Ворота изгороди высотой примерно в четыре метра, которая окружает участок земли, отворяются, когда мы приближаемся.
Старая территория фабрики с десятками небольших помещений кажется больше на несколько квадратных километров. Это мне не совсем не нравится… абсолютно не нравится!
— Где… это мы?! ГДЕ это мы?! — я сильнее трясу решётку, и он наконец-то мне отвечает:
— В аду, малышка, в аду, — но то, что он при этом ухмыляется, указывает на то, что это будет адом только для меня, а не для него.
На территории патрулируют мужчины. Они хорошо вооружены. Он останавливается, и один из этих мужчин присоединяется к нему.
— Новый товар для шоу сегодня вечером, — говорит мой похититель. Товар? Он назвал меня товаром? И что за шоу?
— Эй, засранец! Это что такое?! Я человек! Не товар!
— Ну, красивая тварь! Её точно строго осудят! — мужчина в камуфляже и с автоматом смеётся очень неприятно и извращённо, отчего мне страшно и тревожно.
— Я ничего не сделала! Что за чёрт?! — гневно ругаюсь я и трясу решётку сильнее. Но бесполезно. Здесь полицейская машина, и так быстро я не выйду. Чёрт. Чёрт! Почему я только пошла с ним?! Но у меня не было выбора! Кто бы мне поверил?
— Вези её на склад! — указывает ему мужчина. Мы едем дальше. Я пристально смотрю на помещения склада, которые хорошо охраняются. В чём здесь дело? Что всё это значит?! О, пожалуйста, пожалуйста, Шарлотта! Я надеюсь, ты найдёшь мою серьгу! Потому что я не пошла добровольно! Инстинктивно я снимаю и вторую и проталкиваю её между сиденьями. Если будут мыть машину, может быть, её кто-нибудь найдёт. Это большая, бросающаяся в глаза серьга с синим камнем, не маленький пусет.
Тип едет к одному из задних зданий склада. Большие ворота здания открывают для него, и тогда мы въезжаем внутрь. Внутри всё освещено. Я зажмуриваю глаза, настолько ярок свет. Здесь паркуются машины. Различные полицейские автомобили, чёрные кузова и несколько люксовых автомобилей. В чём… в чём здесь дело?
Помещение точно имеют высоту добрые двадцать метров, типичный сарай, который используется в крестьянских хозяйствах, только бело-серый и более современный.
Я дрожу всем телом, когда четверо мужчин, также одетые в камуфляж, но без автоматов подходят к нам. Этот засранец выходит из машины, и я пытаюсь прислушаться к тому, что он рассказывает мужчинам. К сожалению, я понимаю не каждое слово, потому что двери заперты:
— Свежий товар… Судья… Игра… Будет круто… К другим…
Он сказал: «Судья»? «Судья»?!
Один из мужчин открывает дверь с моей стороны. В панике я тут же отодвигаюсь от него, но он хватает меня за щиколотку и грубо вытаскивает из машины. В страхе я крепко держусь за решётку, но лучше я отпущу, потому что мужчина слишком силён. Я падаю на пол и, дрожа, смотрю в незнакомые лица надо мной, которые высмеивают меня.
— Ну, малышка очень милая… — говорит один из них, в то время как чёртов бычара становится передо мной на колени, хватает меня за волосы и заставляет сесть прямо.
— Вы делаете мне больно! Ай! Руки прочь! — я пытаюсь пнуть его, но двое незнакомцев хватают меня за ноги. — Я сказала: «Руки прочь!» — кричу я и защищаюсь изо всех сил, но это не помогает. Мужчины ставят меня на ноги и связывают мне руки за спиной.
— Отведи её к остальным, там есть ещё несколько пустых клеток. Остальные ещё не вернулись, — говорит один из незнакомцев более молодому, который хватает меня и тащит.
— Иди со мной, — лишь говорит он. Полицейский остаётся с другими мужчинами. Я могу видеть, как чёртов бычара получает конверт и веселится с ними, но затем меня проводят через дверь, которая ведёт в длинный и тёмный коридор.
— Что здесь происходит? Кто вы? Почему вы это делаете?! — хочу я знать.
— Заткни пасть, кусок дерьма! — лишь отвечает мне он.
Я едва что-либо узнаю. Стены голые, пол облицован грубой плиткой. Мы проходим мимо некоторых дверей, но останавливаемся только у последней. Он открывает её, вводя код. Я не видела его. Дверь щёлкает, она больше не заперта, и он может её открыть.
