– Вернется, наверное, решила еще шампанского купить, – комментирует Марина и хочет спросить о чем-то еще, но нас прерывает «Бve, Marнa» моего мобильника. Это Максим.
– Алло, – произношу с придыханием.
– Помешал? – улавливая эротические вибрации, интересуется Максим.
– Нет, я у подруги в гостях…
– Сегодня намечается одно интересное мероприятие, хочу тебя пригласить, – его голос звучит все ниже и сексуальнее, рождая во мне предательскую дрожь.
– Согласна. Куда подъехать?
– Я заберу. Диктуй адрес.
Слышу, как он записывает и бросает мне: «Через полчаса внизу». И тут, словно по заказу, является Соня, довольная и с бутылкой.
– Девчонки, извините, я тут с парнем познакомилась, просто не могла упустить такой шанс, – она радостно улыбается и окидывает нас хитрым всезнающим взглядом.
Мы улыбаемся в ответ. Это наша не озвученная, но видимая тайна, персональный порнофильм для избранных, одержимых инкубами. Доминиканские инквизиторы Генрих Крамер и Якоб Шпренгер, авторы трактата «Молот ведьм», наверняка бы вынесли нам не один смертный приговор, живи мы в их время. Но мы здесь, в двадцать первом веке, а значит, пиршество тел будет.
Он ждет меня в своей машине. Хищная черная «Infiniti QX» подходит ему так же, как и любая деталь его гардероба. Мне было бы интересно посмотреть на его жилище, чтобы понять, что он из себя представляет, еще больше. Ведь я практически ничего о нем не знаю. Максим изучающе смотрит на меня и ухмыляется. Когда его рука оказывается на моем колене и медленно ползет вверх, я не могу сдержать стона и подаюсь к нему. Он явно доволен тем, что на мне нет белья (я забыла его у Сони), только тонкая ткань отделяет мое тело от его взгляда.
Он заводит машину, кладет обе руки на руль и, так и не прервав молчания, выезжает из двора на улицу. По салону разливается «Король и Шут», насмешничая песней «Клейменный огнем»:
Боль моя
Всё сильней!
Вновь я
Во власти теней,
Будет страсть
Жить во мне,
В час, когда
На смертном одре
Расстанусь со своим проклятьем на земле.
Впрочем, другие тексты так же, кажется, наполнены своим особым смыслом, имеющим отношение именно ко мне. Никогда не замечала, какие у них БДСМ-ные тексты!
Мы мчимся по улицам так, словно машин нет и в помине и буквально через двадцать минут останавливаемся во дворе какого-то особняка.
– Это закрытый клуб, – нарушает тишину Максим. – Здесь нам никто не помешает… поговорить…
Он берет меня за руку, нажимает кнопку вызова и после автоматического щелчка заводит внутрь.
– Маэстро, – вежливо встречает нас накачанный охранник в камуфляжной форме и слегка кланяется, – кабинет к вашим услугам.
– Спасибо, Джо, – кивает Максим и ведет меня по мраморной лестнице на второй этаж.
Мельком я успеваю заметить на стенах эротические картины в тяжелых золоченых рамах, писанные под старину. А может, это подлинники? Я не слишком хорошо разбираюсь в живописи.
Я дрожу. Колени подгибаются. Дыхание перехватывает снова. Невозмутимость Максима пугает, раздражает и возбуждает одновременно. Кажется, что сердце пульсирует внизу, в промежности, и прекратить эту невозможную пытку становится необходимым. Заходим в помещение, и я вижу, что комнат несколько. Первая представляет собой выдержанную в пастельных тонах гостиную с кожаным диваном, журнальным столиком и письменным столом. Наверняка здесь ведутся частные деловые переговоры, не предназначенные для чужих ушей, возможно, заключаются договоры и сделки. Я хочу посмотреть, что за другой дверью, но рука спутника удерживает меня.
– Не спеши. Всему свое время. Ты прочитала книгу? Мы не успели поговорить об этом утром.
– Да, – я краснею и чуть слышно шепчу: – я хочу попробовать.
– Ты уверена?
– Да, – мой голос становится хриплым от возбуждения, я смотрю на него умоляюще, и кажется, что прямо сию минуту меня накроет чудовищной силы оргазм.
Максим не спеша стягивает с меня бретельки сарафана и обнажает мою грудь. Он почти не дотрагивается до меня, и это сводит с ума. Он достает из кармана темную повязку и завязывает мне глаза, после чего берет за руку и куда-то ведет. Иду медленно, на ощупь, боясь оступиться, а потом оказываюсь на широкой, как мне кажется, кровати. Простыни прохладные, тело на них скользит, и это тоже невероятно возбуждает. На запястьях и лодыжках внезапно застегиваются наручники и поножи, и я оказываюсь распятой и беспомощной, скованной. В сердце заползает страх, но вместе с тем чувствительность обостряется тысячекратно. Напряженно прислушиваюсь к каждому шороху, но тут включается музыка, и я не могу различить других звуков. Играет «The Sisters of Mercy». Сочетание холодного полета эмоций в музыке и тайны выразительных текстов. Сестры милосердия и проститутки. Светлое и темное начало. Растворяюсь в ощущениях и готической мелодии. Мое тело что-то щекочет, губы Максима приникают к моей груди, спускаются ниже и его язык проникает самые потаенные места. Я бьюсь в оргазме и одновременно чувствую легкие жалящие прикосновения плети к животу и груди. Его палец входит в анальное отверстие, наслаждение становится невыносимым. Кажется, что децибелы моего крика развалят здание, и оно разлетится на атомы, но сладкая пытка продолжает длиться, затихая лишь через вечность.
– Я не хотел торопить события, – доносится вкрадчивый голос моего мучителя, – но ты меня завела так, что я нарушил собственные правила.
– Сними повязку, – прошу я.
– Рано. Тебе так идет… Лежи. Ты стесняешься того, что тебе нравятся женщины, но это логично. После истории с матерью было бы странно, если бы это было не так. Скрывая свои желания, отказывая себе в их удовлетворении, ты копишь в себе негатив. Твоя депрессия не признак слабости, а результат того, что ты пыталась быть сильной слишком долго. Почувствуй себя слабой, позволь себе это. Здесь ты можешь быть собой. Никто не увидит и не узнает.
– Я… не могу. И потом в моих текстах, это просто фантазии…
– Можешь. Ведь сейчас ты смогла. Ты скрывала, что тебе нравятся женщины?
– Да…
– Не бойся, ты не лесбиянка. Это другое. Ведь ты получаешь наслаждение со мной, а я мужчина. Но ты можешь получить наслаждение и с женщиной. В этом нет ничего дурного.
– Сейчас я это понимаю, – говорю я, вспоминая Маринку. – Но это как-то неправильно и непривычно…
«The Sisters of Mercy» сменяет «Lacrimosa» и внезапно я чувствую, как чьи-то руки начинают ласкать мое тело, и я понимаю, что это женские руки: они тонкие, нежные и действуют иначе. Физически ощущаю, что краснею от того, что это происходит в присутствии Максима, но я скована и не могу двигаться. К тому же меня отвлекает музыка…
