Асад приближается к машине, открывает дверь и протягивает мне руку. Не видит меня, но ждёт, слегка склонившись… как в сказке.
Я быстро избавляюсь от шали, принимаю его ладонь и оставляю машину, не отрывая взгляда от лица мужчины.
Он смотрит на меня оценивающим, потемневшим взглядом сверху вниз и обратно, а потом подносит мою руку к губам и, запечатлев легкий поцелуй, говорит:
— Ты прекрасна…, - после чего склоняется к машине, берёт мою шаль, и вновь набрасывает мне на плечи. — Но будь лучше так…
Я закатываю глаза вверх, тем самым выказывая своё недовольство, и только. Это не главное сейчас.
Хотя я не понимала, к чему это проявление собственности, если совсем недавно, он отказался от меня, предпочитая смерть Воронова.
— Готова? — вдруг спрашивает он, и я машинально оглядываюсь по сторонам.
Здесь было тихо, темно и малолюдно, и я поняла, что мы зайдём в дом не через парадный вход, как положено. Кроме наших охранников, и других людей Асада, здесь также находилось несколько официантов и гостей, которые курили в стороне и вряд ли могли разглядеть нас на таком расстоянии.
— К чему? — уточняю я, чувствуя как моё сердце, бешено колотится в груди.
— Если ты хочешь свободы, я должен тебе обеспечить безопасность, как обещал. А быстро, это можно сделать только одним образом…, - объясняет он, хотя я не совсем поняла, что он пытается мне сказать.
— Тактика Дениса? — говорю то, что первое приходит в голову.
— Не совсем…, - отвечает, размещая мою руку, на сгибе своего локтя и направляется к дому.
— Значит, ты готов меня отпустить?
— Нет, но выбор останется за тобой, — убеждает, и я мысленно чертыхаюсь.
— Серьёзно? И это будет после того, как ты разберёшься с Вороновым? — напоминаю, и сразу прошу: — Асад, нам нужно поговорить…
Мне впервые было так страшно…
— Улыбайся, и держись уверенно, — только лишь говорит он, открывая передо мной двери.
При этом сам спокойный, и ведёт себя стойко, словно вся эта ситуация его нисколечко не беспокоит…
— Твоя жажда мести, ни к чему хорошему не приведёт, — не угомоняюсь. — Здесь куча врагов… Меня убью и…
— Пока я с тобой, ты в безопасности. Верь мне, — обещает, заглянув в мои глаза.
— А что если убьют тебя? — паникую.
— Значит в мире, на одного ублюдка станет меньше…
— Очень смешно! — сержусь, и сразу вздёргиваю подбородок вверх, создавая на своём лице некое подобие на улыбку, поскольку мы оказываемся в большом приёмном зале…
Заходим, и нас сразу окутывает еле слышная музыка, гул голосов, смех и звон бокалов. Здесь было не меньше ста человек…как женщин так и мужчин. Нарядные красивые платья, костюмы, живая музыка, фуршетный стол, много всяких ленточек, блеска и шариков….
Сказка, за которой кроется целое гнездо змей…Самых коварный и бесчувственных мерзавцев нашей страны! И все они практически здесь, в одном доме… Ненавидят друг друга, но умело скрывают это за непринуждёнными улыбками, и ждут момента, пока их враг обернётся спиной, чтобы всадить туда нож…
Вот такие у них мировоззренческие установки…
С этим нужно уметь жить, уметь справляться, при этом не сойти с ума!
И это то, в чём постоянно находится Асад… Как давно?
Только несколько секунд здесь, и я уже чувствую давящую энергетику ненависти и злости, а если бы так всю жизнь…вряд ли от меня что-то осталось!
— И что теперь? — тихо шепчу, замечая как на губах Асада, скользнула легкая усмешка.
Он громко прочищает горло, и пара, которая стояла ближе к нам, первая обращает на нас внимание. А дальше, следует удивлёно:
— Сабуров?!!
И его фамилия за несколько секунд разносится по всему залу, с уст всех присутствующих.
Стихает музыка, смех, гул…
Асад ступает вперёд, а я плетусь следом, забывая об уверенности, улыбке и прочем…
Люди расступаются перед нами, таращатся словно на что-то сверхъестественное, и шепчутся.
— И где музыка? — вдруг гремит Асад, заставляя меня, рядом с собой вздрогнуть. И с фальшивой ноты, музыканты в стороне начинают вновь играть. — Потанцуешь со мной? — спрашивает.
