные барьеры. Кривые улыбки, как бы невзначай брошенные прищуренные взгляды, немые «случайные» прикосновения, невинные (в больших кавычках) шуточки. Не то чтобы последние Сигюн не нравятся… Скорее, они как раз ее в нем привлекают. Но она отлично знает, как работают эти его уловки. И такая забава с ней откровенно не приходится по душе.
Когда они ступают на территорию аэропорта Осло, Сигюн ловит давно забытое ощущение утра после бессонной ночи, проведенной за штудированием конспектов к экзамену. Закрываешь глаза, а перед ними встает информация о семье Одинсонов-Борсонов, предпочитающих брать себе фамилии по старой скандинавской традиции — отцовской линии. И еще много-много всего… Голова — одна сплошная плохо соображающая каша. Тело — выполняет все действия на полном автопилоте. И даже крепкий кофе не хочет помочь. Еще немного, еще капелька стресса, и Сигюн просто взорвется. Ее буквально колотит от голоса, до сих пор звучащего шуршащим баритоном под коркой мозга. И когда Локи возвращается с двумя чемоданами от багажной ленты, Сигюн может думать только об одном. Ей срочно нужен холодный душ.
***
Сигюн с наслаждением выдыхает, закручивая вентили в душевой до упора. Струя стремительно снижает напор, и затем вовсе перестает течь. Удачно, что у них находится в запасе четыре часа перед рейсом в Тромсё, а прямо возле аэропорта оказывается вполне сносная гостиница со свободным номером. Голова приходит в порядок. Но легче, как ни парадоксально, от этого не становится. За дверью ванной все еще ОН, мужчина, с которым Сигюн никогда не было просто. Как будто с Локи хоть кому-то было просто… Она иронично выдыхает со смешком, заворачиваясь в полотенце. И что ей с ним делать? Быть тет-а-тет не одно и то же, что вести светскую беседу на вечеринке или приеме, сидеть за одним столиком в людном месте или на соседнем кресле в салоне самолета.
