полюби и мою тень
открой для нее свою дверь
впусти ее в дом
тонкая длинная черная тварь
прилипла к моим ногам
она ненавидит свет
но без света ее нет
если ты хочешь - сделай белой мою тень
если ты можешь - сделай белой мою тень
кто же кто еще кроме тебя?
кто же кто еще если не ты?
Кто еще. В. Бутусов - И. Кормильцев
«Свекрови» своей Мишка побаивался.
Нет, Лариса Станиславовна была не строгая. И уж тем более – не злая. Интеллигентная, тихая, пожилая уже женщина с неуверенным голосом и в очках с очень толстыми стеклами, она была совсем не похожа на молодую, бойкую, шумную Мишкину маму. Она беспрекословно приняла версию, что Миша – брат Светланы и родной дядя Юрика. Когда они привезли годовалого малыша - специально, чтоб показать бабушке, Олег, открывая в мобильнике Светкино фото, объяснил:
- Видишь, мам, у нее травма лица. Она стесняется новых людей. Пожалуйста, не настаивай на знакомстве. Она с тобой поговорит по телефону, хорошо?
Лариса Станиславовна незаметным движением утирала старческие слезы и негромко говорила сыну:
- Олежка, только ты помнишь…. Всегда помнишь, о чем мы договаривались, да? Мне не придется стыдится?...
- Мама, не надо! – неловко оборвал ее Олег.
Смысла этих слов Миша не понял. И объяснять их ему никто не стал.
Теперь в Кострому они приехали вдвоем - по настойчивой просьбе Наташи. В первый же вечер состоялся тот разговор.
- Олег, у нас с мамой к тебе серьезное дело.
- Мне выйти? – порывисто поднялся Мишка.
- Нет, сиди. Светы здесь нет, ты – ее представитель, и мы хотим, чтоб ты тоже послушал. Правда, мам? - Лариса Станиславовна кивнула, и Наташа продолжила своим учительским тоном: - Олег, какие у вас планы?
Олег растерялся:
– …Планы? Я – работаю. Юра летом в сад пойдет.
- Ты здесь прописан….
- Я сюда не вернусь, - быстро проговорил он.
- Не перебивай, пожалуйста. Квартира у нас небольшая. Вадик вырос. Рае - тринадцать. И Юре нужно постоянное место прописки. Мы с мамой накопили сто девяносто тысяч. Я разговаривала на работе, мне дадут беспроцентную ссуду – еще пятьдесят. Я смотрела в интернете цены на жильё в Новгороде. Если Миша… и Света… продадут автомобиль, вам хватит на хорошую однушку.
- Я не буду брать у вас денег! – запротестовал Олег.
- Будешь! – категорически отрезала Наташа. – Мы с мамой специально копили их для тебя долгие годы.
- …Возьмем? – спрашивал Олег Мишку ночью.
- Не знаю. Тебе решать, твои же родные.
Им постелили в единственной в квартире изолированной комнате. И они сидели в темноте друг напротив друга: Олег – на кровати, Миша - на раскладушке:
- Машину продадим, а тебя ко мне пропишем. А потом снова купим жигуленка.
- Мне мать не разрешит выписаться из Сатарок. Там же, типа, всё мое: квартира, бабкин дом, огороды.
- И в старости мы будем олигархами! – хохотнул Олег.
- Тихо ты! …Всё слышно, - слышимость в «хрущевке», и правда, была «идеальная».
Они долго негромко разговаривали. Потом решили всё же: деньги брать.
- А на то, что платим сейчас за аренду, теперь будем мебель покупать! – мечтал Мишка.
- Ладно, спим! Завтра в шесть - подъем. Самый клёв – на зорьке.
На зимнюю рыбалку их зазвал брат отца, дядя Витя. Вадик тоже просился, но Наташа не отпустила.
Ни мать, ни Райка, ни дядя Витя подробностей личной жизни Олега не знали. А вот восемнадцатилетний Вадик - просек.
- Мам, а дядя Олег с этим Мишей – того? – спросил он в один из их первых визитов.
- Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Наташа.
Но тинейджера было не обмануть.
- А ты не видишь, как Мишка на дядю Олега смотрит? Я на девчонок так не смотрел никогда!...
- Мне стыдно тебя слушать! – оборвала она его развязную фразу.
- Ну-ну, давай, стыдись! – хмыкнул сын. – Спроси их на всякий случай: вместе им стелить или по отдельности?
Больше всего Наташа боялась, что Вадик что-нибудь ляпнет при Рае. Поэтому она решила взять сына в союзники:
- Вадим, ты – взрослый человек! Ты уже моя поддержка и опора! – сменила она тактику. – Да, дядя Олег и Михаил живут вместе. Но я надеюсь, при сестре и бабушке ты будешь об этом молчать.
- А при них? – ухмыльнулся сын.
Ей надоела эта бравада, и она обрезала его:
- А при них – давай, остри! Посмотрим, что получится.
