мужа больше нет. Это раз, – вкрадчиво напоминает Данияр. – На тебя покушались. Это два. Ты знаешь правила нашей династии. Отныне вы с ребенком принадлежите мне.
– Причем здесь мой ребенок и вы? – цежу тихо. – К тому же, вы мне не нравитесь.
Я тихо простонала – в моей тесной кухне Багров больно схватил меня за локоть и приблизил к себе:
– Либо по любви, либо по-плохому, но ты будешь жить со мной.
Свирепый взгляд Багрова.
Его отпечатки на моем теле.
Все это казалось кошмарным сном. Мы давно не в том времени, чтобы родственники мужа могли заявить на меня свои права. Муж был прав, когда советовал держаться от его брата подальше.
– Данияр, мы ведь чужие друг другу люди! – пыталась договориться мирно.
– Этот ребенок мне не чужой.
На последний словах Данияр сощурился и уверенно сделал еще одну затяжку. Сигаретный дым окутывал маленькую кухоньку, которой я так гордилась.
– Я с вами жить не буду. Ни к чему это. Не по любви, – я проглотила последние буквы, когда Багров гневно сощурился.
– Ты еще не поняла, Настя?
Он сделал шаг.
Я коротко выдохнула. Меньше всего в своей квартире я хотела видеть этого человека – еще слишком свежи были воспоминания, когда он накинулся на меня в день нашей с мужем свадьбы.
– Я не давал тебе выбора. За наследником в твоем животе идет охота. Я пока не выяснил, кто убил моего брата и кто теперь охотится за тобой.
Я прижала руки к лицу пока из коридора выносили тело потенциального убийцы.
– Тогда зачем вы убили его? – не понимала я. – Вы должны были допросить его.
– Не сдержался. Не люблю, когда трогают мое.
Так лаконично и просто. Как будто я принадлежала ему раньше и теперь – после смерти брата – буду принадлежать снова.
– Ты и ребенок – отныне моя забота, – пояснил Данияр.
Не понимаю, с какой стати. Будто Багров знает больше меня. Намного больше.
Глубокая затяжка. Едкий дым. Он окутывал меня с ног до головы. В теле появилась слабость – от бессилия и беспомощности.
Если не пойду с ним – он заберет силой.
Меня не оставят в покое.
– Я забираю тебя себе, Насть. И думать нечего. Либо без любви, либо по-плохому.
Без любви. Или по-плохому. Он повторял это нарочно, пытаясь внушить мне отсутствие выбора.
Я поднялась, тяжело дыша.
Он прямым текстом сказал, что в его силах все. Забрать ребенка после рождения – тоже.
– Мне нужно подумать, – вялым языком пробормотала я.
– Нет. Ребенок будет воспитываться мужчиной, – припечатал Багров, убирая руку с зажатой в ней сигаретой от меня подальше. – Обо всех остальных условиях ты узнаешь позже. Если согласишься, для тебя и малыша это будет хорошо. В противном случае я применю к тебе силу.
Вот так просто. Без утайки. Прямо.
Я упрямо стиснула челюсти, и Багрову это не понравилось. Снова.
Если пойдешь добровольно, то все будет хорошо. Если не пойдешь – будешь страдать. Вот, что он имел в виду.
Обернувшись на коридор, я не увидела тело. Его забрали.
Багров смотрел прямо на меня. Немного с прищуром, но больше с уверенностью, что загнал меня в угол. Я кивнула еле заметно и попросила его не курить рядом со мной.
– Умница, – похвалил Багров и не затушил сигарету. – Собирай вещи, Настя. Одевайся тепло. На улице ветрено.
Он дал мне ровно час.
Через час в квартиру пришла его охрана, они вынесли мой чемодан и все сумки. Я хотела забрать портреты с мужем, которые расставила по дому, но Багров едва сдержался, чтобы не бросить их в стену.
Я видела, как сжались его кулаки.
Будто я не имела права думать о муже. Надо было думать о чем-то другом. Или о ком-нибудь.
В машине я тревожно поглаживала живот. Срок был всего пять месяцев, а живот рос не по дням, а по часам. Я чувствовала, что беременность будет протекать нелегко.
Когда мы проходили регистрацию на рейс, Багров несколько раз взглянул на меня многозначительно. Как бы предупреждая, чтобы я чего-то не выкинула из ряда вон выходящего. Я и не выкинула. Меня бы быстро вернули и насильно усадили бы в самолет.
Еще через час мы взлетели. Самолет забирал меня из Москвы, в которой остались все воспоминания.
Я даже не знала, куда мы летим. Не знала точно, где живет брат моего мужа. Какой-то частью мозга помнила будто, что он жил в Петербурге. Но почему-то это было так неточно, что до конца пути я не пыталась вспомнить. Навряд ли, конечно, Данияр жил далеко от столицы, поэтому Петербург казался логичным вариантом.
Багров сидел рядом и листал в смартфоне ленту новостей. Он большой наследник отцовской компании. Единственный. Его всегда оберегали.
Саша говорил, что самый старший Багров, их дед Данияра почти что боготворил. В их роду много внучек и всего два – внука. Всего два наследника было. Остался один Данияр.
– Что будет дальше? – спросила я пытливо. – Вы устроите меня у себя до родов, а потом отдадите другому мужчине? Так заведено в вашей семье?
От моих слов Багрова перекосило.
Он крепче стиснул челюсти и опустил тяжелую руку на подлокотник. Рядом с моим запястьем. Я дернулась.
– Хватит думать, Настя. Мне это не нравится.
– Иначе что вы мне сделаете?
– Сейчас – ничего, – припечатал он и голосом, и взглядом. – Хватит сопротивляться, девочка. Чем быстрее ты поймешь, что произошло в твоей жизни, тем менее больно будет дальше.
Багров был на взводе. Это чувствовалось. Как будто он сдерживает себя. Сильно сдерживает от чего-то.
Он меня ненавидел. Совершенно точно.
