Снова жадно и страстно, отчего в голове возник вопрос. Кто кого хочет сожрать больше? А потом твёрдость Мамонтячьих намерений выбила из головы все вопросы, в ней осталось лишь убеждение, что мы сюда не помыться зашли.
Сопротивление было абсолютно бесполезным, Гриня с лёгкостью подхватил на руки, заставив обхватить его ногами и руками. Так, я уже висела на нём, когда получила предложение, только сейчас разница в том, что мы голые и возбуждённые. Вспомнив момент, взгляд непроизвольно мазнул по кольцу. От капель воды оно было ещё прекрасней, переливалось синим цветом отражая кафель.
Мамонт, целуя шею, ключицы, прижал меня спиной к толстому стеклу и коснулся губами груди. Кусая возбуждённый сосок, втягивая его в горячий рот, лаская и дразня языком, заставил меня стонать от удовольствия, глотая горячие струи воды. Всё тело было сжато его крепкими ручищами, губами я касалась его твёрдого плеча, а внизу всё горело от желания. Снова было влажно, и падающая на нас вода тут была ни при чём. Я была как не в себе, парила словно рядом, наблюдая со стороны, и к сознанию вернул хриплый голос.
— Кошка-а-а. — позвал настойчиво, — Посмотри на меня.
Мне было сложно это сделать, так как я уже знала, что не смогу отвести взгляд позже даже несмотря на стеснение. Но отказать Мамонту никак не могла и медленно скользя губами от плеча к шее, подняла голову и посмотрела. Как только наши взгляды встретились в одной точке, он чуть ниже спустил меня насаживая на себя. Стон утонул в поцелуе, а от всплеска адреналина голова стала тяжёлой, шум в ушах, но я смотрела в янтарные глаза сквозь дрожащие ресницы. Срываясь в отвязный поцелуй, кусая желанные губы, не обращая внимания на колкость бороды.
От каждого толчка хотелось полностью раствориться в этом янтаре, подчиниться, вывернуться наизнанку и стать настолько близкой, насколько это даже невозможно. Чувства росли внутри со страшной, пугающей скоростью, разорвав в итоге на молекулы моё тело вместе с душой.
Всё теперь случилось с первого раза, и я это почувствовала даже несмотря на то, что мы в душе и всюду вода. Оргазм накрыл мощно, заставив всё тело биться в непроизвольных движениях, скатывая его с напряжения в беспомощную слабость.
Мамонт удержал и долго не хотел отпускать, упираясь лбом в мой лоб. Только когда я пришла в себя, он позволил коснуться ногами пола, мягко опустив. По ноге сразу потекло что-то горячее, и я совершенно не соображала, что это. Только радовалась струям воды. Они все безобразия моего чудного организма скроют.
Гриня же спустил на пол, но не отпустил. Руки теперь с бедер переместились одна на талию, другую он утопил в моих волосах.
— Ох, доиграемся. — лукаво произнёс, тут же захватывая нижнюю губу зубами и оттягивая её, нежно скользя по коже.
От этого действия моё тело ещё раз дрогнуло в призрачной истоме.
— До чего доиграемся? — спросила, у хитрющего сейчас Мамонта.
Он хрипло засмеялся, радуясь чему-то непонятному мне.
— Я балдею с тебя Кошка, ты чудо моё! — он, не ответив сразу, потянулся за флаконом и выдавив на ладонь приличное количество ментолового геля для душа, стал намыливать меня без всякой мочалки. — До сына или дочки. — ответил, когда мыльная ладонь легла на мой живот.
Глаза у Мамонта в этот момент были такие счастливые, а я, немного опешив, и потупив, ответила не сразу, но ответила.
— Папа меня убьёт… — шепнула самую глупую глупость какую могла, поняв, что мы не предохранялись.
Такая важная деталь, рядом с Мамонтом вылетала из головы и до, и после, да и он сам об этом не думал.
— Вику же не убил, — резонно заметил Гриня, — А мы успеем пожениться. Летом. На первое июня, день защиты детей. Отличная дата. — рассуждал он, тщательно намыливая гелем каждый сантиметр моей тушки.
— Да…хорошая… — от волнения за возможность доиграться, я потеряла возможность нормально говорить.
Остался только шёпот, зато малейшее стеснение, как ветром сдуло.
После душа Гриня замотал меня в огромную простынь и унёс на плече в гостиную-кухню. Пока мы водными процедурами занимались и не только, пошла уже четвёртая серия сериала о крутых яйцах. На экране снова кого-то лупили, угрожая убийством.