В центре помещения площадью примерно в сто квадратных метров висит лампочка. Мигает свет, и в нём суетится много моли. У стен вплотную друг к другу стоят клетки. Высотой едва и полтора метра, как и в ширину и длину. Это клетки для собак? Только… там не собаки, а другие молодые девушки! Они сидят на корточках и испуганно поднимают глаза, когда меня приводят. Прямо у двери есть несколько свободных клеток, и мужчина открывает одну из них.
— Нет! Я туда не хочу! — я защищаюсь настолько, насколько могу, но против взрослого мускулистого мужчины у меня нет шансов.
Он швыряет меня на металлический пол, и я ударяюсь о задние металлические прутья. Дрожа, я выпрямляюсь, и мне приходится смотреть, как он запирает клетку на ключ. В центре помещения стоит стул с миской на нём, в которую он бросает связку ключей.
Я медленно осматриваюсь. Здесь стоит примерно двадцать клеток, из которых двенадцать или тринадцать заняты. Молодые девушки сидят на корточках в углу и не смеют пикнуть. Клетка справа от меня пустая, слева тоже, но в следующей слева сидит молодая девушка с длинными светлыми волосами. Она испуганно пялится на мужчину и не спускает с него глаз. Он подходит к холодильнику, открывает его и достаёт бутылку воды, которую просовывает мне между прутьями. Бутылка падает на пол. Затем он подходит к шкафу, вытаскивает камеру и становится перед моей клеткой на колени. Я тут же закрываю лицо руками, защищаясь. О нет! Ты не будешь меня фотографировать!
— Номер 31, что произойдёт, если номер 112 не позволит себя сфотографировать? — спокойно спрашивает он.
— Лишение воды и боль! — молодая блондинка, которая сидит слева от меня, отвечает резким тоном, так, как это принято в армии.
— Верно. Итак, номер 112. Руки прочь от лица, или я снова заберу у тебя воду.
— Да пошёл ты, тупой ссыкун! — ругаюсь я на него и затем смотрю на девушку рядом со мной. Она панически качает головой, и постепенно мне становится ясно, что мне лучше смириться.
— Ты проиграешь свою воду, тебе понятно? — спокойно говорит мужчина, но с агрессивными нотками в голосе, поэтому я опускаю руки.
— Сойдёт… — он фотографирует меня, встаёт и снова покидает помещение. Едва закрывается дверь, как раздаётся шёпот.
— Тебе ни в коем случае нельзя их провоцировать, слышишь?! — зовёт меня женский голос.
— Иначе они убьют тебя! Они убили уже многих из нас! — говорит другой. Я могу слышать, как некоторые из них начинают плакать.
Я смотрю на молодую девушку слева от меня. К сожалению, между нами клетка, так что мне не совсем легко на неё смотреть.
— Что здесь такое? Почему они нас заперли? Как это связано с судьёй? — когда я упоминаю «судью», неожиданно становится тихо.
— Ты предназначена для судьи? Чёрт… — бормочет она и затем представляется. — Меня зовут Кассандра, военное отделение, номер 31. Но лучше, если ты забудешь своё и моё имена. Им не нравится, когда ты не знаешь свой номер. Хорошо запомни! — просит она меня настойчиво.
— М-минуточку! Помедленнее! Кто эти типы? И почему они дают нам номера? Для чего фотография и эти клетки? И… почему армия и почему… судья… я больше ничего не понимаю! — испуганно заикаюсь и крепко цепляюсь за прутья клетки. Во что я ввязалась?!
— Типы в камуфляже — охранники. Есть ещё несколько полицейских, копов. Они добывают свежее мясо. Ты свежее мясо. Новенькая. Они дают нам номера, потому что имена здесь ничего не значат. Только когда ты смиришься, получишь новое имя, которое должна будешь запомнить. Но это случается не очень часто.
— Это звучит совершенно безумно! — отвечаю я в испуге.
— Я в военном отделении. Если ты у судьи, ты в отделении судьи.
— Да, но что это значит?!
— Это значит, что ты должна будешь поучаствовать в ролевой игре в зале суда. Я здесь четыре месяца и с первого дня в армии. Они позволяют мне и номерам 30, 32 и 39 бежать. Они охотятся на нас. Играют в войну, — она обхватывает ноги руками, глубоко вдыхает и выдыхает.