Острить при гостях Вадим, конечно, не решился. Но общался – с удовольствием. Тем более что Мишка оказался клёвым мужиком: и рыбачить умел, и в футболе разбирался, и движок у мопеда перебрал так, что Вадик и его приятели просто ошизели! А вот Наташе то, что бой-френд брата стал кумиром ее сына, не нравилось. Она долго сомневалась, отпускать ли сейчас сына «на рыбу». А решилось всё короткой и случайной сценкой.
Олег помогал сестре разбираться на антресолях. Мишка сидел на кухне и через планшет копался в интернете. Вадик только что пришел из института.
- Вадим, нагрей себе борща! – сказала Наташа, на секунду оторвавшись от коробки старой обуви, извлеченной с антресолей.
- Угу! – буркнул сын. А сам на кухне налил себе чая, взял батон хлеба и накромсал колбасы, зубами отдирая шкурку. Забирая еду со стола, нечаянно смел на пол пару колбасных очисток. Под мышкой у него был зажат хлеб, в руках – тарелка и чашка. Ставить это всё, потом снова брать было - в лом. Покосившись на читающего что-то в планшете гостя, Вадик ногой зафутболил мусор под холодильник и пошел к дверям. Мишка, заметивший это, обалдел: попробовал бы кто-нибудь в Ключах, у бабы Зои, сделать также!...
- Вадим, вернись, пожалуйста! – окликнул он ледяным тоном.
Вадик вопросительно обернулся в дверях.
- Подними! – Миша показал взглядом под холодильник.
Пацан скорчил вызывающую мину, хотел сдерзить, но Миша строже сдвинул брови. Ослушаться оказалось трудно. Шлепнув чашку с тарелкой на стол, Вадик опустился на колени, выгреб из-под холодильника колбасные шкурки, выбросил в ведро.
- Руки помой! – это Мишка сказал уже почти на автомате. Всё-таки, как не крути, у него был уже почти трехлетний сын.
Вадик включил кран. Наташа в коридоре прислушалась к непонятному эпизоду: менторский Мишин окрик, шаги сына, какие-то разборки.
- Что здесь у вас?... – показалась она в дверях.
- Ничего! – хмыкнул Вадим, отправляясь к себе в комнату с чаем и бутербродами.
- Всё в порядке, - из-за его спины спокойно ответил Миша.
Как она пропустила момент, когда у них возникли какие-то личные, секретные отношения!? Теперь Наташа окончательно решила:
- Вадим, на рыбалку ты завтра не поедешь: холодно.
- Ну, маааам!
- Закрыли тему!
Вадик только вздохнул: трудно жить, когда твоя мама – училка!
Рыбалка была хороша: Волга есть Волга! Они накрутили себе лунок, палатку поставили, всё – чин-чинарем. Олег судачка заблеснил килограмма на два. Дядя Витя с Мишкой окуней тягали. Потом пошла с реки позёмка. Глаза забивало, палатку пришлось переставить. Продрогли все. Тогда дядя Витя вытащил из ящика «ноль пять»*:
- Ну что: согреемся?
- Я – пас! – сразу сказал Мишка.
- Ты ж больше всех замерз! – запротестовал старый рыбак. – Давай, не дури. Выпьешь сто грамм и – норма! – он разлил водку по трем стопкам: - Вздрогнем!
Олег - выпил. Мишка - отказался. Но дядя Витя отказ не принимал:
- Ну, ты – что: не русский человек?
- Русский. Просто не пью.
- На морозе? На рыбалке? Не пьешь? Я не верю! – «белая» уже побежала по дядькиным жилам, и ему хотелось добиваться для всех добра и справедливости.
- Оставь, дядь Вить! – попробовал унять его Олег. – Ну, не пьет – и не пьет! Нам же больше достанется!
- Не наааадо! – выставил вперед себя ладонь дядя Витя. – Я на всех заготовил, - он запустил руку в свой ящик и достал, держа за горлышки, еще пару бутылок. – Что я, первый раз, что ли, зимой рыбачу? Или мой новый родственничек – «орда»? Я знать хочу, в какой семье ты мать нашел для моего внучатого племянника!
- Какая еще «орда»?! – фыркнул Мишка.
- Ну, ты – с Поволжья? – вцепился в его локоть дядя Витя.
- Да.
- Там у хана Батыя столица была?
- Ну, не у нас была столица-то. В Татарстане….
- Я не знаааааю! – дядя Витя налил себе и племяннику еще, и – выпил. – А раз ты водку в самый лютый мороз не пьешь, значит, ты – ордынец! Вон, глаза у тебя – черные. И Юрка, значит, тоже в тебя пойдет. Олег, как ты допустил это, а?
Миша обиделся за Юрку даже, не за себя.
- Какой я, к богу душу в рай, «ордынец»!? Русский я! И отец у меня, Евгений Иванович – русский. И дед, Иван Никанорович!