— Смотрим заново? Или что-то другое поискать? — спросил Мамонт, беря с деревянного подлокотника пульт.
— Перемотай на вторую, интересно же. — я, в простыне была, как гусеница в коконе и смогла пошевелить только ступнями и то, пока Мамонт не заметил моей диверсии.
Лишил и этой возможности, завернув край простыни таким образом, что теперь на свободе была только голова.
— Ты тренируешься на мне, как детей пеленать, что ли? — поинтересовалась смеясь.
— Так я чтоб ты не замёрзла. Сейчас ещё плед принесу и чай налью. — Мамонт переключил на вторую серию, и включив чайник, вышел на минутку.
Вернулся, как и обещал с пледом. Одним движением руки разложил диван, дёрнув его на себя за ручку внизу, и я, охнув от неожиданности, завалилась на спину.
— Мне так неудобно. — запротестовала, — И руки затекли. — нет, точно Мамонту детей не доверю, так спеленает, что хана детишкам.
— Так вот, ныряй под плед. — Мамонт ослабил натяжение простыни, выдернув кончик.
Я освободила руки и сладко потянулась. Свобода!
Потом мы смотрели сериал, пили чай с мятными пряниками, бессовестно посыпая разложенный диван крошками. После чаепития развалились на диване. Мамонт прижимал меня спиной к своей груди и было так уютно, что происходящее на экране медленно, но верно начало терять всякое значение для меня. Глаза сами собой закрывались, и я, в конце концов, уснула, повернувшись к Мамонту лицом, прижавшись к его горячей груди.
Глава 14
— Что происходит? — проснулась уже глубокой ночью, когда Мамонт опустил меня на холодную простынь в спальне.
— Спи, я отъеду на несколько часов, у Пальмы роды тяжёлые. — шёпотом объяснил он, подтыкая под меня одеяло.
— Кокосы, бананы и пальмы. — пробухтела я, решив, что мне снятся странные сны.
И ведь действительно потом снились пальмы, правда, не рожающие. Просто пальмы, растущие на прибрежной линии. Под ногами горячий песок и ветер развевал волосы, а на мне парео кофейного цвета и яблоко в руке. Красное и сочное с нереальной белой мякотью. Сладкое и немного терпкое на вкус. Я так и проснулась с ощущением откушенного яблока во рту. Мамонта рядом не было, зато ко мне впервые пришла Снежка. Она сидела у моего живота и тихонько мурлыкала. Вид у неё был ещё плачевный, глазки и носик грязные, но она мурлыкала, и это не могло не радовать.
— Привет малышка. — почесала её за ушком и Снежка поднялась на лапы, чтобы подойти ближе.
Несмотря на своевременное лечение и поддерживающие организм капельницы она значительно похудела. Лапки стали совсем тоненькие, по бокам выступали рёбра. Желание накормить окончательно победило желание закрыть глаза и спать дальше.
Я выбралась из-под одеяла, и если вчера вечером я была укутана в простыню, то сейчас на мне не было ничего. Одежды нежаркой у меня в чемодане не осталось, залезла в Гринины закрома. Его футболка была мне как короткое платье и выглядела я в ней вполне прилично для дома.
— Пойдём-ка поедим. Раз мурлычешь, значит, и есть будешь. — рассудила я, подхватывая невесомую Снежку на руки, — Только умоемся сначала.
Вообще, мне хотелось узнать, куда Мамонт пропал. Свой телефон я нашла на кухне и звонок моему Богатырю ничего не дал. Абонент не абонент, и всё тут. Значит, мне не снилось, и действительно где-то рожает какая-то Пальма.
Не так профессионально, как Мамонт, но всё же я смогла почистить кошке нос и глазки мокрым ватным диском. После того как умылась сама, предложила Снежке еду. С замиранием сердца ставила перед ней мисочку с каким-то кормом из баночки в виде пюре.
Снежка сначала понюхала неохотно, потом осторожно лизнула. Проба оказалась удачной и у кошки проснулся аппетит. Фиговенький, но всё же хоть что-то. Зато от воды не отказалась и попила хорошо. Я вернула Снежку в комнату, пока там стоял её лоток, а на часах было всего лишь восемь утра и без Мамонта заняться было нечем. Снова устроилась под одеялом, только заснуть не успела. На телефон пришло оповещение. Мамонт появился в сети и ему видимо дошло оповещение о звонке, и он мне перезвонил.
