Можно ли влюбиться в кого-то только потому, что он часто тебя трахает? Потому что, если это так, то я полностью облажалась.
Без шуток.
Кажется, что за последние несколько недель это все, что мы с Эндрю делаем. Мы заботимся об Эбигейл, отвозим ее в школу и начинаем трахаться.
На кухонном столе. На заднем сиденье машины.
Возле стены в гараже.
Мы даже делали это второпях в нескольких домах, которые присматривали.
Вы могли бы подумать, что к этому моменту мы, насытившись, начнем уставать друг от друга. Нет, эта жажда, эта тяга к Эндрю только усиливается. Болезнь внутри меня распространяется.
Это уже не просто вопрос растущего между нами влечения.
Это превращается в настоящую потребность.
Мне необходимо, чтобы он был внутри меня. Мне необходимо чувствовать его кожу своей. Чувствовать, как его зубы впиваются в мою шею, помечая меня.
Ежедневно.
Быть его, ощущается безопасным убежищем. Ощущается правильностью.
И это ужасно.
Я не могу на него положиться, не могу… Сделать это – значит сдаться, и я еще не готова так поступить. Все еще есть шанс, что мы с Эбигейл сможем избавиться от всего этого безумия. От этих людей, которые правят миром своими деньгами и порочностью.
Все еще есть шанс, что я не беременна.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я Лили.
Сморщив лицо, она смотрит на меня прищуренными глазами.
Я зашла в ее комнату минуту назад, но знаю, что она меня ждала. Мы планировали это несколько дней назад.
— Я пытаюсь понять, беременна ли ты.
— Ты выглядишь так, будто у тебя запор и ты пытаешься сходить в туалет, — говорю я ей.
Она запрокидывает голову и смеется, едва не падая с кровати. Я быстро хватаю ее, придерживая, и она всхлипывает.
— Почему ты так на меня смотрела? — спрашиваю я, как только ей удается вернуть баланс.
Вытирая слезы с глаз, она говорит:
— Я пыталась открыть свой третий глаз.
— Что? — хмуро смотрю я на нее, все еще не понимая.
Вздохнув, она откидывается назад.
— Тот старый японец однажды сказал мне, что можно многое рассказать о ком-то, если хорошенько к нему присмотреться.
— Ладно, — киваю я, не зная, что еще сказать. Звучит совершенно нелепо.
Она смущенно мне улыбается.
— Да, теперь, когда я думаю об этом, это кажется действительно глупым… Вероятно, это была просто удачная догадка.
— Что «это»?
— О, ничего, — небрежно махнула она рукой.
Чувствуя, что она хочет завершить этот разговор, я спрашиваю:
— Ну?
Она опускает руку и, моргнув, смотрит на меня.
— Что «ну»?
Бл*ть. Она, должно быть, забыла об этом. Из-за всего происходящего это должно быть вылетело у нее из головы...
— О! — восклицает она, и ее лицо светится. — Я поняла.
Спрыгнув с кровати, она бросается к своему шкафу. Мгновение спустя Лили возвращается ко мне, махая в воздухе маленькой прямоугольной коробочкой.
Увидев коробочку, про которую она не забыла, я испытываю облегчение. Затем это облегчение превращается в чистый парализующий ужас.
Это оно. Момент истины.
Что, если да?
Что, если нет?
Глядя на мое лицо, шаги Лили замедляются, и она, кажется, колеблется.
— Ты уверена? — спрашивает она, держа коробочку в руке.
Знаю, что если решу отступить, она это полностью поймет. Вот почему мне так нравится проводить с ней время. Никаких неудобных вопросов и осуждений.
Сделав глубокий вдох, отвечаю:
— Уверена.
Лили передает мне коробочку.
Я судорожно сжимаю ее в руке, едва не раздавив, когда мы идем в ванную.
— Знаешь, — говорит она, распахивая передо мной дверь ванной. — Что бы ни случилось, я тебя поддержу.
Слабо улыбнувшись, я киваю и вхожу внутрь так, словно иду на смерть.
— Спасибо.
Лили улыбается мне в ответ и закрывает за мной дверь.
Я смотрю на коробочку в своей руке.
Сейчас здесь только тест на беременность и я.
