Я понимаю, что это звонок адвокату. Наверное, той худой гарпии, с которой подписывали бумаги на удочерение.
— Менты пришли с обыском, быстро ко мне! Давайте подождем моего адвоката! — кричит он ментам и получив отказ, заканчивает. — Сука, они выломают дверь… Приезжай, пока меня не забрали.
Алекс надевает брюки и идет открывать, на ходу застегивая ремень.
Торс еще влажный — даже вытереться не дали.
Он открывает дверь и к нам входят. Следователь объясняет причину визита, цепляясь взглядом за красноватые шрамы Алекса на лице и теле. Я прячусь в кухне, и не слышу о чем следователь говорит с моим мужем: он просит показать бумаги, ему дают. Забирают телефон. Обыска не избежать.
Вроде бы, ничего опасного нет. Меня беспокоит пушка Алекса и боеприпасы.
— Не переживай, куколка. Это просто формальность.
Когда я еще жила с Толей, мне объяснили, как я должна себя вести, если подобное произойдет… Алекс же, как ни в чем не бывало, обнимает меня, насмешливо наблюдая за обыском. Мне не нравится неприветливый взгляд следователя…
— Что они ищут?
— Думают, я причастен к взрыву, — усмехается Алекс.
— Что за бред? — хмурюсь я.
Звонок. Пока обыск продолжается, следователь отвечает и отходит к окну для разговора. Сотрудник в перчатках выкладывает на стол найденный пистолет и патроны к нему. Я вздрагиваю, но Алекс спокоен.
— Это для самозащиты, — говорит он. — Есть разрешение.
Разговор окончен и следователь идет к нам.
— Вам придется проехать в отдел.
— По какой причине?
Алекс тоже что-то чувствует. Как зверь понимает: менты что-то скрывают. Неосознанно я крепче прижимаюсь к груди мужа.
— При обыске у вашего брата нашли тротил. Вы можете выдать его сами, тогда обыск в других помещениях проводить не будем.
Он прищуривается, между бровями появляется глубокая вертикальная черта. Они пришли по наводке — Алекса подставляют.
— Обыскивайте. Здесь ничего нет.
— Руки.
Беспредельщик по очереди смотрит на присутствующих.
— Нет проблем, — он протягивает руки, позволяя надеть наручники, и говорит мне. — Не волнуйся, куколка. Это ошибка. Дождись адвоката.
Его арестовывают у меня на глазах, оставляя одну: без защиты, без брони… Я не знаю, что делать. Адвокат не поможет от Толи, а подставить его мог тот, кто устроил взрыв.
— Ваша жена поедет с нами, — неожиданно добавляет следователь.
Алекс дергает мощными плечами, пожирая их глазами. Впервые с начала обыска он теряет самообладание.
— Она ничего не знает. Не говори без адвоката, Ника! Поняла?!
Он рычит, скаля зубы, когда его выводят. Пушку и патроны упаковывают, а мне дают переодеться. В ванной я надеваю не слишком откровенное платье. Серое, вязаное — очень теплое. Мне заранее хочется тепла, потому что я уверена, что в кабинете следователя холодно.
Я угадала.
Потупив взгляд, я сижу на краешке стула. Со мной разговаривает другой человек — немолодой, черноволосый мужчина в форме. Вернее, пытается. Помня слова Алекса, я не отвечаю и ни на что не реагирую. Его оскал, потеря самообладания — на мгновение я увидела лицо того Алекса, который похитил меня и мучил в заброшенном гараже. Пугающее напоминание, что мой муж не ягненок. В семье волков другие не рождаются. Мне холодно, страшно, я сплетаю тонкие пальцы и рассматриваю ногти. Сначала меня спрашивали про взрыв на кладбище, но ничего не добились.
В дверь стучат, следователь выходит поговорить. Медленно текут минуты. Возвращается он быстро, и как будто рад чему-то…
— Вы давно знакомы с Александром Лайфером?
Что-то не так. Я нервничаю, и он видит это.
Мент выглядит так, словно нашел зацепку. Странный вопрос… Мы женаты всего несколько дней — может быть, к этому прицепятся? Я заставляю себя успокоиться. Я здесь, чтобы защитить мужа.
— Вероника Викторовна, у вас общий ребенок с Анатолием Захаровым. Где ваша дочь?
Мне как будто врезали под дых — со всей силы и беспощадно.