Ненормальный…
Киваю, глубоко вздыхая в лёгкие воздух, и мы приступаем танцевать под песню «Lara Fabian — Je t’aime», в переделанном варианте, более активного исполнения какой-то молоденькой девушки, которая дрожащим голосом выводила каждую ноту.
— Успокойся, — мягко говорит Асад, взяв мою руку в свою ладонь, а другой рукой обхватил мою талию. — Это мой мир…Ты в безопасности, — заверяет, и приступает кружить меня в своих руках, в тот момент, когда начинается первый припев.
Чёрт, а я даже и не знала, что он так умеет…
Причём, сам практически не двигается, за то, за счёт меня, создаёт завораживающую комбинацию. Но…
Нам было дано меньше минуты, прежде чем в стороне послышался знакомый мне голос:
— Сабуров?!
Асад как-то резко выворачивает меня в своих руках, спрятав за свою спину, одновременно извлекая из-за пояса пистолет, дуло которого сразу целится в лоб Воронова, находящегося от нас на расстоянии десяти метров.
— Ты…! — вновь пытается что-то сказать Макс и запинается, когда я выглядываю из-за спины и встречаюсь с ним взглядом… а так же с Рокси.
— Милена? — почти кричит она, делая шаг ко мне, но Максим ловит её за руку, и тоже как Асад заводит за свою спину.
— Мразь! Я прикончу тебя, и на этот раз навсегда! — рычит Максим, и в его руках тоже появляется пистолет.
А я, заметив это действие, быстро выступаю перед Асадом, и выпаливаю:
— Нет!
— Милена отойди! — рычит Асад, делая шаг ко мне, но я отступаю назад, закрывая его собой насколько это возможно было. Я и он — большая разница, и хорошему стрелку точно не удастся промахнуться.
— Не стреляй, ты попадёшь в мою сестру!!! — слышу за спиной истерический крик Роксаны, и немного успокаиваюсь. Макс не посмеет, а вот Асад… ему ничего не стоит выстрелить в цель, поверх моего плеча…
Глава 40
Милена
— Хорошо! Стоп! Не стреляй! — прошу, запинаясь, выставляя перед собой руки. — Дай мне минуту. Прошу. Потом решишь…
Асад переводит на меня непонимающий взгляд. Но только лишь на мгновение, потом опять возвращается к Воронову. Не выпускает врага из поля зрения.
— Иди ко мне! — утвердительно. — Забыла, что я тебе говорил…? Пока ты со мной, тебе ничего не грозит!
Я закрываю глаза, глубоко вдыхаю и выпаливаю:
— Я выбираю тебя! — уверенно, посмотрев ему в глаза, а в них буря эмоций…и это так удивительно. После чего, я перевожу взгляд на Воронова и громко говорю. — Прости Макс! — и вновь возвращаюсь к Асаду. — Можешь убить его! Ты для меня важнее…
— Что? — слышу писк сестры. — Милена…?
А я с болью закрываю глаза и продолжаю, игнорируя её тревогу:
— Я люблю тебя…, - признаюсь, опуская взгляд. — И если выбирать между тобой, и Максом…я выбираю тебя, — повторяю, не сдерживая слёз, и замечаю, как рука Асада дрогнула. А я боюсь поднимать на него взгляд… Боюсь ошибиться… боюсь посмотреть в глаза… — Но если выбирать между тобой и Роксаной… Это будет сестра. Потому что только она меня любит… Она единственная, кто остался у меня из моей семьи. И если ты убьёшь Максима, то причинишь ей боль, и я не прощу тебя. Не смогу быть вместе с тобой… С убийцей, который разрушил жизнь близкого мне человека…, - добавляю, поднимая на него взгляд.
А там мрак…
Он стоял, крепко сжав в руке пистолет, и плотно стиснув зубы, смотрел то на меня, то на Максима, который уже не держал Асада под прицелом.
А потом с его горла вырывается рык, звериный, недовольный, отпускающий… И он резко отводит пистолет, начиная тяжело дышать.
— Ничего не понимаю…, - слышу растерянный голос сестры. — Что происходит? — спрашивает Роксана у мужа.
— Сабуров хотел меня убить, поскольку два месяца назад я чуть не убил его, — объясняет Максим, приближаясь к нам. А потом смотрит Асаду прямо в глаза и на ходу добавляет: — Но ты забыл о том, почему я это сделал! Ты покушался на жизнь моей жены! Поэтому, мы квиты, — останавливаясь напротив Асада, говорит он и протягивает ему руку для примирительного пожатия. — Только ради Роксаны и её спокойствия! Если тебя выбрала Милена, значит так и быть… Она наша семья. А семья — это единое целое и мы стоим друг за другом до последнего…