Пожалуйста... Пожалуйста, если там, наверху, есть кто-нибудь, не дай мне забеременеть, — начинаю молиться я.
Прошло шесть недель с тех пор, как они схватили меня. Такое ощущение, что прошла целая жизнь, но это было всего шесть коротких недель.
Недель, наполненных незащищенным сексом.
У меня не было месячных. На самом деле с опазданием на четыре недели. Но все еще есть шанс, что это из-за стресса, через который я прошла. Такое случалось и раньше. Однажды я пропустила месячные потому, что боялась, что не смогу вовремя внести квартплату.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Я повторяю это после того, как пописала на конец палочки.
Я бы все отдала...
Темнеет одна линия.
Я буду хорошей девочкой...
Затем вторая.
Бл*ть.
Схватив маленькую картонную коробочку, я пробегаюсь глазами по инструкции.
Одна полоска – отрицательно.
Две полоски – положительно.
Я вскакиваю и распахиваю дверь.
Лили отпрыгивает, когда я тычу в нее палочкой.
— Думаю, он сломан.
Она смотрит на палочку, но не берет ее, а затем смотрит на меня и сочувственно улыбается.
— Очень редко бывает ложный положительный результат.
Это не то, что я хотела услышать.
Я смотрю на Лили, и вижу ее несмелую улыбку.
— Сколько времени прошло с твоих последних месячных?
Удивительно, но я должна об этом подумать. Может, потому, что намеренно не думала об этом.
— Они прошли за две недели до того, как меня схватили…
Прошло восемь недель! Восемь гребаных недель с тех пор, как у меня в последний раз были месячные.
— Дерьмо, — шепчу я и чувствую, как на мою грудь ложится сокрушительный груз.
Почему это со мной происходит? Чем я заслужила это? Я не могу провести с ним остаток своей жизни. Не хочу быть навсегда к нему прикованной.
Он меня не любит. Это что-то более темное. Что-то более глубокое.
Более примитивное.
Потребность контролировать и владеть.
И это меня разрушает.
Я больше не знаю, кто я. Не знаю, чего хочу, что мне нужно.
— Что мне делать?
Лили беспомощно смотрит на меня.
Я думала... Нет, я надеялась, что если буду достаточно сильно хотеть, то не забеременею. Что моя воля будет сильнее его.
Я должна была знать лучше. Даже в этом он сильнее меня.
Я могу сделать только одно.
— Лили, ты должна мне помочь, — умоляю я.
Она улыбается мне, но ее взгляд моментально становится настороженным.
— Конечно. Что тебе нужно?
— Ты должна помочь мне сбежать.
— Ты уверена, что хочешь это сделать? — хмурится она. — Я знаю, что ты в шоке, но должна действительно хорошенько подумать об этом...
Я смеюсь над ней, балансируя на грани истерики.
— Все, что я делала, это думала об этом. Ты поможешь мне или нет?
Лили переминается с ноги на ногу и вздыхает, нахмурив брови, когда все обдумывает. Она смотрит на дверь, как будто ожидая, что кто-нибудь войдет в нее в любой момент. Затем подходит ко мне, берет меня за руку и ведет обратно в ванную.
— Я, вероятно, единственная, кто может тебе помочь, — шепчет она, закрывая за нами дверь.
Я киваю ей, мгновенно испытывая облегчение от того, что она не собирается пытаться отговорить меня.
— Куда ты хочешь пойти? — спрашивает Лили.
— Куда угодно отсюда, — автоматически отвечаю я.
Она кивает головой.
— Хорошо. Но куда? Тебе нужно конкретное место.
Я задумываюсь на мгновение. Я могла бы пойти к тете... но Эндрю уже упоминал, что это первое место, где он будет меня искать.
Я беспомощно качаю головой.
— Не знаю. Куда угодно…
— У тебя есть родственники? — спрашивает Лили, ее симпатия растет с каждой секундой. — Кто-нибудь, кто тебя укроет?
— Других родственников кроме тети у меня нет. Бабушка и дедушка умерли до моего рождения, а родители попали в автомобильную аварию, когда мне было полтора года, — объясняю я. — Мне нужно начинать с чего-то нового. С чего-то полностью моего.