Можно сказать — с отцом, но я молчу. Смотрю на непроницаемого следователя: он нашел мое слабое место. Знает, как выкрутить руки, чтобы я раскололась. Меня тянет спросить: вы что-то знаете о ней? — но я должна молчать. Только он всё по моим глазам понял.
— Ваш брак недавно зарегистрирован. В доме Захарова были убиты двое охранников чуть больше недели назад. Прямо перед вашей свадьбой. Вам что-нибудь об этом известно?
Он смотрит на мои губы. Осматривает нервно сцепленные руки, исцарапанные об колючий кустарник на кладбище, лицо, открытую тонкую шею. Профессиональный взгляд ищет следы побоев. Догадался, что у скорой свадьбы были причины.
— Ника… можно вас так называть? Я понимаю, вы будете молчать, он запретил вам говорить. Не бойтесь. Мы можем вам помочь.
Я смотрю в пол, стараясь не слушать душевный голос следователя.
Черта с два вы мне поможете. Но он говорит с таким теплом, что не верить ему нельзя. Со мной редко так говорили.
— Я знаю, через что вам пришлось пройти, — он ждет, а я не реагирую. — Угрозы, похищение, побои… Изнасилования, Ника?
Я поднимаю глаза. Почему он это сказал? Следователь сочувственно улыбается, пытаясь меня подбодрить.
— Вы знаете, за что его называют Беспредельщиком?
— За что? — выдыхаю я, и ругаю себя. Все-таки раскрутил меня на разговор.
— Семья помогала ему уходить от ответственности. Столько избитых людей и изнасилованных девушек отказывались писать на него заявления. Он увез вас против вашей воли и склонил к супружеству, верно, Ника? Помогите добиться справедливости. Дайте показания.
Я таращусь на него.
Перед глазами всплывают воспоминания: пытки и убийство людей Толи в доме, ствол у меня во рту, угрозы. Брачная ночь. То, что сказал следователь, прекрасно ложится в эту картину. Алекс стал мягче, потому что я покорилась. Без особых чувств, без эмоций — просто делала, что он требовал и всегда была готова услужить. За исключением тех моментов, когда он лизал мне спину. Фантомные ощущения горячего языка вызывают волну мурашек. В постели у нас с Алексом не очень срослось, но это… Сволочи так не поступают.
Ни черта у них нет на Алекса, иначе меня бы не пытались заставить дать на него показания. Я тебе не верю.
— Он меня не похищал, — отвечаю я и больше ни на что не реагирую, пока в кабинете не появляется знакомая гарпия.
Со следователем я общаюсь под ее бдительным присмотром. К прежним вопросам он не возвращается. Его интересует, что Алекс делал накануне, и, обеспечив мужу алиби, я выхожу в коридор.
Алекс ждет меня там.
— Куколка, — шепчет он, вдыхая мой запах с закрытыми глазами, и развязно целует сначала в левую, затем в правую щеку. — Я успел соскучиться.
Глава 25
— Я волновалась, — шепчу я.
— Они слишком тупые, чтобы меня посадить.
— На вашем месте, Александр, — с неудовольствием говорит адвокат. — Я бы не была столь заносчива.
— Как хорошо, что вы не на моем месте. Займитесь лучше Димой. Выясните, откуда у него тротил в гараже. Человек перезарядить с третьего раза не умеет.
Из нескольких кабинетов выходят люди. Я чувствую себя неловко — все смотрят, как мы собираемся. Беспредельщик держится уверенно. Демонстративно берет меня за руку, крепко сжимая. Показывает, что уверен во мне. И мне кажется, он знает, что сказал следователь и на чем пытался меня раскрутить. Он был здесь частым гостем, но выходил сухим из воды.
Расправив плечи, Алекс ведет меня по коридору. С самоуверенным видом — как тогда в ресторане он повел меня танцевать, чтобы взбесить Толю и его людей. Теперь он бесит власти. Проходит мимо, издевательски усмехаясь. Нас провожают взглядами и мне кажется, на меня смотрят осуждающе. Что не смогла, не набралась храбрости постоять за себя… Но вспомнив поцелуи Алекса на спине, я крепко сжимаю его ладонь в ответ.
На парковке нас ждет черный «мерседес» с водителем. Алекс сажает меня на пассажирское сиденье и дает знак свалить, а сам садится за руль.
